Семейные ценности. Рассказы - Марина Воронина

Дома он эти дни ночевал редко, отчего свекровь Екатерина Алексеевна еще недовольней поглядывала на невестку. Она с первых дней была настроена против молодухи. Что такое! На восемь лет старше сына, расконвоированная – да на ней клейма ставить некуда! Еще и регистрироваться отказалась, цаца.

Что верно, то верно. Оксана так и не согласилась признавать вынужденный союз с Борисом семьей, хотя за детей была ему благодарна. Совместное проживание под воздействием обстоятельств – и хватит с вас. Что хотел, то получил. Если бы свекровь знала, что первенец носит материнскую фамилию, а в графе «отец» в метрике прочерк – бурю бы устроила не шуточную. Но та, не приученная к семейным разговорам, мало что спрашивала, и потому думать не могла, что за ее спиной может такое твориться. Способность свекрови всё вокруг воспринимать со своей колокольни, не интересуясь подлинной картиной дел, Оксана презирала. Но никогда не высказывалась. С того дня, как ее «взяли замуж», она везде и со всеми предпочитала молчать. Заводная, веселая хохлушка, которую даже лагерь не очень-то обтесал, перестала петь песен и не рассказывала баек. Уже не завивала волос на бумажные папильотки, а гладко зачесывала назад и наматывала кулей на затылке. Но, похудевшая, с запекшейся в глазах тоской, с мимолетными улыбками, она была красивее и притягательнее прежнего, и Борис ужасно мучился от ее нелюбви.

Узнав, что Кошелеву грозят этапы длинные и отлучка продлится неведомо сколько, облегченно вздохнула.

– Знаешь, Боря… Я не стану тебя ждать.

– Вот как, – сообщение не поразило. Кот из дома, мыши в пляс. Он знал, что когда-нибудь они с Оксанкой расстанутся. Не знал только, как. И вот – пришло. Сам ей открыл дорожку.

– Помоги нам съехать от матери? Если не противно возиться, конечно.

– Когда собралась ноги делать?

– Да хоть с завтрашнего утра.

– Уже замену нашла постель греть?

– Успокойся. Долго еще в хомуте ходить не захочется. Сыта, знаешь ли.

– Я любил тебя, Ксюха.

– Знаю. Если честно, ты был неплохим любовником. Иногда мне даже нравилось… А ты никогда не задумывался, почему я не сбежала, не придушила тебя темной ночью?

– Неужто смогла бы?

– Еще как!..

– Побоялась?

– Нет. Открою на прощание секрет… Я ведь бесплодна, Боря.

Он смотрел, не понимая, где тут юмор, и на всякий случай насторожился.

– Не удивляйся. Я еще в детстве всё себе на канале отморозила. С кем ни жила, забеременеть не получалось. Профессор один меня смотрел. Сказал – пробуй, девка. Шансов мало, но, может, явится чудо-богатырь и сотворит чудо, пробьет твой смерзший ком. Так что, спасибо, Боря. Заслужил ты меня, получается. Жаль, что выбрал не лучший способ… Теперь мы разбегаемся. Даю слово: ни отца, ни бабушки детей не лишу. Вырастут, сами определят, кто из нас плох, а кто не очень.

– Значит, кранты всему, что было?

– Ага, кранты, – улыбнулась Оксана. – Иди, Боря, своим путем. Воруй, мотайся по стране, устраняй конкурентов. Наша история – кончилась. Умный же, сам понимаешь. Тебе тридцать лет! Найдется баба, с которой ты станешь счастлив.

– Сучка ты, однако… Но, всё правильно говоришь. Трудно с тобою жить. Иногда, кажись, вспорол бы, на куски порезал, но ведь – люблю. Так люблю, что землю под тобой целовал бы…

Скоро он перевез дочь и беременную Ксюху в съемную конурку. От вещей и денег она отказалась, сказала – не надо ворованного, сама заработаю, когда обживусь. Накануне суда попросил в последний раз сходить с ним на танцы.

Конец ознакомительного фрагмента.