Кровавое наследие - Лоэнн Гринн

 Когда сознание, наконец, вернулось к Буффалону, его окутывал невыносимый жар. Сперва он подумал, что в кабинете Аль Ибена начался пожар, возможно из за потаённых сил жестоких доспехов. Однако постепенно ветеран осознал, что пекло, хотя и свирепое, не жжёт, а, скорее, напоминает тепло раскалённого солнца.

 Перекатившись на спину, Буффалон чуть прикрыл ладонью глаза, пытаясь определить, где он, но обнаружил лишь омывающее его со всех сторон море песка. Он скривился, удивляясь, куда его занесло на этот раз. Буффалону показалось, что вдалеке темно, словно на него надвигалась буря. Может ли Эдинополис лежать где то за этими тучами? Неужели шторм следует за ним, куда бы он ни пошёл? Если так, теперь он, по крайней мере, знает, что очутился где то к западу или северо западу от прибрежной провинции.

 Но почему?

 Аль Ибен сказал что то о том, что доспехи обманули его. Насколько правдивы эти слова! Латы оставили и антиквита, и его в дураках: без сомнения, они разыскали мага, чтобы тот помог им в определении местонахождения цели. Может этой целью быть гробница Виктуса, как предполагал Аль Ибен? Если да, почему Буффалон очутился здесь, посреди пустыни?

 С огромными усилиями измотанный солдат поднялся. Судя по солнцу, до заката ещё час или два. Прогулка в Эдинополис займёт куда больше времени, возможно пару дней, — и это если Буффалон вообще переживёт путешествие. Он не был уверен, что доспехи позволят ему вернуться. Если то, что они ищут, где то тут, латы сделают все, чтобы остаться в пустыне.

 Буффалон сделал несколько шагов, проверяя решимость доспехов. Когда они не предприняли ничего, чтобы помешать ему направиться к городу, солдат ускорил шаг. В конце концов, Буффалону ведь надо отыскать ещё какое то укрытие на ночь, и единственная надежда на пристанище — там, на холме у кривой скалы, едва различимой впереди. Надо добраться туда до сумерек, а значит, несмотря на жару, двигаться нужно как можно быстрее.

 Ноги болели ужасно. Сыпучий вязкий песок и высокие дюны затрудняли поход, и Буффалон часто на какое то время терял из виду свою цель. Один раз он даже обнаружил, что повернул в обратную сторону, а текучие изменчивые дюны сбивали его с толку, меняя размер и форму, даже когда солдат пытался преодолеть их.

 И всё же, несмотря ни на что, холм вскоре перестал казаться недосягаемым. Буффалон молился, чтобы там нашлась хоть какая то влага: пустыня уже иссушила его. Если в скором времени не отыщется вода, уже не будет иметь значения, доберётся ли он до холма или…

 Огромная крылатая тень пересекла его чёрный силуэт на песке… а за ней сразу появилась вторая.

 Буффалон поднял глаза, пытаясь разглядеть что то против солнца. Он увидел две или три мелькнувшие в воздухе фигуры, но не понял, кто это. Грифы? В пустыне Мара это вполне возможно, но эти — куда больше и не совсем походят на птиц. Рука Буффалона скользнула к бедру, где обычно висел меч, и в очередной раз солдат проклял латы Еранаса, подвергшие его столь ужасным испытаниям, но без подходящего оружия.

 Несмотря на иссякающие силы, опытный боец ускорил шаг. Если он доберётся до скалы, она обеспечит ему хоть какую то защиту от стервятников. Грифы падальщики, но эта стая выглядит куда более агрессивной, и это весьма тревожило солдата.

 Тени снова нагнали его, на этот раз они были больше и их лучше можно было разглядеть. Летучие создания спустились, чтобы познакомиться со своей добычей.

 Он едва не пропустил момента, когда пернатое тело опустилось на землю за его спиной. Инстинкты, отточенные на полях сражений, швырнули Буффалона в песок, когда когти размером с его руку полоснули по панцирю на спине, едва не вцепившись в волосы. Закалённый боец проворчал что то, перекатываясь, готовый встретиться лицом к лицу с хищными пташками. Наверняка он способен отпугнуть нескольких грифов, особенно если даст им понять, что не собирается просто лежать и умирать для того, чтобы они насытили свои утробы.

 Но эти птицы не были грифами… хотя происходили наверняка от этих мусорщиков пустыни.

 Ростом почти с человека, с крыльями и головами птиц, которых они так напоминали, четыре гротескных создания парили прямо над Буффалоном, растопырив когти на задних лапах, и их передние конечности, похожие на человеческие руки, готовы были оторвать голову солдата от его тела. Их хвосты оканчивались живыми хлыстами, щёлкающими вокруг тщетно пытающегося отползти бойца. Демонические птахи издавали резкие звуки, стараясь окружить будущую жертву, и от их клёкота сердце Буффалона уходило в пятки.

 Он ждал, что доспехи предпримут что нибудь, но латы Еранаса бездействовали. Понося их на чём свет стоит, Буффалон взял себя в руки. Если ему суждено погибнуть здесь, он не умрёт покорно, как ягнёнок на заклании, потому что стал настолько зависеть от доспехов. Едва ли не всю свою жизнь он провёл на войнах, сменяющих друг друга. Предстоящее сейчас сражение немногим отличается от любого другого.

 Один из чудовищных грифов оказался на расстоянии вытянутой руки от солдата. Со скоростью, которую в своём состоянии он от себя не ожидал, Буффалон схватил птицу за ногу и швырнул на землю. Несмотря на размер, ужас пустыни был поразительно лёгок, без сомнения, потому, что кости его, как и его предков, были созданы для полёта. И человек, воспользовавшись своим немалым весом, навалился всем телом, прижал верещащую тварь к песку, а потом рванул птичью голову что было сил, сворачивая её.

 Три выживших грифа переростка яростно атаковали оторвавшегося от обмякшей птицы человека, но встретил их лицом к лицу уже другой Буффалон, Буффалон, впервые за много дней бившийся и победивший сам, только сам. И когда второй гриф нырнул к нему, солдат схватил горсть песка и бросил его в дикие глаза твари. Демоническая птица слепо хлестнула хвостом, дав опытному бойцу шанс поймать смертоносный отросток обеими руками.

 Верещащее чудовище попыталось освободиться, однако Буффалон принялся раскручивать птицу вокруг себя, снова и снова, отгоняя одновременно двоих оставшихся. Когти пленённого неприятеля тщетно скребли по рукам в латных перчатках — доспехи Еранаса отлично защищали своего хозяина.

 Кровь Буффалона закипала. Нападавшие представляли для него не просто обычную опасность пустыни. Во многих смыслах они стали для него сейчас противниками, на которых можно излить все своё разочарование и ярость. Он прошёл через столько страшных испытаний, пережил столько ужасов и ни разу не был волен поступать самостоятельно, В доспехах Полководца действовали могущественные заклинания, но они не повиновались ему. Если бы он мог повелевать ими, то использовал бы магию лат, чтобы поджарить бестию, которую держал сейчас» превратить её и её грязных спутников в пылающие шары.