Outcome (ИСХОД) 2 - Kim Pritekel

Пожав плечами, я толкнула дверь лаборатории и пошла в свой кабинет.

С усталым вздохом я повесила халат на спинку стула в кафетерии. Эйрин умудрилась прийти первой и заняла для нас столик. Теперь она сидела и читала журнал «Редбук».

– Ты есть собираешься? – спросила я, засовывая руку в карман за деньгами.

Она подняла голову и отрицательно ей замотала.

– Неа. Я не голодная.

– Конечно, ты всегда так говоришь. А как только я вернусь к столу, ты тут же начнешь ковыряться у меня в тарелке.

Она захлопала темными ресницами и невинно заулыбалась.

– Я? Да ни за что на свете!

– Салат или сэндвич?

– Ну правда, Энди, я ничего не хочу.

– Значит, салат. Сейчас вернусь.

Очереди к стойкам уже начали формироваться, и это напомнило мне о школьных днях. Я продвигалась вперед, поглядывая по сторонам. Я вроде бы услышала свое имя, но слишком погрузилась в свои мысли, да и никто на работе никогда не называл меня Энди.

– Энди?

Прищурившись, я огляделась и увидела знакомые голубые глаза. Она стояла всего в паре человек от меня. Я улыбнулась.

– Привет. Проходите вперед, – я пропустила двоих врачей и встала перед Хейли.

– Привет. Как дела? – улыбнулась она.

– Отлично. А сама как?

– Хорошо, все хорошо. Просто пытаюсь привыкнуть к новой работе.

– Да, а когда ты приехала? Я уверена, что заметила бы тебя.

Улыбаясь, я продвинулась на шаг вместе с очередью.

– Ну, в общем-то, я перебралась сюда в понедельник.

– На полную ставку? – она кивнула. – А откуда ты переехала?

– Я преподавала в UCLA последние два года. (UCLA – Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе – прим. пер.)

– Правда? А как ты оказалась здесь? Я имею в виду, ты вроде как выполняла работу психолога с Анной Блеквелл.

– Да. У меня диплом психиатра, но после обучения я практически занималась этим около двух лет… – она провела ладонью по волосам, они у нее теперь были до плеч. – А пять лет назад мой отец заболел.

– О, мне очень жаль.

– Да, ему диагностировали рассеянный склероз. Он некоторое время держался молодцом, но в последний год ему намного хуже. Мама не может ухаживать за ним сама, поэтому я вернулась, чтобы какое-то время помогать ей.

– Должно быть, это большой удар для вашей семьи. Я-то знаю, что эта болезнь не из легких.

Она посмотрела на меня и покачала головой.

– Да уж, не из легких. Ну а ты что? Вот не думала, что ты останешься в Миннесоте.

Она улыбнулась и взяла бутылку чая со льдом из кулера. Очередь продвинулась еще немного.

– Ну, я уезжала ненадолго, а потом вернулась. Долго рассказывать… в общем, я получила эту работу, а все остальное – уже история.

– И как долго ты здесь работаешь? – она потянулась за ножом и вилкой и обернула их салфеткой, пока очередь переместилась еще на шаг.

– Ммм… дай соображу… доктор Виллз помог мне устроиться в здешнюю интернатуру, когда я была на последнем курсе.

– Да, я наслышана о твоем докторе Виллзе. Его имя очень известно в научных кругах.

– Знаю. И я очень гожусь им. Мы до сих пор поддерживаем тесную связь, – улыбнулась я.

– Всегда хорошо оставаться на связи…

– Это точно. В любом случае, я прошла здесь интернатуру, а потом, когда получила докторскую степень, мне предложили должность в здешней лаборатории. Исходя из вышесказанного, я могу заявить, что работаю здесь около десяти лет.

– Ух ты! Какая ты молодец!

Она взяла себе салат в пластиковом контейнере с прозрачной крышкой, я взяла такой же для Эйрин и сэндвич с индейкой для себя.

– Проголодалась?

Я посмотрела на ее искреннюю улыбку, и меня охватило чувство узнавания, как будто я видела ее каждый божий день с тех пор, как мне было семнадцать.

– А это на двоих.

– А… понятно. Ну а почему ты заканчивала университет здесь? Моя мама сказала, что ты поступила в колледж где-то на восточном побережье.

– Ой, это долгая сказка, расскажу в другой раз, – я улыбнулась, расплачиваясь с кассиром. – Увидимся как-нибудь, Хейли.

– Да, хорошо. Пока, Энди!

Я поспешно вернулась к ожидавшей меня Эйрин. С улыбкой она выхватила салат прямо у меня из рук.

– Спасибо! А кто это был? – она ткнула в сторону очереди пластиковой вилкой.

– Ааа, старая школьная подруга.

– О, кто-то из однокурсников?

Я покачала головой, сражаясь с пакетиком майонеза, который никак не хотел выдавливаться на мой сэндвич.

– Нет, я знаю ее по школе в Винстоне.

– Она симпатичная, – рассеянно заметила Эйрин, глядя, как Хейли проходит к столику и усаживается в компании сотрудников психологического отделения.

– Угу. Она такая и есть.

– Лучше бы ты побыстрее его доела.

Мы сидели на скамейке в торговом центре Рочестера, и я с улыбкой наблюдала за Кендалл, которая сражалась с клубничным мороженым. Конечно, оно таяло быстрее, чем успевал работать ее язык. Она облизала липкие пальцы и продолжила воевать с вафельным рожком.

– Так, а что это за история с тобой и Дженной? Ну, когда вас застукали за курением?

Она быстро глянула на меня распахнутыми глазами, в глубине их явно промелькнули удивление и страх.

– А ты откуда знаешь?

– Твоя мама рассказала.

Ее узенькие плечи поникли, она вздохнула и выбросила остатки мороженого в ближайшую урну.

– Она обещала никому не говорить, – пробурчала Кендалл.

– Солнышко, твоя мама рассказала мне не потому, что она хотела предать тебя или нарушить свое слово. Она переживает за тебя…

Кендалл пожала плечами.

– Это случилось всего один раз, и это было так гадко. Я больше так не буду, Энди.

Я пристально посмотрела в ее зеленые глаза.

– Знаешь, когда мне было примерно столько же лет, сколько тебе, я как-то нашла мамину бутылку текилы.

– А что такое текила?

– Очень крепкий и очень мерзкий на вкус алкогольный напиток.

– Типа, им можно сильно напиться?

– Ага. Можно очень сильно напиться. И вот, мне стало интересно, и я отхлебнула здоровущий глоток этой гадости. Как мне было плохо! – я улыбнулась ей, она улыбнулась мне в ответ чудесной щербатой улыбкой. Она так гордилась, что у нее выпадают «детские зубы», а теперь будут «взрослые»…

– А твоя мама узнала?

Я кивнула.

– О да. Ей пришлось везти меня в больницу.

Глаза Кендалл распахнулись.

– Ой-ой!

Я засмеялась и обняла ее.

– Да уж, ой-ой-ой… У меня тогда были такие неприятности… Кендалл, тебе только десять лет, и я не хочу, чтобы с тобой случилось что-то подобное. Ты умница, красавица, ты так талантливо поешь и танцуешь. Оставайся такой, как ты есть, ладно?

Она усиленно закивала.

– Не позволяй другим детям, которые делают глупости, заставлять тебя поступать глупо тоже. Ладно?