Избранное: Проза. Драматургия. Литературная критика и журналистика - Александр Гриценко

Александр Гриценко

Избранное: Проза. Драматургия. Литературная критика и журналистика.

© А. Гриценко, 2015

© Т. Осипова, составление, 2015

© Интернациональный Союз писателей, 2015

От автора

Недавно на литературных курсах, которые я веду при Союзе писателей, задал вопрос слушателям: как или кем вы себя видите в литературе? Ответы последовали разные. Иногда неожиданные. Кто-то говорил о больших тиражах, кто-то о признании его текстов академическим меньшинством… А вот мой друг детский писатель Саша Кругосветов ответил: «Я пока себя в литературе не вижу». Автор семи книг, его переводят на иностранные языки, а он себя в литературе не видит.

И вот я задумался. Мой трудовой литературный стаж, если его считать, как положено в Литфонде и Союзах писателей, то есть с момента первой публикации, – 19 лет. Если считать по системе Евгения Рейна, то есть с момента первой попытки сочинить художественный текст, – 27 лет. Я написал большое количество всякого разного и, когда ещё не имел никакого опыта и школы, я наваял несколько романов и десяток повестей. Сейчас я их никогда никому не покажу. А ещё я слагал стихи и даже публиковал их, но и это всё в прошлом. В этой книге я представляю только тексты, за которые получил литературные премии и признание, или просто то, что мне дорого.

Прочитайте и напишите мне «кто есть Гриценко в литературе». Читатель и определяет это. Вот мой электронный адрес: [email protected]

По вопросам продюсирования можете звонить мне лично +7 903 22 88 903

Информационная справка от редакции

Гриценко Александр Николаевич родился 7 февраля 1980 года в Астрахани, в 2000 году переехал в Москву. Учился в Литературном институте им. М. Горького, перевёлся с 4 курса в Международный Славянский институт, окончил по специальности «Теория преподавания иностранных языков и культур», аспирант.

Драматург, прозаик, литературный критик, театральный режиссёр, литературный продюсер.

Председатель Международного правления Интернационального Союза писателей. Генеральный продюсер Продюсерского центра Интернационального Союза писателей. Организатор и директор Литературных курсов им. А. П. Чехова и М. А. Чехова. Первый заместитель главного редактора толстого литературного журнала Московской городской организации Союза писателей России «Российский колокол».

Десятки его учеников занимают ведущие позиции в современной литературе.

Лауреат литературных премий им. А. П. Чехова, им. И. Хемницера, им. Б. Шаховского, Национальной «Дебют». Дипломант литературно-театральной премии «Хрустальная роза Виктора Розова», финалист премии «Нонконформизм» издательства «Независимая газета», финалист премии фестиваля фантастики «Роскон». Награждён ведомственными наградами Министерства культуры РФ и Министерства печати, а также региональными наградами. Всего несколько десятков. Подробнее можно посмотреть в Википедии: https://ru.wikipedia.org/wiki/Гриценко_Александр_Николаевич

И еще ряд полезных ссылок:

Официальный сайт писателя: http://qricenko-writer.ru

Официальный сайт Интернационального Союза писателей: http://inwriter.ru

Сайт журнала Московской городской организации Союза писателей России «Российский колокол»: http://roskolokol.ru

Сайт литературных курсов им. А.П.Чехова и М. А.Чехова: http://literaturnye-kursy.ru

Приятного чтения!

Проза

Мнения критиков о повести «Сон о Ховринской больнице»

Текст Александра Гриценко вводит читателя в неожиданное пространство смещений, разрывов, смысловых и событийных сдвигов. Фрагментарность здесь – не просто формальный приём, но четко семантизированный, олицетворяющий эпоху и современное сознание тип осуществления всякого жеста, движения, если угодно – сюжета. Странная логика сна принципиально отлична от привычной линейности, она вариативна и даже обратна – но, быть может, порой боже похожа на реальное течение жизни, нежели унаследованное от критического реализма представление о непрерывности бытия и значимости событий (впрочем, и поздний Толстой, и Пруст задолго до авангарда осознали разрывность событийного вектора). Ужас обыденности и подлинная сентиментальность прорываются сквозь эти осколки дискурса – убедительно и жёстко. Быть может, только так, как пишет здесь Гриценко, и возможно передать драматическое (но и автоироничное) миросозерцание современного человека. Игра становится подлинностью, постмодернизм из кабинетного рассуждения превращается в набор свинцовых мерзостей жизни.

Эта повесть удивляет плотностью текста. Иному автору собранных в ней идей, персонажей и сюжетных поворотов хватило бы на большой роман. А может быть, даже на два. Здесь каждая строчка – словно напряжённый мускул, на котором нет ни капли дряблого жира. Откуда такая накачка? Сказывается драматургическое прошлое автора – умение писать скупо и филигранно, не разбрасываться словами, а бить ими в цель.

Четыре персонажа, и за каждым – отдельная новелла. Не раздутая, а нарисованная несколькими скупыми, предельно точными штрихами. Короткая главка – и персонаж вместе со своей историей стоит перед читателем, словно старый знакомый. Ещё одна – и судьбы героев странным образом переплетаются в непростой клубок.

Причудливым образом в такой же клубок переплетаются традиции устных народных страшилок, литературы фэнтези и хоррора, философской притчи и современной прозы. Но всё это не выглядит ни эклектикой, ни нарочитым постмодерном. Всё естественно и органично. Городская легенда даёт толчок для замысловатой истории с двумя финалами. Один немного мелодраматичный – словно у Коэльо. Второй – слегка циничный, как у Пелевина. Вместе же они производят странный, оригинальный и неповторимый эффект. Возможный только у Александра Гриценко.

Сон о Ховринской больнице

Сон первый, в котором проклятое место свивается с сетью Интернет

Сергею тысячу раз снилось это заброшенное здание: выломанные истлевшие рамы окон, полуразрушенные лестницы, стены, сплошь покрытые граффити, – нарисованные люди на них печальны, они словно знают что-то глубоко таинственное и предостерегают. Под рисунками надписи о смерти, о несчастной любви, о том, что друзья будут вечно помнить погибших тут и скорбеть по ним.

На стенах есть и отдельные непонятные слова. Что они значат, Сергей, как не силился во сне, не мог понять, – их окутывал какой-то странный туман, они расплывались. Но однажды он всё-таки увидел кое-что: знакомые ему надписи: writer, virgo, blank, chloe. Он узнал свой ник и ники близких друзей в ICQ и вообще в Интернете: на форумах, в блогах, в электронной почте – везде.

Откуда заповедные для него и его друзей слова появились в этом жутком месте? Сергей чувствовал безысходную пустоту, он понимал, что тут, где воздух склеивает гортань и встаёт комом в лёгких, где страх таится в каждом тёмном углу, где граффити с изображением проклятых печальных людей и траурные надписи вызывают тоску и страх, появление этих ников означает несчастья…

Обычно в этом месте Сергей просыпался и потом долго не мог прийти в себя, но сейчас сон продолжился. Он оказался на улице и увидел жуткое здание со стороны и вдруг вспомнил его…

Глава вторая

Хлоя и белый дым

Девушку когда-то звали Аня, но она поменяла своё русское имя на другое, странное: Хлоя. Она это сделала сразу после смерти матери – после того, как дым высосал из её мамы жизнь. Теперь Хлоя страшно боялась, что белый дым вернётся и за ней.

Этот дым ей часто снился: он тянулся из проклятого недостроенного здания через улицы спального района прямо к её окну, расползался по стеклу. Ей казалось, что дым не может войти в комнату, пока она не допустит ошибку, но вот какую именно, что ей нельзя делать, Хлоя не понимала и даже не чувствовала, в каком направлении думать. И от этого ей было пронзительно страшно: страшно до одурения, до удушья…

Сон обрывался резко, и Хлоя тогда понимала, что спасена.

Она лежала в холодном поту, разбитая, но счастливая. Потом ощущение грядущей беды возвращалось. Девушка осознавала, что это не освобождение, а просто отсрочка. Дурные предчувствия не оставляли её много дней… недель… месяцев: она боялась спать, не хотела ни есть, ни пить. Она думала о том, что же спасает её, и однажды наконец-то поняла.

Девушка вспоминала свою былую жизнь и вдруг во всём разобралась. Детство Хлоя помнила смутно, она жила без отца, но была залюбленным, избалованным ребенком. Мать делала всё, чтобы Аня ни в чём не нуждалась. Счастливое было время, но барышня, правда, не могла выделить ярких значительных деталей. Она влюблялась пару раз в школе, но не сильно. В тусовке девочек-мажорок большие чувства не были в моде.