Вестник в старом мире - Revan

Щедрин дождался, когда за Вадимом закрылась дверь кабинета. Он убрал письмо от государя в папку с делом Беркутова и закрыл сейф.

— Крысеныш. Думаешь, что самый умный? — генерал достал бумагу и чернила.

"Дорогой Генерал…"

— Нет, невысокого полета птица, — Щедрин скомкал лист и начал писать заново.

"Дорогой майор… прошу позаботиться со всей возможной лаской…"

Генерал закашлялся и запечатал письмо. В горле першило, и Щедрин налил себе еще вина. Влажный воздух Петербурга всегда его беспокоил.

Вадим спустился на этаж и завернул к кабинету Местечкина.

— Полковник просил меня зайти, — Вадим указал на дверь секретарю.

— Сейчас спрошу, — секретарь проверил и пропустил Вадима.

Местечкин сидел за столом и пытался прочистить першащее горло.

— Алексей Игнатьевич, вы как? Все хорошо? — услужливо спросил Вадим и подошел, — Такое чувство, будто в горле кость застряла? А ещё сердце ломит, да?

Местечкин с широко раскрытыми глазами посмотрел на Вадима, потом на бутылку вина.

— Что? Вино отличное, зря вы его вините, — Вадим взял бутылку со стола. Там еще осталась половина.

— Помо… — голос у полковника пропал.

— Не, зря стараетесь. Они вам не помогут, — Вадим посмотрел на закрытую дверь кабинета. — В общем, я не договорился с генералом. Ему кто-то хорошо заплатил за мою голову, но кто же это мог быть?

Вадим вопросительно поднял бровь.

— Британцы… — прохрипел Алексей Игнатьевич и схватился за горло.

— Какие уроды. Но вы, вы порядочный человек, — Вадим поставил перед полковником белую капсулу, — лекарство. Пейте, быстрее.

Местечкин недоверчиво покосился на Вадима, но новый приступ кашля сподвигнул к действиям. Полковник открыл ящик стола и налил себе водки, которой и запил лекарство. Через минуту кашель и раздражение в горле пропали.

— Легче? — спросил Вадим.

Местечкин кивнул.

— Ну и отлично. Средство надежное, без вкуса, запаха и цвета. А самое приятное его нельзя обнаружить. Действует не сразу и полностью неизлечимо.

Последнее Вадим говорил с кровожадной улыбкой. Он достал маленький пузырек с такими же таблетками и поставил его на стол.

— Хорошо, что вы не выпили все вино. Сможете угостить кого-то и посмотрите, что будет. Одной таблетки хватает на месяц. Здесь, — Вадим постучал по пузырьку, — на девять месяцев. Одну таблетку нужно давать сразу, так что у вас на восемь месяцев.

— Убийца.

— Но, но, — Вадим поднял палец, — добродетель! Ведь скоро, вы займете новое кресло. К сожалению, вы ошиблись и у генерала не так хорошо со здоровьем, как нам бы хотелось, это понятно?

Местечкин снова посмотрел на бутылку вина.

— Но если он сейчас…

— Не сейчас, через неделю, две.

— И не обнаружат?

— Нет. Еще лет пятьсот не смогут, — улыбнулся Вадим и пошел к двери, — у нас с вами впереди светлое будущее. Увидимся.

Он ушел, а Местечкин остался один в кабинете. В груди больше не давило и он смог полностью вдохнуть.

— Саша, зайди ко мне, — позвал Алексей Игнатьевич секретаря, — мне здесь вино принесли вкусное, а компании выпить нет…

На выходе из третьего отделения Вадима ждала карета. Захарченко сидел внутри мрачнее тучи.

— Как прошло?

— Хорошо, — Вадим достал карманные часы, — Миша, запомни одну вещь — если ты захочешь выиграть, то ты должен обладать двумя факторами — холодным умом и покровителем. И через две недели у нас будет самый крутой покровитель в Петербурге.

Эпилог

Дома Вадима ждало пустое поместье. Анна убежала, оставив прощальную записку. Отец отправил ее на учебу в Пруссию, на четыре года. Вадим провел пальцем по бумаге, смятой от высохших слез.

— Ефим, собирайся, мы уезжаем, — Вадим проверил подвал и пошел собирать вещи в дорогу.

Ему сказали прибыть на Кавказ, но он не хотел ехать в одиночку.

— Здравствуй, дорогой друг, — Вадим пожал руку Захарию Давидовичу.

Они встретились в ресторане Естислава, где грузинский князь особенно любил проводить время.

— Мы уже слышали о твоем наказании, это не справедливо. Анатолий обещал поговорить с императором.

— Это воля государя, я подчиняюсь, — Вадим склонил голову.

— Что планируешь делать? — Захария отодвинул закуски и сложил руку перед собой.

— Честно? Сначала загляну в Оренбург, это крюк, но нужно поговорить с отцом. А потом на фронт. Возьму с собой Захарченко, он там как рыба в воде, — Вадим задумчиво нацепил креветку на вилку.

— А в солнечную Грузию не хочешь заглянуть? — с надеждой спросил Захарий.

— Да я бы рад, но я там совсем никого не знаю, да и отпустят меня разве из крепости? — Вадим тяжело вздохнул.

— Как это? Как это никого не знаешь? Дорогой, ты такие вещи не говори! Захария всегда будет рад тебе в гостях.

— Ты собираешься уезжать из Петербурга?

— К сожалению, кроме тебя мне никто особо не рад, — Захария расстроенно покачал головой.

— Зачем ты так говоришь? — Вадим хлопнул его по плечу, — А хочешь, я сделаю тебя самым богатым в Грузии?

Захария поперхнулся.

— Что? Хочешь быть самым знаменитым? — не унимался Вадим.

— Ты так не шути, если тебя император на Кавказ отправил в ссылку, то куда меня пошлет?

— Зря ты так, Николай Павлович еще сам тебя уговаривать будет. Ну так что, интересно?

— Ну говори, — сдался Захарий.

— Российский Коньяк! Это раз, — Вадим загнул палец, — А два, это игристое шампанское!

— Игривое? Это как? — Захарий подался вперед.

— Ооо, я тебе все расскажу.

***

Карета стояла у почтовой станции. Кучер менял коней на новых, чтобы быстрее добраться до Москвы по шоссе.

Пока за окнами завывал ветер, Вадим перебирал свежие письма. Первое пришло от Кондрата. Агент "Полковник" отчитался о скоропостижной смерти генерала Щедрина. В газетах злые языки говорили, что усрался до смерти.

— Жил как собака, умер как собака, — заметил Вадим.

Дальше в сообщении говорилось о полковнике, которого под протекцией некоторых видных чиновников назначили исполняющим обязанности, до приезда императора в столицу.

Второе письмо вызвало у Вадим раскатистый смех.

— Читай, — Вадим протянул письмо удивленному Ефиму, который оттянул глаз и зачитал по слогам:

" Я уже и не ждал сообщения. Думал, что один попал в