Прежде чем их повесят - Джо Аберкромби

Дыхание посла постепенно выравнивалось.

«А вот спесь вряд ли вернется».

— Не знаю я никакого предателя!

— Неужели? То есть хозяин-император посылает вас в Дагоску, не снабдив столь важными сведениями? Сомневаюсь. Но если это правда, то вы мне не нужны.

Пленник сглотнул комок в горле.

— Мне ничего не известно о предателе.

— Посмотрим.

Иней ударил посла большим белым кулаком в лицо. Тот повалился вбок, но упасть ему не дал второй кулак альбиноса: удар в голову, удар в нос… Посол упал на пол, увлекая за собой кресло. Иней и Секутор подняли кресло и швырнули в него задыхающегося пленника. Витари, сложив на груди руки, молча наблюдала за происходящим.

— Все это очень больно, — сказал Глокта, — но боль можно терпеть, если знаешь, что мучения скоро закончатся. Скажем, к закату. Для того чтобы по-настоящему быстро расколоть человека, нужно ему пригрозить. Пообещать что-нибудь отрезать. Нанести рану, которая никогда не заживет. Мне ли не знать…

— А-аххх-ррр! — извиваясь в кресле, завопил посол.

Секутор обтер нож о рукав белого одеяния и отсек пленнику ухо. Оно упало на деревянный стол — жалкий окровавленный кусочек мяса. Глокта молча смотрел на маленький полукруг.

«На протяжении долгих месяцев, в такой же раскаленной камере, прислужники императора превращали меня в отвратительную уродливую пародию на человека. И вот он, миг отмщения! Вот она, возможность сотворить, шаг за шагом, то же самое с одним из мучителей! Вроде бы в душе должна вспыхнуть хоть искра удовольствия, но я… ничего не чувствую. Кроме собственной боли».

Он, морщась, вытянул ногу, а когда колено щелкнуло, с шипением втянул воздух меж беззубых десен.

«Тогда зачем я это делаю?»

Глокта вздохнул.

— За ухом последует палец на ноге. Потом на руке. Потом глаз, кисть, нос и так далее. Понимаете? Хватятся вас от силы через час, а работаем мы быстро. — Он кивнул на отсеченное ухо. — К тому времени вы станете горкой мяса. Если потребуется, я буду резать вас, пока вы не превратитесь в мешок потрохов с языком, но имя предателя узнаю, уж поверьте. Ну? Что вам известно?

Тяжело дыша, посол молча смотрел на Глокту; из великолепного носа струилась кровь и, стекая по подбородку, капала на белое одеяние.

«Потерял от шока дар речи? Или обдумывает, что делать дальше? Впрочем, какая разница!»

— Вы меня утомляете. Иней, займись руками.

Альбинос схватил гурка за запястье.

— Погодите! — взвыл посол. — Господи, спаси! Погодите! Это Вюрмс. Корстен дан Вюрмс, сын императора!

«Вюрмс… Почти очевидно. Правильные ответы обычно всегда лежат на поверхности. Этот маленький ублюдок продал бы родного отца, если бы нашелся покупатель…»

— И женщина, Эйдер!

Глокта нахмурился.

— Эйдер? Вы уверены?

— Это ее затея! Она все от начала до конца и придумала!

Глокта задумчиво пососал пустые десны. Во рту стало кисло.

«Странное чувство: не то ужасное разочарование, не то пугающее осознание, что всегда это знал… У нее имелось все необходимое, чтобы пойти на предательство: мозги, отвага и деньги. Жаль… Впрочем, было бы глупо надеяться на счастливый исход этой истории».

— Эйдер и Вюрмс, — проговорил Глокта. — Вюрмс и Эйдер. Итак, маленькая гнусная тайна наконец раскрыта. — Он поднял взгляд на Инея. — Ты знаешь, что делать.

Неравные силы

Над травой поднимался холм — правильный, будто рукотворный конус. Такая внушительная возвышенность посреди обширной равнины? Странно… Место не внушало Ферро доверия.

Вершину неровным кольцом окаймляли побитые стихиями щербатые камни, такие же камни россыпью усеивали склоны: маленькие, не выше колена, большие, в два человеческих роста. Одни стояли торчком, другие лежали.

Темные, голые, бросающие вызов ветру. Древние, холодные, грозные. Ферро смерила их хмурым взглядом — и камни как будто нахмурились в ответ.

— Что это за место? — спросил Девятипалый.

Малахус Ки пожал плечами.

— Старое место. Страшно сказать, какое старое. Старше самой империи. Сложено еще до эпохи Эуса. Вероятно, в те времена, когда по земле бродили демоны. — Ученик усмехнулся. — Может, эту насыпь и создали демоны, кто его знает? Может, это храм забытых богов? Или могила?

— Наша могила… — прошептала Ферро.

— Что?

— Хорошее место для привала, — громко отозвалась она. — Пойду осмотрю равнину.

Девятипалый мрачно оглядел холм.

— Ладно. Привал!

Ферро стояла на камне, уперев руки в бока, и прищуренными глазами озирала равнину. Ветер гнал по траве, точно по морю, волны. Гнал по небу огромные облака, перекручивал их, рвал на части и раскидывал в стороны. Хлестал Ферро по лицу, жег глаза, но она не обращала на это внимания.

Чертов ветер, все как обычно.

Рядом, жмурясь от холодного солнца, стоял Девятипалый.

— Видишь что-нибудь?

— За нами погоня.

Преследователи были далеко, но она их видела. Крошечные точки у горизонта. Крошечные всадники, мчащиеся через океан травы.

Девятипалый поморщился.

— Ты уверена?

— Да. Тебя это удивляет?

— Нет. — Он перестал всматриваться в даль и потер глаза. — Дурные вести меня никогда не удивляют. Просто неприятно.

— Я насчитала тринадцать человек.

— Ты можешь их сосчитать? А мне и увидеть не под силу. Они скачут за нами?

Ферро развела руками.

— А ты видишь еще кого-нибудь? Возможно, этот хихикающий ублюдок Финниус встретил компанию друзей.

— Черт! — Он взглянул на повозку у основания холма. — Нам от них не оторваться.

— Нет. — Она криво улыбнулась. — Может, посоветуешься с духами?

— И что они нам скажут? Что мы по уши в дерьме?.. Подождем их. Сражаться лучше здесь. Загоним повозку на вершину. Мы, по крайней мере, на возвышенности, и за камнями можно укрыться.

— И я о том же подумала. Есть время подготовиться.

— Хорошо. Вот и займемся подготовкой.

Острие лопаты с резким металлическим скрежетом вонзилось в землю. До боли знакомый звук… Яма, могила — какая разница, что копать?

Кому Ферро только не рыла могилы! Попутчикам, если можно их так назвать. Друзьям, если можно их так назвать. И даже пару раз любовникам, если их можно так назвать. А также разбойникам, убийцам, рабам… Тем, кто ненавидел гурков. Тем, кто по какой-то причине прятался в Бесплодных землях.

Лопата мерно ходит вниз-вверх, вниз-вверх…

После драки, если выжил, начинаешь копать. Выкладываешь в ряд тела. Выкапываешь в ряд могилы. Могилы павшим товарищам — изрезанным, исколотым, изрубленным, изувеченным. Копаешь настолько глубоко, насколько сможешь; сбрасываешь мертвых в могилу, закапываешь. Они сгнивают. Со временем о них забываешь и продолжаешь путь в одиночестве. Так бывало всегда.