Романтический эгоист - Фредерик Бегбедер

— Я бы хотела, чтобы ты был так же романтичен за стаканом воды!

Легко: я выплеснул водку в пепельницу и заказал бутылку минералки. У нее язык шероховатый, как у кошки. Мне понравилось строение ее лица и выступающие, как на черепе, скулы.

четверг

“Чтобы вещь стала интересной, надо просто смотреть на нее достаточно долго”. Гюстав Флобер. Я часто это замечаю: вдохновения нет, есть ожидание.

Я слишком много сейчас тусуюсь, чтобы быть в состоянии писать.

пятница

Сегодня вечером “Бэн-Душ” празднует свое двадцатилетие. К счастью, дата попала точно на Fashion week[60]. Вообразите, что было бы, если бы их юбилей попал на Boring week[61] !

суббота

Как обычно в выходные, Людо взывает о помощи (ну еще бы, Пенелопа-то занята). (Я рассуждаю как ворчливая брошенная любовница.) В трубке слышу жужжание спортивной машины.

— Врууум!

— Ты смотришь “Формулу-1”?

— Врууум! Нет, просто моя дочка включила телевизор, а он стоял на канале “Моторы”, потому что вчера вечером мы с мадам курили косяки и смотрели XXL[62].

— Ну и вы того?

— Нет, Элен уснула, а я подрочил в простыни, как всегда по пятницам.

— Семейная жизнь — это сказка.

воскресенье

Мой главный фантазм? Найти в себе силы выдержать однообразие.

понедельник

Я любил ее, потому что у нее был хронический цистит. Клер говорила, что на моем мотороллере она подхватывает насморк письки. И еще я ее любил, потому что, когда я увидел ее в первый раз, она, не извинившись, загасила окурок в моем бокале. И еще потому, что она вставала с дивана, чтобы потихоньку пробраться в ванную и протереть физиологическим раствором свои линзы. И еще потому, что она в детстве носила брекеты на зубах. Я любил ее, потому что каждый раз, когда мы виделись, ее волосы оказывались другого цвета: она становилась то рыжей, то брюнеткой, то блондинкой, то лиловела… Я любил ее за ее прихоти, недостатки, причуды. Я разлюбил шикарных телок, мое сердце отдано нескладехам.

вторник

Странное дело: с политической точки зрения я согласен с тем, что говорит Даниель Кон-Бендит о Федеральной Европе, Жак Аттали о мировом правительстве, Вивиана Форрестер об экономическом ужасе, Ральф Надер о защите прав потребителей, Жебе[63] о “Годе 01”, Мишель Уэльбек о приватизации мира. Я согласен со всеми этими людьми, которые не согласны между собой.

четверг

А если в четверг ничего не случилось, вы все равно хотите, чтобы я вам это рассказал?

пятница

Бордо бай найт. Мне сказали, что это мрачный город, населенный обуржуазившимися работорговцами. И что все жители похожи внешне на Шабан-Дельмаса[64]. Чушь собачья: в Бордо любят погорячее, это страшно тусовочный город. Набережная Палюдат что твой Майами-Бич на Гаронне: бары техно, клубы латино, потрескивающий неон, как на Оушн-драйв, заторы на дорогах, грохочущие тачки и люмпен-телки, мертвецки пьяные в четыре часа утра. Лиди Виоле[65] кричит:

— Здесь все мужики — сосунки! Сопляки! Детский сад!

Я возражаю, что идеальный мужчина — это молокосос с большим членом. В “Пачанге” барменша с убойными сиськами — двойняшка Ванессы Демуи[66] — залезает на стойку, чтобы всласть подергаться. Все младенцы мужеска пола замирают, открыв рот, и ждут, когда им дадут пососать. По-моему, я уже минут десять в нее влюблен, но тут вдруг на меня наезжает местный мачо:

— Кончай пялиться на мою жену!

— Таких женщин, как твоя жена, надо запретить.

Поскольку он явно не собирается смеяться, я сдаюсь:

— Ну, я хочу сказать, тех, кто не замужем за тобой.

Его хватают приятели, чтобы он не впился зубами мне в горло. Этот урод опрокинул мой стакан с “Капириньей” мне же на рубашку. Да плевать: я и так весь липкий из-за жары.

суббота

Бордо бай найт (продолжение). На коктейле Алена Жюппе[67] в местной мэрии отцы города сожрали фуа-гра ровно за десять минут. Нет зрелища печальнее на свете, чем стадо провинциальных дворянчиков, занятых возмещением налогов на обеде у мэра. Ответственные работники с брюшком, пенсионеры в костюмах, заброшенные жены, ожемчуженные графини… Все члены клуба “Ротари” с женами-устроительницами танцевальных вечеров яростно сражаются за пару устриц и ломоть байоннской ветчины. Много позже, на вечеринке “Скрим” в “Наутилусе”, а потом в “Уайтгарден”, я вспомнил о баре “Париж — Пекин” (ул. Мерси) в старом квартале Бордо, где кондиционеры оставляют желать, и еще о ресторане папаши Уврара, где я питался в основном вином. Потом наступил черед бесплатной раздачи оргазмов в отеле “Мажестик” с клевой смуглянкой (кому “брю нет ка”, а мне “брю да тка”).

воскресенье

Мораль: одна женщина — еще ничего, три женщины — полный абзац.

понедельник

Неожиданная встреча в воздухе. Разговор в аэробусе с Яном Муаксом, юным гением (произносится “Jean Genie”[68], как в песне Боуи). Мы оба гастролеры-коммивояжеры-агенты по продаже своих книжонок.

Я: Слушай, ты стюардессу видел? Полный улет…

Ян: Только на нее и смотрю.

Я: Я бы хотел поцеловать ее в губы.

Ян: Этого мало, старина. Ее надо поцеловать в губы, пожать ей руку, послушать ухо, понюхать нос, укусить в зубы, наступить на ногу, насрать на задницу, посмотреть в глаза и полизать язык.

Я: Ты забыл самое важное — “поцарапать ей ногти”.

(Мой дневник замечателен тем, что последнее слово всегда остается за мной.)

вторник

Вчера вечером отправился в посольство США на коктейль “Эгоиста” в честь Ричарда Аведона[69]. Я пришел вовремя, то есть раньше всех остальных приглашенных Николь Висняк[70]. Странная вещь: в доме у посла не подают “Ферреро Роше”[71] ! Жан-Жак Шуль[72] провел меня в переднюю полюбоваться американским флагом кисти Джаспера Джонса. Я поцеловал ручку Ингрид Кавен (последний роман Шуля является одновременно его женой), обслюнявил Жаклин Риб, облобызал Жюстин Леви, чмокнул Инес де ла Фрессанж[73]. Бернар Франк хвалит Фицджеральда, а Пьер Бенишу ругает Виалатта[74]. Я ругаю Пьера Жана Реми[75] его супруге и хвалю себя любимого Алену Роб-Грийе. Здесь я прервусь, чтобы не выглядеть светским хроникером. Эгоистичнее меня самого (то есть отвязнее) оказались лишь два посольских пса, развалившихся на ковре.

Позже, в баре “Плазы”, Тьерри смешивает неслабые коктейли с водкой (jelly shots). Своего рода суши для алкоголиков. Лучший из них — “В52” с ароматами “Бэйлиса” — “Калуа” — “Гран Марнье”: заглатываешь как крокодила “Харибо”[76] — и все удовольствие за 1 евро. Объясняю Сандре (прозванной до конца этой книги Неизвестной Блядью), почему я ненавижу киски-лизки (потому что терпеть не могу, когда волоски между зубов застревают). Она, с присущей ей незатейливостью, заявляет мне, что писька у нее чисто выбрита:

— Давай, смелее, у меня пипка что башка у Коджака[77] !

Вот так я живу, другой жизни у меня для вас нет, и ни на какую другую я ее не променяю (как будто у меня есть выбор).

четверг

Вчера вечером, после вечеринки “ВСД” в “Випрум”, мы догонялись в баре 40-х годов с девочками, родившимися в 80-х (лучше так, чем наоборот). Допинга в нас было как в Ришаре Виранке[78] на перевале Турмале. Я мычал:

— Я готов, в натуре!

Златокожая куколка рядом со мной, а сидели мы тесно, сама того не замечая, все время пихала меня коленкой. Я очень вежливо заметил:

— Прошу вас сию минуту прекратить запрещенные контакты со слабым существом мужского пола, ибо оно может расценить это движение как заигрывание…

Знаете, что ответила мне эта изящная нахалка?

— Тусуйся с безногими!

Бабы и так круче нас, но если у них вдобавок есть еще и чувство юмора, нам вообще крышка.

пятница

Обращение к промышленникам и политическим деятелям всего мира: будьте так добры, оставьте планету в том состоянии, в котором она была, когда вы на нее попали.

суббота

Аллилуйя. Клер мне написала. Цитату из Шопенгауэра: “К чему весь этот шум? к чему вся суета и волнения, все эти страхи и горести? Разве не о том лишь идет речь, чтобы всякий Иван нашел свою Марью?”[79]

воскресенье

Господи, смилуйся надо мной. Завтра я ее увижу. Мне кажется, я любил ее всегда. Почему я не в состоянии сказать ей об этом? Я сторонюсь женщины, которая мне нравится, боюсь того, что меня притягивает, избегаю ту, что любит меня, и клею тех, кому я на хрен не нужен.