Основания русской истории - Андрей Никитин

О том, что Святослав был участником этих походов, мы можем только догадываться на основании ст. 6473/965 г., в которой сказано о его походе на северокавказские племена [Ип., 53], тогда как по хронологии Льва Диакона в 968 г. он должен был находиться уже на Дунае.

Здесь мы опять сталкиваемся с приблизительностью хронометрии ПВЛ, где первый болгарский поход Святослава указан под 6475/967 г., тогда как на самом деле он произошел в конце лета следующего 6476/968 г. - в тот год, под которым в ПВЛ говорится об осаде печенегами Киева, где находилась Ольга с тремя внуками. Вместе с тем, рассказ об осаде Киева, заимствованный «краеведом» из «печенежского цикла», на самом деле не имеет никакого значения для биографии Ольги и Святослава, поскольку главным его героем выступает «воевода Претич». По-видимому, такая переработка этого сюжета «краеведом» для повествования о Святославе преследовала две цели - возможность упомянуть о «внуках Ольги» (Ярополке, Олеге и Владимире),

73 В этом, вполне легендарном (с формальной точки зрения) известии использована безусловно историческая реальность - «щеляг», каковую лексему А.П.Новосельцев переводит как 'белый', т.е. 'серебреник' (с евр.), полагая, что под этим названием у еврейских купцов, торговавших в Восточной Европе, был известен «арабский дирхем с его разновидностями, чеканившимися в самостоятельных или полусамостоятельных государственных образованиях Северной Африки, Средней Азии и Ирана» (Новосельцев А.П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. М., 1990, с. 117). К последнему можно добавить, что, по наблюдению А.А.Быкова, подражания арабскому дирхему чеканились и в самой Хазарии (Быков А.А. Из истории денежного обращения Хазарии в VIII и IX вв. // Восточные источники по истории народов Юго-Восточной и Центральной Европы, III. M., 1974, с. 26-71).

74 Бартолъд В.В. Арабские известия о русах. // СВ, т.1. М.-Л., 1940, с.34.

«СТАРЫЙ» ИГОРЬ, ОЛЬГА, СВЯТОСЛАВ И СВЕНЕЛЬД____________________

225

подготавливая дальнейшее развитие сюжета, и вернуть Святослава в Киев для того, чтобы он мог проститься с матерью и распределить «столы» между сыновьями. Всё это носит весьма условный характер, учитывая странную топографию этого «Киева» (отсутствие у киевлян воды и пищи, плотность осады, подход помощи с левого берега, близость Переяславца на Дунае, откуда Святослав «пришел вборзе» и пр.), однако особенный интерес вызывает неожиданное появление у Ольги «внуков», которых после ее смерти Святослав «сажает» в Киеве и «в Деревах», отдавая Владимира «в Новгород» [Ип., 57].

Смерть Ольги и «распределение столов» между сыновьями, о которых известно только, что «Володимиръ бо бе от Малуши», позволили «краеведу», которому целиком принадлежат все эти рассказы о Святославе, отправить его к Переяславцу на Дунай, на этот раз навстречу поражению и смерти.

Рассказ о войнах Святослава в Болгарии, который исследователь находит в ПВЛ под 6479/971 г., относится к реальной истории так же, как и новелла о поездке Ольги в Константинополь, хотя некоторые историки считают его столь же достоверным, как повествование Льва Диакона75. Как известно, Святослав со своими росами был наголову разбит войсками Иоанна Цимисхия, заперт в Доростоле «огненосным» флотом ро-меев и вынужден был дать обязательство впредь не воевать не только Византию и Корсунь, но и «землю Болгарскую». Между тем, «краевед» представил всю эпопею Святослава на Дунае в качестве некоего триумфа, остановленного на пути к Царыраду только покорностью греков и недостатком войска. Эта «героическая сага», построенная на бесстрашии руси перед опасностью76 и на легенде об «искушении дарами» Святослава (что пере____________________

75 Сахаров А.Н. Дипломатия Святослава. М., 1982, с. 23-43.

76 Обращение Святослава к воинам «уже нам некамо ся дети, и волею и неволею стати противу: да не посрамимъ земли Руские, но ляжемы костью ту, мертвы бо сорома не имаеть; аще ли побегнемъ, то срам нам; и не имамъ убегнути, но станемъ крепко, аз же перед вами пойду. Аще моя глава ляжеть, то промыслите о себе» [Ип., 58] имеет текстуальное совпадение со словами другого Святослава Ярославича перед сражением с половцами под Сновском 1-го ноября 6576/1068 г., когда против двенадцати тысяч половцев оказалось только три тысячи черниговцев: «потягнемь, оуже намъ не льзе камо ся дети» [Ип., 161]. При всей кажущейся очевидности заимствования второго текста из первого, т.е. усвоения Святославу Ярославичу слов Святослава Игоревича, следует настаивать на обратной зависимости по причине присутствия в тексте лексемы "земля Руская", оправдываемой ситуацией 1068 г., тогда как Святослав Игоревич сам был агрессором и находился в чужой земле.

226____________________

кликается с таким же искушением Олега вином), столь далека от действительности, что помещает в Доростоле («Дерьстеръ» ПВЛ) не осажденного византийцами Святослава, а «царя», к которому отправляются всякий раз послы росов [Ип., 59-60].

Однако наибольший интерес в этом отношении представляет договор Святослава с греками.

Клятвенное обязательство Святослава, данное им «месяца июля, индикта 14» «ко Иоану, нарецаемому Цимьскому, царю грецкому» [Ип., 60], и получившее в литературе названия «договора 971 г.», как можно видеть из обзора мнений, приведенных А.Н.Сахаровым 77, не вызывало сомнений у исследователей в своей аутентичности. Подлинность текста, в частности, подтверждается упоминанием в нем «Феофила сенкела», каковым по свидетельству Скилицы был «Феофил, архиерей Евхаитский», проводивший одновременно переговоры с печенегами78, и воевода Игоря «Свенгельд», который предупреждал Святослава о необходимости «уходить на конех» из-под Доростола. Однако именно это последнее имя, внесенное в обязательство Святослава, ставит вопрос если не о подлинности документа, то об адекватности его текста. И дело не только в том, что Свенгельд/Свенделд снова возникает на страницах ПВЛ спустя 25 лет после своего участия в карательной экспедиции против «деревлян».

Как сообщает Лев Диакон, в войске росов, кроме Святослава, было еще два военачальника, погибшие под Доростолом - Икмор и Сфенкел, которого обычно отождествляют со «Свенгельдом» документа. Но если даже предположить, что этот Сфенкел «краеведом-киевляниным» был превращен в «Свёнгельда», что само по себе вполне возможно, остается непонятным, на каком основании это имя вообще оказалось в тексте обязательства, выданного грекам Святославом? Что касается Феофила, то он выступал в переговорах посредником и гарантом с греческой стороны, тогда как Сфенкела вообще убили за двое суток до заключения Святославом мира с греками79. Столь же странным представляется упоминание «бояр», якобы находящихся при Святославе («и со мною»), которых можно представить в ситуации XII в., но не в составе войска росов второй половины X в., причем, как можно понять из текста, именно они (или, м.б., первоначально Икмор со Сфенкелом?) должны были «своими печатьми запечатахомъ» (мн. число) данное обязательст____________________

77 Сахаров А.Н. Дипломатия Святослава. М., 1982, с. 183-190.

78 Скилица. О войне с русью. //Лев Диакон. История…, с. 132.

79 Лев Диакон. История, IX, 2 и 10; с. 76 и 81.

«СТАРЫЙ» ИГОРЬ, ОЛЬГА, СВЯТОСЛАВ И СВЕНЕЛЬД____________________

227

во. Естественно, что все эти противоречия и анахронизмы, а, равным образом, отражение в документе статей, известных ранее по договору Игоря («власть Коръсунская», «аще инь кто помыслить на страну вашю», «Перун и Волосъ»), ставит под сомнение весь текст соглашения 971 г., резко отличный от обычного формуляра византийского договора.

Вместе с тем дата «договора 971 г.» ставит перед исследователем еще один вопрос, на который до сих пор не получено внятного ответа: если Святослав ушел из-под Доростола в конце июля 971 г., каким образом он оказался «зимующим» в Белобе-режье, рискнув только весной следующего 972 г. подняться навстречу своей гибели «в пороги», чему безусловно доверяют историки? 80

Объяснение ПВЛ, что печенеги «заступиша порога» так, что вся армия Святослава решила отсиживаться в Белобережье на протяжении десяти месяцев, и всё это время печенеги «стояли в порогах», не выдерживает никакой критики, а потому не может соответствовать действительности. Если Святослав из-под Доростола возвращался в Киев морским путем (т.е. спустившись по Дунаю, а затем по морю войдя в устье Днепра), роковая встреча с печенегами могла произойти в любой точке на морском или речном берегу не позднее августа того же 971 г., поскольку печенеги, как это описывал Константин Порфироге-нит, неизменно сопровождали по берегу морские караваны росов в надежде на поживу. Однако Святослав, как известно, пришел со своим войском в Болгарию не на конях, а в лодьях, и не из Киева, а с берегов Керченского пролива, куда и должен был отплыть на своих судах, как обо всем этом согласно свидетельствуют Лев Диакон 81 и Скилица 82. Таким образом, предупреждения воскресшего Свенельда и обстоятельства смерти Святослава весной 972 г. принадлежат целиком литературе, а не истории, точно так же как и легенда о нравоучительной надписи на оковке чаши из черепа Святослава, сделанной пресловутым князем печенежским Курей 83. В действительности нападение печенегов на Святослава произошло, скорее всего, в июле или августе того же 971 г. между гирлом Дуная и днепровским «белобережьем», каковой отрезок пути был указан еще Константином Порфирогенитом в качестве наиболее опасного от печенегов.