Избранное: Проза. Драматургия. Литературная критика и журналистика - Александр Гриценко

Д. К. Вообще, и в Штатах, и в Европе, так же, как у нас, часто используют обвинения в гомосексуализме против своих врагов. Но в нашей стране отношение к сексуальным меньшинствам куда сложнее, чем в тех же Штатах и Европе.

А. Г. Ну что тут говорить. Я видел записи с гей-парадов, которые висят в Интернете. А именно: момент, когда женщины с иконами в руках преграждали параду путь. Это были женщины в аккуратных платочках, с благообразными лицами. Они не просто преградили путь, они стали бить геев. Причем жестоко, до крови. ОМОН, естественно, вмешался и быстренько всех развёл по углам. Я тогда подумал, а где же тут христианство? Где всепрощение? Где сила убеждения? Христос ведь тоже мог применить силу, но он выбрал смерть на кресте. В общем, это все сложно. Я отношусь к гомосексуалистам настороженно, потому что я, чёрт возьми, тоже родился в России, боже того, в небольшом провинциальном городке. А гомофобия в крови у большинства россиян, особенно в провинции. Но я научился себя преодолевать и понял, что люди разные – к этому нужно просто привыкнуть. А когда я видел в записи это избиение, то мне просто было жалко слабых людей с разбитыми лицами. Вот такое отношение у нас к гомосексуалистам, так что не мудрено, что враги используют стигму «гомосексуализм», чтобы ослабить своих боже сильных противников.

Д. К. Да, это всё очень неприятно. С этим нужно что-то делать. Например, недавно вышел материал о том, что нашли убийц журналиста Ильяса Шурпаева, и там же было сказано, что он познакомился с ними у памятника героям Плевны. В этом месте уже много лет в Москве собираются геи. И в блогах началось обсуждение. Все забыли об убийцах, о том, что убили жестоко человека, талантливого журналиста. Так вот, в блогах сейчас главная тема: «Был ли геем Шурпаев?». И некоторая часть блоггеров остановилась на мысли, что если был, то нечего его жалеть.

А. Г. Когда мы сможем относиться к «иным» людям толерантно, то, я считаю, мы сделаем огромнейший шаг к построению настоящей демократии в стране. Это же понятно, что демократию сверху не построить, она рождается в головах представителей народа, и никак иначе…

Но мы отвлеклись от основной темы. Итак, к чему же свелась эта скандальная переписка Михалкова и Журбина? В своем последнем письме, кроме прочего, Михалков написал: «За давностью времени и с учётом того, что Вы – своим открытым письмом – обнаружились и, подобно унтер-офицерской вдове, сами себя высекли, претензий к Вам не имею и в суд подавать не собираюсь».

Зачем же это было ему вообще нужно? Неясно. Возможно, скоро выяснится. А пока всю суть спора очень хорошо вывел в своем ЖЖ-блоге shusharin. Сделал он это виде диалога:

«– Вы изволили сказать, что я содомит. – Да что вы, милейший! – И заявляли, что мальчиков мне приводили. – Да никогда! – Как это никогда? А помните, у Степаниды Ананьевны на именинах, когда калганной выпили? – Ну, тогда уж не на именинах, а на крестинах, и не у Степаниды Ананьевны, а у Василиска Полуэктовича. Да и не было вас там. – А мне девка дворовая рассказала. – А, помню, вы приезжали, да вас пускать было не велено. – А! Вспомнили! Я через окно из-за забора всё видел! – И слышали? – Чего не слышал, добрые люди рассказали. – Ну и что? – Ну и то. – Что именно? – А ничего, не буду вас вызывать. И в поветовый суд не пойду».

Судьи понарошку

Диалог у телеэкрана: судебные ошибки и телевизионные передачи

В России очень любят следить за чужой личной жизнью, хотя не только в России – и в Европе, и в Штатах. Наверное, это вообще в природе человека! Бытовуха, конфликты, домашние сумасшедшие – все это привлекает праздного зрителя. Поэтому раньше огромные рейтинги имели телепередачи «Моя семья», «Окна», «Женские слезы». После того, как все поняли, что истории в них показывают не настоящие, а выдуманные, популярность этих программ пошла на спад.

Вскоре их закрыли вообще. Но свято место пусто не бывает! И эстафету перехватили «Час суда», «Федеральный судья», «Суд идет». Многие зрители на просторах нашей необъятной Родины верят, что уж в этих программах все на самом деле, и дела настоящие, и участники. А главное – приговоры справедливые!

Так ли это? Разберёмся!

Дмитрий Куклачёв. По роду деятельности мне приходится много ездить по России. На моей памяти десяток городов, где мы общались со зрителями в неформальной обстановке: сначала говорили о кошках, без этого никак, потом о жизни.

И как-то сам собой разговор переходил на бытовуху, между делом вспоминали «Час суда», «Федеральный судья», «Суд идёт». Люди от этих программ в восторге!

Они верят каждому слову Астахова или Смирнова. Был даже случай, когда одна дама настоятельно просила передать от неё привет Астахову, как только я вернусь в Москву. «Вы там, знаменитости, все друг друга знаете» – сказала она.

Александр Гриценко. Будете в Петербурге – скажите государю, что вот, мол, Ваше Императорское Величество, в таком-то городе живёт Петр Иванович Бобчинский. Привет передал?

Д. К. Я с Астаховым лично не знаком, поэтому передать привет не мог. Но оттого, что меня назвали знаменитостью, мне вдруг стало приятно, я расчувствовался и не стал её разубеждать.

А. Г. А я знаком с Павлом Астаховым, но об этом позже… Меня не удивило то, что программы, имитирующие суд, популярны. Я работал в подобной программе и очень хорошо следил за рейтингами, которые вывешивали у нас в коридоре. Но это не отменяет нерадивости редакторов, циничности продюсеров, а как следствие всего этого – тиражирования глупости.

Д. К. Ну вот, например, моё мнение. На прошлой неделе я специально отсматривал все программы с судами.

«Федеральный судья»: совершено очевидно, что это спектакль. Причём плохой. Например, во вторник показывали следующее: на скамье подсудимых девушка, которая якобы из-за ревности причинила вред здоровью подруги. Прокурор утверждает, что потерпевшая теперь изуродована и её никто не возьмёт замуж.

Но я, например, так и не понял, где она изуродована. Обыкновенная девушка. Немного полновата – и всё, но вряд ли это дело рук подсудимой. По ходу дела потерпевшая заламывала руки, пытаясь показать, что в её жизни произошла трагедия, но получалась пародия. Похожее происходило в телепрограмме «Суд идёт».

А. Г. Продюсеры «Федерального судьи» не скрывают, что всё это понарошку. Они даже пишут в конце передачи, что совпадения с реальными людьми и делами случайны.

Д. К. Я заметил эту надпись. Но я не понимаю, зачем такая программа вообще нужна. А вот «Час суда» интересней.

Насколько я помню, у Астахова программа отличается от всех остальных – он рассматривает реальные дела, выносит реальные решения, и граждане получают компенсации за моральный или материальный ущерб.

А. Г. Ты в это веришь?

Д. К. Ну, я привык верить людям на слово, а о том, что всё по-настоящему в интервью много раз заявляли и продюсеры «Часа суда», и сам Астахов.

А. Г. Я тоже всегда стараюсь видеть в людях только лучшее. За что и страдаю. Вот прямая цитата того, что ответил Астахов в интервью «Радио Свобода» на вопрос, реальные ли дела в передаче и имеет ли его решение юридическую силу:

«Мы работаем в рамках третейского суда, поскольку изначально каждый приходящий в программу подписывает соглашение о том, что он согласен, чтобы его дело было рассмотрено в нашем суде, будет согласен с решением и будет его исполнять. Это обязательное условие и это обязательный атрибут того самого третейского суда, как это предписывает закон».

Таких заявлений было много в 2004 году. Потом он стал говорить, что некоторые дела реальные, и таких много, а другие лишь разыграны по реальным делам.

Д. К. Всё это очень странно, но мы-то не знаем наверняка, что там происходило и происходит в недрах редакции программы…

А. Г. Ладно, сейчас начну раскрывать тайны мадридского двора. Я работал в «Часе суда» и прекрасно знаю, как делается эта передача. Один в один, как делались «Окна». Все сценарии пишет штат авторов, причем сюжеты высасываются из пальца. Поэтому и появляются в программе дела и решения, которые совершенно не укладываются в рамки российского законодательства.

Руководство программы часто говорит о том, что телезрители присылают мешки писем… Действительно, письма пишут. Их даже отдают сценаристам, но ничего зрелищного по ним сделать нельзя, потому что обычно скучные и однообразные проблемы у наших граждан. Телевидение требует зрелищности. А люди верят, что все это взаправду, они пишут, чтобы их дело разобрали. Чтобы наказали обидчика и по телевизору показали! Вход на программу на самом деле через другую дверь.