Предвыборная страсть - Николай Новиков

— Почему бы тебе сразу не воспользоваться этим?

— Добра тебе хочу. Я ведь пришел не уничтожать тебя, так сказать, морально, а договариваться. А ты шумишь, злишься. Не надо, Лера, козыри у меня, и я предлагаю тебе хорошую игру.

— Не боишься, что я прикажу арестовать тебя? — Агеева нервно барабанила пальцами по столу, с нескрываемой гадливостью глядя на Вашурина.

Однако бывшего депутата не так-то просто было смутить. Он уже не пытался выказывать вселенскую скорбь, напротив, холодно и высокомерно усмехался.

— Совершенно нет. Я вчера во второй половине дня заглянул к Павлу Ивановичу Осетрову, да так и не расстались мы с ним до поздней ночи. Пулечку писали. Так что арестовать меня не за что, дорогая. А то, что я сейчас говорил — это так, шутка. Запомнила? У тебя есть пара дней, чтобы оценить мое остроумие и принять решение. Пока.

— Пошел вон, подлец!

На сей раз Вашурин не стал возражать.

У Леры подкосились ноги, и она медленно опустилась в кресло. Желтое, презрительное лицо Бориса, как будто он и за порогом жизни сожалел о том, что женился на Лере… Опасность, нависшая над Андреем… Вашурин с ультиматумом… Что еще готовит ей судьба? Сможет ли она справиться? Или проще согласиться на ультиматум?..

44

Подполковник Чупров сам возглавил следственную бригаду. Так как пострадавшая в ресторане «Кавказ» Анжела Петренко находилась в тяжелом состоянии и врачи обещали разрешить разговор с ней не раньше второй половины дня, Чупров решил съездить домой к журналисту Андрею Истомину, поговорить с его матерью.

Вчера вечером у нее были оперативники, однако подозреваемого не обнаружили. Утром с Татьяной Федоровной Истоминой встречался следователь, но ничего нового узнать не удалось.

Баллистическая экспертиза показала, что Стригунов был убит из пистолета, найденного неподалеку от места преступления. Но отпечатки пальцев на нем не совпадали с отпечатками Истомина, снятыми в его комнате. Значит, стрелял не он. Тогда почему бежал с места преступления?

Из доклада следователя невозможно было сделать какие-то выводы, и Чупров поехал сам.

Дверь ему открыла невысокая полная женщина в цветастой косынке. Покрасневшие глаза смотрели на подполковника с немой укоризной: и так беда случилась, а тут еще вы ходите и ходите, покоя не даете!

— Извините, Татьяна Федоровна, такая уж служба у нас. Может, присядем, поговорим о вашем сыне?

— А чего о нем говорить? — Истомина уже не укоризненно, а враждебно посмотрела на Чупрова. — Уже все сказано. Андрюши дома нет, и не знаю, где он… — Всхлипнула. — Да живой ли?..

— Живой, живой, — успокоил ее Чупров. — Вчера бежал так, что мои ребята, спортсмены, догнать не могли.

— А чего гонялись за человеком? Он что, преступник какой? Да Андрей мой сроду таким не был. Он журналист, если подошел узнать, что там стряслось, так ему по службе положено все знать.

— Ну хорошо, подошел, спросил — это я понимаю, служба. Ничего против не имею. Кстати, в таких обстоятельствах уже не раз сталкивался с Андреем. Но почему он убежал? Если не виноват, я бы задал ему несколько вопросов и отпустил, он и сам это прекрасно знает.

— Так набросились, небось, как шакалы! Он испугался и побежал. А что ж, стоять и дожидаться, когда вы его в кутузку запхаете?

— Я бы его в своей машине довез, — логично рассуждал подполковник. — Вы знаете, позавчера он поругался с покойным Стригуновым прямо в кабинете мэра.

— Знаю, — поджала губы Татьяна Федоровна. — Он мне рассказывал. Про покойных плохо не говорят, но этот Стригунов потом натравил бандитов на Андрюшу, они его избили всего. Середь бела дня прямо. Это как понимать? Вы тех, кто его бил, поймали?

— Нужно было прийти к нам, написать заявление, мы бы разобрались, нашли виновных и наказали бы, — глазом не моргнул Чупров. — А вот насчет того, что Стригунов бандитов натравил, — это несерьезно. Такие люди с бандитами не знаются.

— Какие же тогда знаются? — удивилась Татьяна Федоровна. — Уж не такие ли, как я да Андрей?

— Еще пару вопросов, Татьяна Федоровна. — Чупров почувствовал растущую враждебность хозяйки. — Какие отношения были у вашего сына с Валерией Петровной Агеевой?

— А какие они могут быть? Она начальник, а он журналист. Никаких отношений не было и быть не могло. На что вы намекаете, интересно?!

— И последний вопрос. С кем он дружит?

— С Костей Богаченко.

Чупров записал адрес и телефон Богаченко, огляделся в поисках какой-то зацепки. Нет, самая заурядная квартира, каких десятки тысяч в городе…

Богаченко с первого взгляда не понравился Чупрову: неряшливо одет, с длинными сальными волосами, какой-то заторможенный… Художник, мать твою так! Но фотостудия впечатляла. Чупров помнил, какая грязная конура была здесь еще года три назад, а сейчас — картинка! Паркетный пол, симпатичная мебель, стены разрисованы яркими узорами, непонятными, правда, но смотреть приятно.

— Господин Богаченко? Должен признаться, у вас хороший вкус. — Чупров думал, что хвалит хозяина.

Знал бы он что сказать такое художнику — все равно, что оскорбить его!

— А у вас прекрасный нюх, господин подполковник, — усмехнулся Костя и грубовато добавил: — Вас как щелкнуть, анфас или в профиль желаете?

— Кончайте кривляться, — поморщился Чупров. — Я сюда не шутки шутить приехал. Знаете, наверное, что в городе случилось.

— И вы сами бегаете, допрашиваете людей? — удивился Костя. — А я думал, начальнику полиции…

— Пока еще милиции!

— Извините, начальнику пока еще милиции на стол донесения кладут, а он тычет пальцем и указывает: этого взять!

Обиделся Костя за неуклюжий комплимент. Надо ж такое сказать, что у него вкус хороший! Понятие «художник» подразумевает наличие божественного вкуса.

Чупров решил не ввязываться в словесную перепалку. Когда-нибудь этот хлыщ пожалеет о своей дерзости.

— Вы знаете Андрея Истомина?

— Да.

— Вчера он был замечен на месте преступления, а потом бежал. Нам известно также, что Истомин неоднократно при свидетелях угрожал покойному Стригунову.

— Вначале Стригунов обещал расправиться с Андреем и расправился, это случилось в моем подъезде. Так что Андрей имел полное право сказать что-то похожее на угрозу — согласно вашей логике, господин подполковник. Но сказать — не значит сделать.

— Вы живете неподалеку от места гибели Стригунова, — мрачно сказал Чупров. — Не у вас ли он укрылся? А может, он гостил у вас в тот вечер?

Костя задумался. Если Андрей убежал, значит, не мог сказать, что он был с Машей. Видно, кто-то против того, чтобы они встречались. Если женщина не хочет, чтобы об этом знали, вопрос исчерпан.

— Я до полуночи был в гостях у своей подруги. Мы пили чай. Когда вернулся, ничего подозрительного не заметил. Да, честно говоря, и не присматривался. Дать адрес, телефон подруги? Она свободна, и ничем не рискует, если официально подтвердит мои слова.

— Нельзя ли попроще выражаться! — Раздражение накатывало на Чупрова, — Адрес и телефон! И если выяснится, что вы меня обманули, пеняйте на себя.

— Уже пеняю.

— А Истомин знал о вашем отсутствии?

Костя понял ход мысли подполковника и охотно поддержал его:

— Вы имеете в виду, не приходил ли он ко мне в тот вечер? Вполне может быть. Он частенько заходит без звонка, особенно в последнее время, когда с ним каждый день что-то случается: то с работы выгоняют, то…

— Понятно, — перебил его Чупров. — А что вы скажете о его привычках, наклонностях? Пьет? Склонен к излишней раздражительности?

— Отличный парень — это все, что могу сказать.

45

— А я вам говорил, Маша, толку от этого Истомина не будет! — Павел Иванович Осетров расхаживал перед секретарским столом с видом победителя. — Валерия Петровна умнейшая женщина, прекрасный руководитель и организатор…

— Всех наших побед… — пробормотала Маша.

— Что? Простите, не понял. Так вот. Но и она иногда ошибается, что поделаешь, все мы люди, все, как говорится, человеки. Поверила этому вертихвосту — и ошиблась. Я ее не осуждаю, ни в коем случае. Бывает Но все-таки нужно больше доверять старым кадрам. Именно это я и хотел сказать.

Мудрая эта речь была произнесена, конечно же, не для Машиных ушей. Многоопытный Павел Иванович надеялся, что Маша расскажет о его соображениях отцу, Юрию Ивановичу, который теперь, после гибели Стригунова, стал наиболее вероятным кандидатом в мэры города.

— Это неправда, неправда! — сердито выкрикнула Маша. — Андрей не мог убить Илью Олеговича, даже если поссорился с ним накануне убийства. Не мог, я точно знаю.

— Все мы думаем, что знаем, а на самом деле… — Осетров развел руками, показывая, что на самом деле «мы ничего не знаем».

— Вы меня извините, Павел Иванович, я должна отлучиться ненадолго, — вдруг сказала Маша. — Папа просил забежать в середине дня, помочь… Вы понимаете, он очень занят сейчас…