Расправа над СССР – предумышленное убийство - Андрей Буровский

Даже в рядах самих рядовых большевиков раздавались голоса, что предателя Ленина «надо повесить» [144] .

Но все это наглухо скрывалось. Вообще.

Тем более скрывалось все, свидетельствующее об агрессивной политике СССР в предвоенное время, о Коминтерне и Троцком, о процессах над «врагами народа» в 1930-е, о голоде 1932 года, о сопротивлении россиян большевистским экспериментам.

Доходило до того, что в букинистических отделах магазинов любые книги, выпущенные до 1947 года, принимались по особому списку, а в библиотеках находились в спецхранах. Получить к ним доступ было можно, если исследователь представлял соответствующую бумагу от научного учреждения и использовал их строго для своей научной работы.

Я работал с книгами археологов 1920–1930 годов, но в ведомственной библиотеке Института археологии АН СССР. В Краевой библиотеке Красноярского края те же самые книги мне бы не выдали.

Тем более наглухо были закрыты все архивы. Не знаю, в какой степени это правда, но Юлиан Семенов получил допуск в некоторые архивы КГБ – по великому блату. Без такого «блата» или принадлежности к узкому кругу своих попасть в архивы было невозможно.

Такая политика просто заставляла искать подтексты в любом официальном сообщении, а секреты и тайны даже там, где их не было и в помине.

Официоз молчал обо всем, что происходило в СССР в годы «сталинщины». Серьезной информации – никакой. Если члены экспедиций находили в тайге остатки лагерей – считалось очень неприличным интересоваться ими и задавать какие-то вопросы. Что ж! Приходилось искать неофициальные объяснения… Благо живые свидетели еще были. Находили, например, странные избушки высотой метра в полтора, с огромными, в полбревна, щелями. Что это? А это, оказывается, такой северный вариант «тигровой клетки»: среди зимы виновного в чем-то зэка швыряли в такую клетку, на 40– или 50-градусном морозе. Соответствующие рассказы и фотографии «избушек» привозили из экспедиций «на севера».

В СССР прямо-таки истерично скрывали национальную принадлежность основателей СССР и большинства «революционеров». Видимо, власти считали, что, если советские люди узнают, что Брежнев наполовину еврей, они тут же поднимутся на революцию. Результат? Невероятные слухи о жидомасонах, правящих миром и самим СССР, о «подмененном» ими Брежневе и что «в ЦК одни евреи», «разоблачение масонского заговора» и ловлю зеленых жидомасончиков под кроватью.

В СССР рассказывали ужасы о «немецко-фашистских захватчиках». Одной из страшных тайн был цвет официального флага Третьего рейха: красный, с черной свастикой в белом круге. Результатом был чуть ли не культ вермахта и Третьего рейха, собирание историй про видных нацистов, интерес к их идеологии и коллекционирование соответствующих раритетов.

До сих пор нож десантника Второй мировой у коллекционеров стоит в три раза меньше, чем кинжал эсэсовца. Специально интересовался: выпущено этих кинжалов было примерно такое же количество, что и десантных ножей: около 3 млн. Но советское оружие в 2011 году стоило около 600 долларов, и никакие насечки и надписи на цену не влияли. А эсэсовский кинжал стоил порядка 2 тысяч, и если на рукояти были насечки – знак, что оружием кто-то был зарезан, цена возрастала.

Патологическая ситуация: оружие проигравшей армии стоит дороже! Причем не где-нибудь, а в стране-победительнице!

Причем советский человек был патологически доверчив. Только в последние годы и то в основном молодежи приходит в голову задавать элементарный, в общем-то, вопрос… О том, кто и зачем поставляет ту или иную информацию? В чем выгода информанта? Чего он хочет достичь, рассказывая тебе то или иное? В СССР мотивы информирования не обсуждались совершенно; люди просто не задумывались об этом. Сообщают? Значит, так и есть. Чаще всего сообщенные сведения никто не проверял, не сопоставлял данные разных источников, не искал трепетного огонька истины под косматыми клубами информационного дыма.

Но при этом ни в какие официальные сообщения о любых решениях правительства и о любых событиях не верили вообще. Не верили тоже очень наивно: просто не верили вообще ничему. Если бы ЦК КПСС официально сообщил, что дважды два четыре, что земля круглая или что Волга впадает в Каспийское море, нашлось бы немало людей, которые тут же «не поверили» бы. Или уж, по крайней мере, усомнились бы.

Помню, как огорчался один московский интеллигент, попав в 1988 году в Париж: оказывается, там под мостами и правда валяются прямо на земле бездомные! Как печально… Оказывается, советская пропаганда говорила об этом правду! Что характерно, интеллигент не сочувствовал клошарам: советские люди, как правило, довольно черствы. Но он очень мучился от того, что всю жизнь не верил газетам и телевизору, никаким вообще рассказам о жизни за рубежом… Тем более не верил рассказам о нищете, о классовом расслоении, о бездомных и голодных. А тут клошары валяются на земле, как узлы с тряпками, копаются в мусорных бачках… Что же получается: ЦК прав?!?!? Газета «Правда» не соврала?!?! А ведь «все порядочные люди» «точно знают»: советская пресса говорить правду не может… на Западе все живут хорошо и счастливо…

Раздвоение личности у моего знакомого продолжалось довольно долго – пока не перестали платить зарплату. После этого он вынужден был думать уже не о перестроечной фигне, а о вещах более насущных. Впрочем, не платить зарплаты ему тоже не могли, потому что он приводил к власти замечательных, чудесных людей, которые никак не могли что бы то ни было разворовать…

Намного больше, чем официальным СМИ, советские люди верили «авторитетным» для них источникам – причем авторитетными, разумеется, для разных людей были источники совсем разные. Совершенно первобытная система работы с информацией: верю не тому, в чем убедился, а тому, что говорит мой вождь или шаман. Такая система заставляла советских людей очень легко верить всему неофициальному – пусть такому же точно бреду, как официоз, но не из газет «Правда» и «Известия», и неофициальному.

К 1980-му уже в полный рост сказывались последствия замедления темпов развития. Население было сытехонько и жило явно лучше, чем в 1970 году. Но ждали-то намного больше, чем получали! Люди уже ощеривались на власть, уже искали виноватых…

Правительство все время подозревали и в сокрытии информации, и особенно в попытке ее «лакировать». Сами по себе подозрения были вполне обоснованными, но от этого не легче. Фактически правительство СССР утратило информационное управление страной задолго до распада СССР – по меньшей мере, лет за 10–15 до этого невеселого события. Буквально, что бы ни сообщалось, население не верило ничему, искало «правду» и при том ждало подтверждения своим самым мрачным предположениям.

В результате газеты бодро рапортовали про количество килограммов навоза, которые передовики сельского хозяйства получили от каждой коровы, и о досрочном перевыполнении плана ассенизаторами. А население СССР рассказывало друг другу о развале экономики и о грядущих нехватках с хлебом и картошкой.

Официоз молчал про локальные войны, а народ передавал все более невероятные и все более страшные истории про участие «наших» в войнах во Вьетнаме, Латинской Америке, Анголе и Афганистане.

Все, связанное с ВПК, было покрыто покровом непроницаемой тайны.

В результате все 1980-е годы по СССР могли ходить невероятные слухи о тайных подземных городах военных и о создании тайного «тектонического оружия». Стоило в 1988 году грянуть землетрясению в Армении, и тут же уверенно рассказывали об испытаниях этого загадочного оружия. Впрочем, не меньше рассказывали и об использовании лептонного оружия, об экстрасенсах из КГБ, которые способны зачаровать и гипнотическими методами заставить стрелять саму в себя целую неприятельскую армию.

Никто ничего достоверно не знал о войнах в странах «третьего мира»?

О похождениях «наших» в странах Африки в Афганистане и вообще по всему миру ходили слухи, в сравнении с которыми меркли целые толпы циклопов, затаившихся в пещерах ФРГ и сожравших всех журналистов.

Находились даже «свидетели» этих войн, и ходил анекдот, как приехал в Иран министр иностранных дел А.А. Громыко, уединился с аятоллой Хомейни для приватной беседы. Стягивает чалму Хомейни:

– Андрей Андреич! Не могу больше!

– Анатолий Хомейнюк! Прекратите истерику! Федька Кастров с бородой уже двадцать лет ходит, и ничего!

Население СССР вообще совершенно не представляло, как живет весь остальной мир, как невероятно он изменился за последние сорок лет после Второй мировой войны. Об этом я написал другую книгу и не буду здесь возвращаться к этим пролетевшим над Землей переменам [145] . Главное – люди жили идейным багажом совсем другой, давно прошедшей эпохи.

Помню, как в 1989 году, во время падения Берлинской стены, старухи и даже люди средних лет кинулись раскупать соль и спички: