Край вечных туманов - Роксана Гедеон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Эй, не так быстро! Мы еще не все обсудили.
Когда он наваливался на меня, по прикосновению его напряженной мужской плоти я поняла, что он полностью готов, и выбрала подходящую минуту. Удивленный и рассерженный, он взглянул на меня.
– Что еще такое?
– Поклянись мне в том, что ты обещал.
Я полагала, он из деревни, стало быть, суеверен и не сможет нарушить клятву, – если, конечно, она будет достаточно сильной. Наши глаза встретились. Что-то смутно-знакомое уловила я в его черных глазах… Господи, неужели мы уже встречались? Нет, такого не может быть. И все же я убеждалась, что в облике сержанта есть что-то близкое мне. А этот акцент? Он до ужаса мне знаком!
– В чем я должен поклясться?
– В том, что не позволишь своим солдатам приставать ко мне.
Не колеблясь ни секунды, он решительно произнес:
– Клянусь землей, на которой я родился, клянусь могилой моей матери, клянусь честью моих предков, я сделаю так, как обещал.
Что он сказал? Мне показалось, что я слышу что-то знакомое-знакомое, но полузабытое, стершееся за много лет… Он поклялся землей, могилой матери и честью предков. Да это же самая обычная тосканская клятва! Так клялись там, в моей деревне на берегу Лигурийского моря! Недаром мне и акцент этого сержанта показался знакомым. Неужели он мой земляк?
Его рука коснулась моих плеч.
– Надеюсь, это все?
Я открыла рот, чтобы ответить, но со двора донесся шум, и кто-то громко крикнул:
– Эй, Риджи! Привезли мятежников, где разместить?
Сержант недовольно поднялся, распахнул дверь и грубо крикнул в ответ:
– Обратитесь к Жосслену, он все устроит. Не приставайте ко мне больше, черт побери!
Я почувствовала, что глупею. Уж не послышалось ли мне? Какую фамилию я слышала, – Риджи? Именно Риджи? Он вернулся, снова оказался рядом.
– Это тебя называли Риджи? – спросила я почти тупо.
– Меня, – недовольно и поспешно подтвердил он, явно раздраженный. – Уж не поторопиться ли нам? Хватит пустой болтовни, я хочу поскорее получить свое. Ну, давай! Надеюсь, нам больше никто не помешает.
Прикусив губу, я молча смотрела на него. Конечно, это Розарио. Сомнений быть не может. От Джакомо я знала, что он служил в республиканской армии, был ранен, лежал в госпитале, получил чин сержанта. Розарио Риджи, мой старший брат, негодяй и подонок, готовый изнасиловать собственную сестру.
– Что ты сидишь, словно мертвая?
Неудержимая волна возмущения поднялась в груди. Как же так могло случиться? Мне всю жизнь будет стыдно за его поведение, за то, что мой брат – такой гнусный тип.
– Ты Розарио Риджи? – еще раз спросила я.
– Я! Я! Черт возьми! Мы можем продолжить?
Я отшатнулась от него, лицо у меня было искажено гневом. Не в силах сдержать себя, я подняла руку и ударила его по лицу. Это была увесистая оплеуха – все, на что я была способна.
– Мы продолжим! – задыхаясь, злобно пообещала я. – Мы непременно продолжим, да только ты забыл поздороваться, любезный братец!
Щеки у меня пылали от стыда. В кого он превратился? В обыкновенного преступника, для которого война – промысел, грабеж и насилие. Целые орды таких негодяев бродят нынче по Франции. И мой брат – один из них! Он даже командует ими!
– Мерзавец, подлец, ублюдок! – твердила я, сжимая кулаки. – Развратная рожа! Тебя бы следовало повесить за то, что ты стал таким дерьмом! Я в жизни не встречала никого гнуснее тебя!
Во мне бушевал гнев. Сержант смотрел на меня, и ярость, вызванная моей пощечиной, постепенно сменялась на его лице недоумением.
– Какой я тебе братец?
– Черт побери, это верно. Какой ты мне брат? Ты сам Сатана!
Словно не слыша моих слов, он тихо и неуверенно произнес:
– Ритта?
Тяжело дыша от злости, я молчала. Теперь я знала, что не ошиблась. Этому субъекту на вид двадцать пять или двадцать шесть лет – как раз столько, сколько должно быть Розарио. Он мой брат. И именно он заставил меня испытать такое сильное унижение. Пользуясь моим безвыходным положением и своей властью, он вынудил меня так унизиться. Конечно, он не знал, что он мой брат. Но это ничего не меняло, это лишь доказывало, что он чудовище по натуре, что он с любой женщиной готов поступить таким образом.
– Ритта? Правда?
– Не произноси моего имени, мне это противно! – вскричала я, дрожа от гнева.
– Так ты моя сестра?! – пораженно произнес он.
У нас обоих не было слов. Каждый невольно вспомнил, когда мы расстались. Это было тринадцать лет назад, в Сент-Элуа. Отец не пожелал содержать моих братьев – он назвал их тогда «племенем Риджи». Наверное, Розарио уехал с Джакомо в Париж. Кто его сделал таким негодяем? Я вспомнила все, что случилось накануне, и возмутилась снова.
Он попытался взять меня за руку, но я поспешно вырвалась.
– Нет-нет… Не прикасайся ко мне.
– Это верно. Мы стали чужими.
«Он мой брат». Я знала, что это правда, и не верила. Этот могучий молодой парень, сидевший рядом, казался мне совсем чужим мужчиной. Я помнила Розарио ленивым толстым мальчишкой. Теперь он не был толстым, но прежнюю медлительность в движениях можно было заметить. И ходит он все так же, вразвалку…
– Нет, это надо же! – повторила я. – Что ты мне предлагал! На твоем месте я бы умерла со стыда.
– Не болтай чепухи. С какой стати мне умирать? Между нами ничего не было. Да я и не знал, что ты моя сестра.
– А крест, крест на шее у тебя есть, мерзавец? Внутри у меня все переворачивалось.
Я уже видела, что все слова тут напрасны. Он не понимал, так сказать, глубины своего падения.
– Послушай! Ты же совсем не знаешь меня. Я пять недель ни к одной женщине даже близко не подходил. Может, кто-то и может так, а я не могу. Для меня это много значит. Таким уж я уродился. Здесь – армия, тут женщин негусто. И разве я один такой? Так все поступают. Здесь действуют законы войны. Я даже лучше, чем другие. Я не позволяю, чтобы все на одну набрасывались. Но совсем без женщин я не могу.
– Ты… ты даже не понимаешь, что ты говоришь. Ты чудовище! Тебе бы следовало ходить к шлюхам, а вместо этого ты шантажируешь арестованных, которым и без того не сладко! Только последний подонок может так поступать…
Я уткнулась лицом в колени, уговаривая себя успокоиться. Как-никак, а он мой брат. Мы одной крови. Это обязывает меня относиться к нему помягче… но, черт побери, как?
– У меня есть крест на шее, дорогая сестренка! И не делай из меня преступника. Я не убийца. Не я развязал эту войну. Я нормальный парень. В Париже у меня есть невеста, Лаура, и уж она-то никак не может пожаловаться, что я ее обидел!
– Боже мой! – произнесла я, не слушая его. – Это просто кошмар… У меня такие милые братья – Антонио, Джакомо. Они поддерживали меня, защищали… А для тебя нет ничего выше твоих удовольствий, ты живешь, как животное, и мне стыдно за тебя!