Лонтано - Жан-Кристоф Гранже

Он чувствовал подступающий прилив жара – предвестник приступа депрессии.

– А твои клиенты, они кто?

Серано наклонился к его уху, приставив сложенную лодочкой ладонь:

– Я не настолько надрался, чтобы выдать тебе имена.

– Это фонды? Горнопромышленные компании? Рейдеры?

– Одно могу тебе сказать, и это самое странное: они хотят «Колтано», и ничего другого.

Под ритмы техно, которое перемешивало толпу, как барабан стиральной машины, всплыла истина: сенсационная новость об открытии новых месторождений как-то просочилась. Геологи? Сообщники отца, которые работали на местности? Но как они вышли на банкиров и инвесторов?

Лоик попробовал прозондировать в другом направлении:

– А у нас боятся поглощения…

– Какое там! – прыснул трейдер. – Они просто хотят свой кусок пирога!

– Какого пирога?

Ответа он не услышал. Дурнота усиливалась. Пот на висках, тошнота, сердцебиение подстроилось под сто двадцать в минуту, в ритме танцпола…

Лоик поднялся и поставил стакан.

– Ты уверен, что ни о каких согласованных действиях речь не идет?

– Насколько я знаю.

Серано угостился в очередной раз:

– За твою империю!

Лоик машинально задержал дыхание, чтобы не вдохнуть миазмы яда. Он не пил уже почти десять лет, но его порок не постарел ни на одну морщинку. Не дыша, Лоик опустил глаза и увидел, как Серано хихикает, глядя на свою промежность, а его подружка с отвращением отдергивает руку. Она достала его прибор, а трейдер воспользовался этим, чтобы облегчиться: этот козел писал под стол!

– Хо-хо-хо-хо!

Лоик рванулся к выходу, а танцующие, сами того не зная, продолжали шлепать по все расползающейся луже мочи. Он проталкивался сквозь лица, искаженные светом, сквозь смех, переходящий в сверхвысокий визг, сквозь рты, растягивающиеся в кровавые раны, и наконец нашел дверь.

Геологи… Забравшись в свой «астон-мартин», Лоик, дрожащий, продрогший и в то же время исходящий жаром, сказал себе, что один из этих ублюдков наверняка заговорил. Африканский след никуда не ведет. Если отец, как Лоик и преполагал, начал разработку рудников, то не иначе как с помощью негров, затерянных в глубине джунглей. Он открыл почту, проверяя, не отозвался ли кто-нибудь из его экспертов: ни одного сообщения.

Заодно подсчитал: отец звонил ему за ночь восемь раз.

Одна отдушина. Он запустил руку в бардачок. Калька и белый порошок. Прямо на приборной панели он провел три дорожки и занюхал их, не переводя дыхания. Его скрутила судорога, голова ударилась о подголовник.

На этот раз пробрало.

66

На обратном пути Гаэль не сказала ни слова. Эрван вел молча. Клуб «держи язык за зубами» или что-то в этом роде. Пока накручивались километры, он раз за разом принимал анальгетики – и чтобы унять боль, и чтобы унять гнев. На заднем сиденье Гаэль, завернувшись в плед, нацеливала свое молчание ему в затылок, как оружие.

От нее несло бойней, кровью животных и экскрементами, но он не решался проветрить из боязни, что она простудится. А еще от нее несло ненавистью и распутством, хотя это чувствовалось не сразу – сам слой был более плотным, застарелым, как фундамент, объясняющий все остальное.

Оказавшись у сестры дома, он прежде всего затолкал ее под душ и пообещал, что заслуженную выволочку она получит, как только выйдет из ванной. Теперь он слушал, как струи воды бьются о кафель, и гнев его понемногу утихал.

Кока-кола. Мобильник. Наконец-то он мог связаться со своей командой.

Сначала Тонфа, по-прежнему сидевший в Институте судебной медицины на вскрытии. И работы у Рибуаза до завтрашнего утра, учитывая количество гвоздей и осколков, которыми нашпиговано тело.

– Они нашли ногти, волосы?

– Нет еще. Сначала они должны провести полный внешний осмотр и только потом начнут обследовать брюшную полость.

Эрван не собирался учить медэксперта его делу. Впрочем, он все меньше и меньше верил в возможность вовремя выяснить имя следующей жертвы. Если они и обнаружат органические фрагменты, это будут фрагменты трупа.

Первые полученные данные подтверждали полное совпадение деталей преступления со способом действий Человека-гвоздя. Убийца обрил голову Анн Симони, оставив только несколько прядей, без сомнения, чтобы можно было установить связь между находками под ребрами Виссы и волосами новой жертвы. Чтобы активировать свой фетиш, он использовал гвозди, стеклянные и металлические элементы, волокна, истинную природу которых еще предстояло определить. Он вонзил два осколка зеркала в глазные орбиты и изъял органы – аутопсия вскоре уточнит, какие именно. Рибуаз также подтвердил изнасилование с помощью режущего предмета – и, без сомнения, с двусторонними лезвиями. Молодая женщина еще при жизни испытала на себе все чудовищные измышления своего палача. Время ее смерти с точностью установить не удалось. Кровоизлияние, субдуральная гематома или сердечный приступ, но ее сердце перестало биться во время истязаний.

– После смерти членовредительство продолжалось?

– По всей видимости, да, и довольно долго. Многие раны не кровоточили.

– Сколько всего ран?

Тонфа присвистнул. Физическая масса жертвы позволила убийце зверствовать с размахом. Так набитая боксерская груша никогда не отклоняется от своей оси.

– Сотни, сконцентрированные на манер… кустов. Соцветия гвоздей. По словам Рибуаза, когда их вбивали, даже кости треснули. Весь скелет превратился в крошево. А мышцы, нервы, вены и артерии – все разодрано. Настоящая бойня.

– А относительно орудий Рибуаз ничего не может сказать?

– Он только констатировал, что железо ржавое, а стекло старое. Исключительно винтаж.

– Ты их уже отправил в идентификацию?

– Первая порция уже у них для анализа ДНК, как ты велел.

– Гениталии были изъяты?

– Вроде бы да. На месте полового органа зияющая дыра.

– Но Рибуаз уверен, что изнасилование имело место?

– Без сомнений. Он прошел через заднюю дверь: ректальные ткани в ошметках.

Сексуальный след на сегодняшний день был единственным отличием от образа действий в семидесятых годах. Возможно, именно благодаря этому расхождению убийца себя разоблачит…

– Ну, радость моя, – закончил Эрван жизнерадостно, чтобы подбодрить Тонфа, – мужайся! Увидимся завтра утром в бюро. Надеюсь, Рибуаз к тому времени закончит.

– О’кей, шеф.

Новый номер: Одри.

– Пока ничего, – подвела итог Белесая Моль. – Рестораны, магазинчики – на рассвете все закрыто. Одна надежда была на «Ситадин», у них там портье…

– Что за «Ситадин»?

– Аппарт-отель для заезжих бизнесменов. Но никто ничего не видел.

– Говорила с патрулями, которые дежурили в ту ночь?

– Конечно. Пока дохлый номер. Но мне еще осталось опросить нескольких парней.

Эрван глянул на часы: три ночи. Он решил передать ей ту часть, которую оставил для себя: все, что касалось Сены.

– Позвони в речную и скажи, пусть проверят у себя.

– А ты не сделал?

– Позвони им и закрой тему.

– Ладно, – не стала она вредничать.

– А потом поспи, сколько сможешь. Встречаемся в девять у станка.

– Сержант звонил много раз.

– Кто?

– Капитан Сержант. Тот, кто проводил первичный осмотр.

– И что?

– Фитусси велел ему присоединиться к нам.

Никакой возможности и дальше не подпускать парня к делу. Эрван сталкивался время от времени с молодым полицейским в коридорах: робкий новичок с забитым видом.

– Ты его знаешь?

– Не особо.

– И что о нем думаешь?

– Тихоня, но трудяга.

– Пусть приходит на летучку. Поможет тебе с опросом, или кинем его на расшифровку разговоров.

Он отсоединился и на одном дыхании позвонил заодно и Сардинке. Эрван был удивлен его результатами: тот уже опросил коллег Анн Симони по работе в управлении, определил ее нынешних приятелей и нашел тех, кто остался в бурном прошлом. А еще он добыл из архивов ее дело.

– Начни с бэкграунда.

– Родилась в восемьдесят шестом в Монтелимаре, отец неизвестен, мать из Квебека; мать исчезла сразу после ее рождения. Приюты, детские центры, приемные семьи. Очень быстро пошла по кривой дорожке. Кражи, драки, наркотики. И в то же время училась хорошо. Степень бакалавра по литературе. В следующий раз она обнаруживается уже в СБИ.[110] Первый приговор после ее совершеннолетия – четыре месяца условно…

– Причина?

– Участвовала в демонстрации антиглобалистов и кому-то врезала. Потом два года тишина. Ни работы, ни прочего. Дальше ее пару раз задерживают за приставания и хранение героина. Стандартный случай: проституция ради дозы. В 2006-м – вооруженное ограбление, и она гремит на нары сразу на семь лет.

– Подробности выяснил?

– Пустяковый налет, который плохо обернулся. Ее сообщники начали стрелять. Охранник был ранен. Остался инвалидом на всю жизнь.

– Парней нашел?

– Ребята из Виши. Бродячие полуцыгане-полупанки. Полное чмо.