Кевларовые парни - Михайлов Александр Георгиевич

— Доброе утро, — обратился он по-немецки. — У вас свободно?

Не дожидаясь ответа, сел и бросил фрейлейн:

— Кофе, пожалуйста.

Такая ситуация не входила в планы Мицкевича. Он задергался, не зная, как себя вести. Джентльмен как ни в чем не бывало вскрыл упаковку табака и стал набивать трубку в форме головы Мефистофеля.

— Простите, но… — Мицкевич перебирал в уме немецкие выражения.

— Не трудитесь. Я прекрасно говорю по-русски! — не поднимая от трубки глаз, бросил джентльмен.

Удивлению Мицкевича не было предела.

— Не ожидали? — господин был невероятно счастлив произведенным эффектом. Он затянулся ароматным дымом табака и удовлетворенно констатировал: — Не ожидали.

— Если говорить честно, то да!

— С нами надо говорить только честно. — Собеседник выпустил кольцо дыма.

— Интересно было бы знать, с кем «с нами»? — Мицкевич потихоньку приходил в себя.

— Ну… с нами, — господин обвел взглядом кафе. — С нормальными людьми.

— Вы считаете то, что вы сделали, нормальным?

— Пусть это останется нашей маленькой тайной… Тем более что именно об этом нам хотелось бы поговорить.

— А мне хотелось бы знать, с кем я имею дело. Ненавижу анонимных собеседников.

— Можете звать меня Федор Иванович… Как Шаляпина. Или Иван Федорович. Или просто Федор. Здесь отчества не в чести.

— Вы русский?

— Здесь все русские. Даже евреи, прибывающие из СССР, или как там у вас… СНГ, — тоже русские. Я же русский без каких-либо оговорок.

— Да, честно говоря, я не ожидал такого поворота… — Мицкевич пригубил кофе.

— Какого именно?

— Монстр в обличье…

— Не люблю ярлыков, — поморщившись, перебил Мицкевича Федор Иванович. — Они мне напоминают об уходящей коммунистической эре… И не способствуют взаимопониманию.

— Я не думаю, что в данном случае…

— В данном, подчеркиваю, в данном случае оно необходимо как никогда.

— Вы, надеюсь, пригласили меня не для светской беседы? Помимо имени, мне хотелось бы знать, кого вы представляете? Ну, и конечно, что вы хотите. — Мицкевич решил перевести разговор в конструктивное русло. — В конце концов, я имею право знать, что происходит.

— Видите ли, мне нравится ваше стремление сразу решить все вопросы, но у нас будет для этого время. — Шаляпин выбил трубку о пепельницу.

— Идиот! Если он еще раз стукнет по микрофону, я разобью его белогвардейскую харю. — Крепкий парень в автобусе «Фольксваген», припаркованном напротив кафе, сорвал наушники.

— Для начала, дабы снизить вашу агрессивность, сообщу, что Екатерина Васильевна чувствует себя отменно. Никаких оснований беспокоиться о ее безопасности и здоровье у вас нет.

— Спасибо на добром слове, — съехидничал Мицкевич.

— Пожалуйста. Во-вторых, отвечая на ваш вопрос, кого я представляю, хотел бы заметить, что я представляю некие деловые круги, заинтересованные в сотрудничестве с Россией.

— Круто! — опять съехидничал Мицкевич.

— Не ерничайте. Это вполне серьезно, а потому мне не хотелось бы, чтобы наша беседа шла в таком тоне. Вы умный человек и быстро поймете взаимную выгоду…

— От чего?

— Извините, но мне кажется, с вами очень хорошо было бы есть дерьмо: вы постоянно забегаете вперед…

— А мне кажется, что я уже два дня это делаю. Сегодня особенно успешно, — Мицкевич передернулся.

— Так вот, о взаимной выгоде. В настоящее время круги, которые я представляю, крайне заинтересованы в сотрудничестве с вашей фирмой «Рецитал»… Кстати, почему она так называется, ведь это по-латыни — что-то вроде чтения вслух?

— Так хочется. Поехали дальше.

— Поехали…

Федор Иванович показал хорошую осведомленность о деятельности фирмы, ее направлениях, перспективах. В деталях изложил позиции подписанного договора с Шварбахом. Но самым поразительным было то, что круги, которые представлял Шаляпин, довольно подробно знали о разработках «Рецитала», основанных на технологиях ВПК. Знали в тонкостях!

— Сегодня мы понимаем, что дальнейшее развитие вашей фирмы может быть сопряжено с серьезными осложнениями.

— Какого же характера? — уточнил Мицкевич.

— Разного… Не сегодня-завтра к вам явятся крутые мальчики и обложат вашу фирму данью. Не сегодня-завтра такие же мальчики обложат данью ваш филиал в Германии, что в конечном итоге приведет к краху.

— Зачем вы убили моего коллегу и моего водителя? Неужели вы думаете, что подобные действия будут способствовать нашему взаимопониманию? А что если сейчас я, не обращая внимания на ваш возраст и седины, скручу вас в бараний рог и передам полиции? Насколько я понимаю, шантаж, похищение людей караются и по законам Германии?

— Можете крутить… Тем более что, заявляя официально, могу сообщить: никакого отношения к похищению людей и тем более шантажу, не говоря уже про убийство, я не имею. И вообще я вас не знаю… Что будет с Екатериной Васильевной, можете предположить…

— Крепкий орешек! — парень в «Фольксвагене» прибавил громкость.

— Я так и не понимаю, что вы хотите. — Мицкевич снова закурил сигарету — пепельница топорщилась окурками.

— Не хочется произносить русскую присказку «Повторяю для дураков», но вынужден. Итак, мы, «новые русские» на Западе, предлагаем вам некое сотрудничество. Наш представитель входит в правление вашего германского филиала. Он обеспечивает безопасность филиала, а также, исходя из конъюнктуры западного рынка, обеспечивает вас информацией о том, что, когда и по какой цене продавать. Здесь же он развивает партнерские связи, поставляя вам новых клиентов. За это мы имеем некоторый процент…

— Вы случайно не из общества благотворительности при больнице Кащенко? Вы в своем уме? Какой, к черту, представитель из «новых русских», западных или восточных, может представлять нашу фирму в Германии? Каким образом я его могу ввести в правление и чем я объясню…

— Это ваши проблемы, господин Мицкевич. Ваши! У вас для этого голова… И насколько я слышал — умная…

— Вы что, всерьез думаете, что я пойду на ваши условия?..

— Видите ли, условия для вас более чем приемлемые…

— …пойду на условия террористов и убийц…

— Помолчите! — Шаляпин недовольно поморщился. — Давайте расставим точки над «и». Я уже говорил, что мы не имеем никакого отношения к убийству вашего водителя и коллеги. Не имеем! Более того, если бы вам очень уж захотелось, мы постарались бы найти убийц. У нас для этого есть возможности и средства. Что касается терроризма, вы здесь глубоко заблуждаетесь. Более того. Екатерина Васильевна…

— Что несет этот старый дурак?! — парня в машине прошиб пот.

— …Екатерина Васильевна не может пожаловаться на плохое отношение. Уверяю вас! — Шаляпин повернулся к стойке и крикнул по-немецки: — Еще кофе, пожалуйста! — Он искоса взглянул на Мицкевича. — Кстати, вы можете с ней сейчас поговорить. Желаете?

Спрашивать было излишне.

Шаляпин подошел к стойке и набрал номер. Екатерина рыдала в трубку. Из ее нечленораздельных причитаний Мицкевич понял, что ситуация кислая. Стало ясно и то, что даже в России им вряд ли придется чувствовать себя в безопасности. Неожиданно связь прервалась, и в трубке раздались короткие гудки.

— Отличная работа, — восхитился парень в машине. Только не ясно было, что или кого он имеет в виду.

На недоуменный взгляд Мицкевича Шаляпин заметил:

— Нельзя подвергать психику столь серьезным испытаниям. И вам я тоже советую.

— Мне надо подумать. — Мицкевич был более чем озабочен.

— Думайте. — Федор Иванович взглянул на часы. — Минут двадцать у вас есть. Помните — нервные клетки не восстанавливаются.

— Какой вид деятельности вы имели в виду, когда говорили о равноправном партнерстве? — Мицкевич снова закурил.