Рукопись из Тибета - Валерий Ковалёв

Настоятель исчез, лама Уваата встал с постели, и, совершив утренний моцион, спустился в трапезную.

Там, во вчерашнем порядке уже сидели известные мне лица, перед которыми стояли блюда с горячим рисом, всевозможные закуски и небольшая бутыль ара.

— Только на опохмелку, — понял я. — Молодцы святые отцы. Не пьяницы.

После взаимных приветствий Уваата занял свое место, выглядевший помятым иерарх благословил хлеб насущный, мы приняли по грамульке и закусили.

Далее появился мальчик-служка, водрузил на стол медную бадью горячего чая с молоком и маслом, разлив его серебряным черпаком в кружки.

— Мне доложили, уважаемый Уваата, о вашем первом прорицании в святом месте, — прихлебывая из своей, сообщил мне Верховный лама.

— Какое еще прорицание? — подумал я, покосившись на Каймана. Тот только пожал плечами.

— В наших монастырях целая армия ученых, толкователей и философов, но никто из них даже предположить не мог, кто истинный автор Камасутры. Даже я, — самолюбиво изрек старец.

Вот оно что, — мелькнуло в голове. — Теперь понятно.

Далее иерарх сообщил, что отправляется назад обрадовать короля, а заодно собрать религиозный совет. Для обсуждения столь важного открытия.

— Чем бы дитя не тешилось, — подумал я. — Но виду не подал. Пусь будет, как будет.

После завтрака Верховный лама под рев труб и крики ослов, с почетом убыл в столицу, а мы с вождем стали готовиться к тому, зачем прибыли.

Для начала, выяснив у настоятеля, что на крыше храма есть смотровая площадка, поднялись на нее втроем и осмотрелись. Оттуда во все стороны открывались необъятные дали, что располагало к высоким размышлениям.

— Здесь Уваата будет общаться с небом, — обойдя периметр, строго заявил я ламе.

Тот с готовностью кивнул головой и втянул голову в плечи. Совсем как большая черепаха.

— А поэтому на площадку никого не пускать, — покачал пальцем перед его носом Кайман. — Надеюсь, вы все понимаете?

— П-понимаю, — заикаясь, прошептал толстяк, проникаясь значимостью события и исходящими от нас флюидами.

— Ну, вот и хорошо, — потрепал его по плечу приятель. — Умничка.

Спустя час я сидел в кармической позе на мягком узорчатом ковре, рядом стоял кувшин пенного напитка (то и другое доставили монахи по приказу настоятеля), глядел вдаль и, бормоча мантры, погружался в нирвану.

— Ну как, готовы? — спросил у составляющих, когда погрузился достаточно.

— Не, — стали брюзжать те. — Головы болят, дай опохмелиться.

— Так я ж вам утром отправил внутрь целую чашку ара?

— Мало.

Делать было нечего, я вышел из транса и, присосавшись к кувшину, опорожнил его наполовину.

— А теперь? — утерев губы, снова погрузился, навострив уши.

— Теперь в самый раз, — довольно забалабонили внутри. — Жди. Щас будем оживлять извилины.

Перед глазами поплыл туман, в голове приятно закружилось, а затем память выдала целый хаос будущего на год вперед. Включая природные катаклизмы.

— Эй, там, внутри, полегче, — промедитировал я.

— В смысле?

— Мне нужны наиболее значимые события в мире на ближайшие два месяца.

— А пива еще дашь? — захихикали составляющие.

— Не выводите меня из себя, — разозлился Уваата. — Иначе будете пить только чай и воду.

После этого внутри затихло, а в сознании всплыло следующее:

10 ноября 1982 года в Москве умрет Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев, а на его место назначат Юрия Андропова; спустя сутки, в результате теракта в израильском штабе в городе Тир Ливана будут убиты сто военных, а 13 ноября произойдет разрушительное землетрясение в Йемене. Которое унесет три тысячи жизней и причинит ущерб стране в двести миллионов долларов.

— Насчет генсеков не пойдет, — оценив полученную информацию, сделал я очередной посыл. — Бутану это до лампочки. — А что за декабрь? Или во всем мире тихо? Что удивительно.

— Да там так, сплошная мелочевка, — доложил от имени всех прокурор. — Точно, — поддержал его чекист. Оперативная обстановка в норме.

— Искать, — приказал я и внутри стали совещаться.

— Можно мне? — сказал, наконец, моряк. — Я кое-что вспомнил.

— Валяй, — разрешил Уваата. — Слушаю.

— У берегов Гайяны, — назвал он координаты, — на дне лежит торпедированный немецкой подводной лодкой U- 87 в июне сорок второго транспорт. Он перевозил из России в Англию платину, золото и бриллианты, в качестве оплаты по «ленд-лизу» на два с половиной миллиарда фунтов стерлингов.

— Источник? — оживился я.

— Об этом было в морском бюллетене «Совфрахт» за 2009 год. — После того, как клад отыскали американцы.

— А вот хрен им! — ткнул я в пространство кукиш. — Поможем Родине и Бутану! С меня бутылка, орлы. На связи.

Вслед за чем вернулся в объективную реальность.

Кругом стояли покой и тишина, на полях в долине крестьяне убирали урожай, по небу к югу тянул журавлиный клин. Совсем как у нас в России.

Потом в воздухе поплыли звуки гонга (монахов призывались к обеденной молитве), снизу заскрипела лестница, и на площадке возник Кайман. Зевая и почесываясь.

— Ну как, осенило? — уселся он рядом и осушил остатки в кувшине. — А то жрать пора. Вон монахи уже молятся.

— Осенило, — провожая взглядом птиц, сказал я, и на душе почему-то стало печально.

— Слышь, Этьен, — извлек приятель из кармана пачку сигарет и, предложив мне одну, щелкнул зажигалкой. — А почему бы нам не заняться изгнанием злых духов?

— Это как? — не понял я, выдувая вверх струйку дыма.

— Да очень просто, — ухмыльнулся Кайман. — Ты же помнишь вчерашнюю беседу?

— Смотря, в какой части, — наморщил я лоб. — В конце весьма смутно.

— Ну, где про баб, из которых здесь изгоняют злых духов, — заерзал на ковре вождь. Что ты такой непонятливый?

— Ах, вон оно что, — рассмеялся я. — Конечно помню.

— Так давай и мы этим займемся, а? — с надеждой воззрился на меня Кайман. — Тебя уже осенило, времени полно. Не будь аскетом, соглашайся. Совместим полезное, так сказать, с приятным.

— Я окутался дымом — предложение было заманчивым, и, чуть помыслив, заявил, — а почему нет? Коль это святое дело.

Затем мы растерли бычки[194] в пыль, пустив ее по ветру (курение в Бутане строго воспрещалось) и спустились вниз, где были встречены настоятелем.

— Стол накрыт, — растянул в улыбке губы лама Норбу, сделав плавный жест широким рукавом в сторону трапезной.

Когда же плотно подкрепившись, мы втроем пили чай, отдуваясь и промокая лица шелковыми платками, Кайман повел с настоятелем дипломатическую беседу в нужном русле.