Лесная невеста. Проклятие Дивины - Елизавета Дворецкая

– Так ты, значит, все это время заботился о себе! – Избрана уколола его гневным взглядом.

– А не заботится о себе только дурак! – Хедин ничуть не смутился. – Будь я дураком, я бы не дожил до таких лет. У твоего брата нам нечего ждать хорошего. Он ведь наверняка помнит, как его тогда вечером встретили возле курганов.

– Так ты сам сбежал из Смолянска! А я думала, что ты предан мне! Ведь я спасла тебя от виселицы, ты не забыл?

– Не забыл. Я никогда ничего не забываю, ни хорошего, ни плохого. Чем ты недовольна? Что еще я и ребята должны были для тебя сделать? Мы увезли тебя от врагов, прячем и везем туда, где ты устроишься получше. Ты приедешь не одна, как нищенка, а со своей дружиной. И если нас плохо встретят, мы силой заставим уважать и нас, и тебя! А клясться, что мы готовы на смерть ради твоих прекрасных глаз, – кому это надо? Мы верим в тебя, а это уже немало. Мы верим, что в конце концов ты обеспечишь нам и кров, и еду, и уважение. Мы продолжаем считать тебя своим вождем, хотя ты женщина и проиграла войну! Мы преданы тебе гораздо больше, чем твои смолянские хёвдинги! И если тебе этого мало, то ты не так умна, как я о тебе думал.

– Этого хватит, – обронила Избрана.

Он опять был прав. Варяги остались с ней, когда свои ее предали. И глупо обвинять их в том, что они заботятся и о себе тоже.

– А если он не захочет на мне жениться? – спросила она чуть погодя.

– Тогда наши дороги разойдутся. Там в Плескове есть святилище, которым заправляют женщины княжеского рода. Ты пойдешь туда, а мы найдем себе другого вождя. Там же близко море. А на море есть и торговые люди, и «морские конунги»[16].

Избрана помолчала. Вот она и оказалась не хозяйкой, а пленницей собственной дружины.

– Но ведь это получается ничем не лучше! – в сердцах воскликнула она. – Ничуть не лучше того, от чего я уехала! Брат выдал бы меня за Столпомера, а вы хотите выдать за Волегостя плесковского, а я не хочу выходить ни за того, ни за другого!

– Разница есть! – весомо поправил Хедин. – За Столпомера тебя выдавали силой, а за Вольгаста ты выйдешь по собственной воле. Ты сильна духом, и ты сможешь заставить себя сделать то, чего требует твоя честь. И чем выше цену человек платит, тем больше ему достается почета и уважения! Ты думаешь, Сигне было легко войти в горящий дом, чтобы погибнуть с мужем, которого она ненавидела? Или Брюнхильд легко решилась подстроить убийство Сигурда, которого любила так сильно, что без него сама не хотела жить? Или королеве Асе было очень приятно поджечь дом, в котором находилась она сама, ее старый отец и вся дружина, а за стенами стояло вражеское войско? Подумай об этом, а если забыла, то мы сейчас свистнем Лейдольву и он тебе заново споет про них. По сравнению с этим твой жребий – тьфу, легче легкого. Тебе предлагается брак с равным по происхождению женихом, почетное положение, для которого ты рождена. Ты уже пробовала быть конунгом и убедилась, что это не по тебе, – так стань женой и матерью конунгов, это у тебя получится лучше! Даже если это для тебя жертва – осознай, что это необходимо, и решись, для этого у тебя хватит и ума, и силы. Заставить себя самому гораздо почетнее, чем ждать, пока тебя заставят другие. А повоевать с братом вы успеете и потом, когда будет более подходящее время. С местью не надо торопиться. Главное, не уронить своей чести. А к тому, кто сохранил честь, приходит и удача.

Избрана слушала его молча, не отрывая глаз от огня. Да, по сравнению с героинями варяжских сказаний ее судьба была совсем легкой. Хедин убеждал ее, что она сама решилась выйти за Волегостя плесковского, а значит, это гораздо легче, чем выйти за полотеского князя, подчиняясь чужой воле. И она уже верила, что действительно сама так захотела и может гордиться силой своего духа. Думать иначе теперь, когда у нее не осталось других утешений, было бы слишком унизительно.

Когда они наконец достигли берегов реки Великой, началась оттепель. Лед местами был ненадежным, изобиловал полыньями, и часто приходилось пробираться по грязным, топким берегам. Избрана ехала верхом, но все равно за день совсем выбивалась из сил. Утешало ее только то, что теперь, скорее всего, погони можно было не опасаться.

На земле плесковских кривичей они отважились несколько раз переночевать под крышей. Не везде соглашались пускать на ночлег дружину из сорока человек, да еще и варягов, но два или три раза Избране все же удалось провести ночь на обычной постели, даже помывшись перед этим. И хотя жестким засаленным лежанкам было далеко до тех, к которым она привыкла, а в тесных полуземлянках дым ел глаза, все же это было гораздо лучше, чем спать под открытым небом, и в такие вечера она была почти счастлива. Она уже боялась, что совсем одичает за время этого бесконечного путешествия и выйдет к людям, обросшая мхом или шерстью, как лешачиха. На нее, единственную женщину среди сорока мужчин, косились с удивлением и недоверием, но она никому ничего не собиралась объяснять и вообще не пускалась в разговоры с хозяевами.

Обдумав слова Хедина, Избрана убедилась в его правоте. Хитрый и опытный варяг все рассчитал. Древнейшей столицей северных кривичей был город Изборск, а Плесков до последнего времени мало чем отличался от обычной веси. Лишь несколько десятилетий назад князь Вадимер, один из младших братьев изборского князя, то ли поссорившись с родней, то ли откликнувшись на просьбы плесковичей, которых одолевали набегами варяги, пришел туда на княжение и построил на мысу у слияния Плесковы и Великой крепостную стену, превратив весь в настоящий город. Нынешний князь, Волегость, которого варяги называли Вольгастом, был единственным сыном Вадимера. Повзрослев, он закрепил свое положение женитьбой на одной из дочерей ильмерьского князя Гостивита – той самой, что недавно умерла. Теперь, когда он лишился и жены, и поддержки ильмерьских поозёр, жена из другого княжеского рода будет ему весьма кстати. К тому же сам город Изборск назван в честь основателя, князя Избора, младшего внука самого Крива, прародителя всех кривичей, а Избор получил имя в честь Избраны, сестры своей матери.

Одну из последних ночей они провели в городке Богумилове. Хедин погнал всю заросшую и одичавшую дружину в баню, потом велел чистить оружие, чинить обтрепанную одежду и вообще распорядился, чтобы «ребята» привели в достойный вид себя и свое снаряжение. Избрана за эти три дня отдохнула, женщины выстирали ее платье, так что из Богумилова она выехала уже более-менее похожей на княгиню. Конечно, она еще была бледна, но к ней вернулся почти по-прежнему уверенный и горделивый вид. Сейчас это было необходимо.

Кроме того, в Богумилове они собрали кое-какие сведения. Здешние хозяева рассказали, что осенью князь Волегость хотел было собрать войско, чтобы идти на летиголу – мстить тамошнему князю и его новому зятю за то, что у него отняли невесту. Но из этой затеи ничего не вышло: после двух голодных лет осталось не много людей, способных носить оружие, и выделить припасы на дорогу было невозможно. В конце концов князь ограничился посильной данью и ушел со своей ближней дружиной. Вернулся он уже или нет, в Богумилове не знали.