Дао водяных лилий. Сборник рассказов и миниатюр - Александра Родсет

Мечтать я приходил к Рэнди. Как-то так само собой сложилось, что когда Джейн уходила на весь день воевать с инстанциями, я регулярно, как бы ни был занят, подходил проверить, как там её брат. Ухода ему требовалось немного – один раз в день я приносил ему пищу из бара, второй раз мы ужинали уже вечером все вместе. Кроме того, нас сблизила Годзилла – как только парк запустили, она и правда стала кричать каждые два часа. Это означало, что я должен был возвращаться к мальчишке, закрывать ему уши руками (беруши он постоянно вынимал, видимо, не осознавая, для чего они), потом сидеть с ним ещё какое-то время и идти назад. Я научился понимать некоторые его условные знаки – «да», «нет», «пить» – большего от меня и не требовалось. Деликатные бытовые вопросы Джейн неизменно решала сама.

Иногда после крика Годзиллы я сидел за спиной у Рэнди и смотрел на море. Я пытался расспрашивать, почему он его рисует, но ответы жестами не приносили ясности.

– Ты хотел бы увидеть настоящее море?

«Нет».

Иногда он пробовал мне растолковать. Откладывал кисточку, складывал пальцы щепотью, указывал ею на картину, а потом словно бросал что-то за мольберт.

– Ты хотел бы, чтобы там было море?

«Да».

– Понимаешь, эти прерии… они там не совсем настоящие. То есть они совсем ненастоящие, это голограмма. Как бы тебе объяснить… в общем, там не может быть моря.

Рэнди кивал, а потом снова указывал щепотью на картину. Приходилось признать, что я не понимаю.

Через неделю меня оформили в штат.

Поначалу остальные актёры меня дичились – я не сидел вместе с ними в салуне, не принимал участия в попойках, не мыл косточек соседям и политикам, но потом они как-то молчаливо смирились с моим присутствием. Бармен – по совместительству он заведовал и кадровыми вопросами – в какой-то день вызвал меня подписать контракт. Несколько листков настоящей бумаги, по старинке – из вторсырья, скорее всего, но всё равно это создавало впечатление основательности. Кроме того, процедура была обставлена как надо: он проводил меня в кабинет, усадил за стол и торжественно произнёс:

– Парень, я не буду тебе мешать, прочитай внимательно, чтобы потом не говорил, что ты подписывал не глядя. Если будут вопросы – спрашивай, не стесняйся, – и вышел после этих слов.

Я вгляделся в первые строчки: «Компания „Дикий Запад, Историческое Наследие, Лимитед“, с одной стороны, и гражданин Федерации Бенджамен Стейтон, с другой…» А Джефф обещал, что я ещё долго ничего подобного не прочитаю. Ха!

Контракт был стандартным, я расправился с ним быстро. Отметил карандашом некоторые пункты, перечитал ещё раз, в целом остался доволен. Встал, прошёлся по кабинету, выглянул в окно, с любопытством осмотрел книжные полки. Мелькнула мысль заглянуть в контракт Джейн – стало вдруг интересно, как официально называется её должность. Пиарщик? Рекламщик? Или специалист по открыванию дверей с ноги? Хотя, скорее всего, она числится какой-нибудь судомойкой или актрисой, как я…. Я нашёл её личное дело, сильно опасаясь, что меня застукают за моим чтивом. Верхним листом в её папке лежал сертификат генетической чистоты.

От созерцания этого бесценного документа меня оторвал рёв Годзиллы, и я осознал, что совершенно забыл про Рэнди! Перепрыгивая через табуреты в баре, я рванул на другой конец посёлка.

Я готов был проклясть самого себя за то, что выдумал это чудовище. Коляска валялась опрокинутой – похоже, Рэнди от страха опять били судороги, но в эту минуту он лежал неподвижно, рассматривал небо. Годзилла уже не кричала. Рэнди не плакал, только губы беспомощно и жалко кривились, будто он изо всех сил удерживается от слёз.

Я-то полагал, что это для него физически невозможно.

– Тише, малыш, тише, – я чувствовал себя увальнем, который внезапно разучился говорить. – Всё хорошо. Прости меня, пожалуйста, я опоздал.

Я наклонился над ним, испытывая чудовищное раскаяние – смотрел в его глаза, полные невыплаканных слёз, и пытался понять, умеет ли Рэнди чувствовать обиду. Сознаёт ли он, что это именно я виноват в том, что его до полусмерти пугают каждые два часа. Нет, думал я, вряд ли осознаёт. Но разве мне от этого легче?

– Тише, хороший, тише. Ты же у нас самый сильный. Не надо плакать. Мальчики не плачут…

Голубые глаза Рэнди на секунду закрылись, под ними стало влажно. Потом он взглянул на меня, поднял тонкую, хрупкую, закованную в пластик в районе запястья руку и ласково коснулся моей щеки. И тут, чёрт побери, до меня дошло.

– Джейн, нам надо поговорить.

– Не сейчас, солнышко, подожди. День был трудный, я просто умираю от усталости.

– Джейн, сейчас.

– Это действительно срочно?

«Вообще не срочно», – хотел признаться я, а вместо этого выпалил:

– Почему ты называешь Рэнди братом?

Джейн обернулась и замерла.

– В каком смысле, Бенни?

– В прямом. Почему ты называешь сестру братом? – я посмотрел на неё и вдруг начал понимать. Один за одним разрозненные факты вдруг сложились во что-то целое. – Я понял, почему ты скрываешь его возраст. Вы близнецы, верно? Может быть, даже однояйцевые? Не спишешь мутацию на плохую линию другого отца или матери, так? Это, по большому счёту, вообще случайность, кто из вас родился нормальным, а кто нет. Рэнди… это, часом, не сокращение от Рэндом? У ваших родителей было чувство юмора, не поспоришь.

– Не поспоришь, – согласилась она.

– Значит, вы близнецы, и Рэнди – твоя сестра. А что тогда сертификат? Фальшивка?

– Ты и сертификат видел?

– Угу, – я отвёл взгляд. – Джейн, а ты знаешь, что бывает за подделку документов? Не надо, не отвечай. Знаешь. Именно поэтому ты называла Рэнди братом. Иначе бы стало очевидно, что чистота по женской линии – это пшик, и что сертификата у тебя быть не может.

Она молчала.

– А я-то хотел на тебе жениться.

– Рэнди мешает? – она с вызовом вскинула брови.

– Ложь твоя мешает. Ложь. Что за отношения, если их начали с вранья.

– Серьёзно? – она смотрела на меня, как на врага. – А может, это в тебе заговорил чистюля? Ты же тоже, как все вокруг, считаешь, что мутанты – не люди? Мутанта не допустят к работе, будь он хоть в тысячу раз способнее обычного человека. Мутанта не подпустят к искусству, не дадут устроить выставку, концерта – только за набор хромосом. Это правильно? Это законы? За что ты их чтишь, законы?

– Джейн… – я покусал губы, подбирая слова. – Ты передёргиваешь. Посмотри хотя бы на Рэнди. Он… она безумно талантлива, но разве этого достаточно? Нужна ещё такая вещь, как работоспособность. Скажи честно – разве Рэнди могла бы работать?

– А она работает, – прошипела Джейн. – Работает, и получше, чем ты.

– Что ты хочешь сказать?

– Я хочу сказать, что я только числюсь тут дизайнером. Ты видел небо, прерии, все эти дома? Это сделала Рэнди, понимаешь? Рэнди! И хватит о ней говорить в третьем лице, она ведь, чёрт тебя побери, сидит за твоей спиной!

– Извини… Джейн, я не могу.

Мы стояли на крыльце, Джейн зябко куталась в куртку и только что попыталась меня поцеловать.

– Во мне что-то сломалось, Джейн. Извини.

– Понимаю, – голос звучал ровно. – Ты не первый. Когда парни узнают, что я не чистокровная, это всегда многое меняет. Наверное, это нормально.

– Ты не поняла меня… Джейн, не поэтому.

– Поэтому, Бенни, давай не будем себе врать. Я же знаю, какой ты. Правильный, чистокровный, порядочный. Всё у тебя по закону, жениться на мне хотел. Сейчас вот, наверное, стоишь и не знаешь, что тебе делать – донести на меня за подделанный сертификат или не доносить. Потому что правильно – донести, но ты никогда этого не делал. А неправильно ты не поступишь, да, Бенни?

Я пожал плечами. Когда она от имени «Бен» перешла к «Бенни», то стала так похожа на Тарью, что я уже и представить себе не мог, чтобы с ней спать.

– Или нет? – Джейн подняла голову. – Слушай, Бен, а может, это из-за Рэнди? Может, ты просто влюбился в Рэнди и теперь не хочешь меня, а? Поэтому?

В голосе сквозила издёвка. Я снова пожал плечами:

– Что ты хочешь, чтобы я тебе сказал?

– Да нет, Бенни, ты не такой. Я пошутила, прости.

– Я буду спать во дворе.

Никогда в жизни не спал в траве, а тут вдруг довелось. Она стояла здесь сухая и почти бесцветная, но ночью этого не было заметно, зато чувствовался её запах. Лёгкие потоки из вентиляционной системы создавали ощущение ветерка. Иллюзия иногда прекрасно подходит для жизни. Я смотрел в небо, и вдруг оно содрогнулось и погасло.

Я сначала не понял. Наступила кромешная темнота, землю ещё раз встряхнуло, уже более ощутимо. Потом небо включилось снова – похоже, подземный толчок вызвал перебои с питанием. За стеной заревела Годзилла – наверное, включилась сама, когда вернулся ток. Никогда не замечал, как громко она ходит. Топ, топ, топ. Скрежет, рёв. Топ, топ, топ. Скрежет, рёв. Топ, топ, топ…