Вестник Креономикона - Александр Го
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Кто ты, смертный, и почему не боишься? — её голос потемнел, растянулся, будто говорил кто-то другой.
Воин спокойно посмотрел на неё, по-прежнему держа меч наготове.
— Вот здесь ты два раза ошиблась, — ответил он.
В тот же миг его руки опустились, и огромный меч рассёк воздух. Удар был один — быстрый, точный, без лишнего. Лезвие прошлось по чудовищу, рубя его пополам вместе с отвратительным порождением, что прежде казалось ребёнком.
Из рассечённых тел хлынула не кровь, а нечто иное — поток извивающихся червей, чёрных и скользких. Они извивались, корчились, клубились у его ног. Их тела вздувались, словно от жара, сворачивались кольцами и начинали иссыхать, превращаясь в чёрную шелуху, которую вскоре подхватил ветер.
Позади раздалось тяжёлое дыхание. Разбойники, наконец, пришли в себя. Они ошеломлённо смотрели на то, что осталось от монстров, потом перевели взгляды на рослого незнакомца.
Он повернулся к ним и спокойно сказал:
— Больше не грабьте здесь никого. Это дурной лес.
Разбойники сглотнули, не смея возразить.
Воин убрал меч, направился к коню и вскоре снова двинулся в путь, исчезая в сгущающихся сумерках.
Он спустился в низину, где тёмной лентой извивалась река. На её берегах раскинулось крупное поселение, деревянные дома которого теснились друг к другу, образуя кривые улицы. В свете последних отблесков дня крыши и частоколы казались недвижимыми тенями. За околицей виднелись поля, а дальше, за рекой, возвышались высокие стены города — их очертания терялись в сумерках, только редкие факелы на башнях выдавали присутствие стражи.
Въехав в поселение без задержек и проверок привратников, воин направил коня к постоялому двору. Большое здание с массивными балками казалось старым, но крепким. У крыльца, освещённого тусклым фонарём, стоял коренастый хозяин — согбенный, с седой бородой и натруженными руками. Завидев гостя, он сощурился, вглядываясь в знакомые черты.
— Неужто это ты? — пробасил он, медленно спускаясь с крыльца. — Давно же тебя не было.
Воин осадил коня, спешился и бросил поводья ближайшему конюху.
— Ты, я погляжу, совсем сгорбился, Еремей, — усмехнулся он. — А я тебя помню ещё мальчишкой, что носился по двору босиком.
Хозяин нахмурился, провёл рукой по бороде и выпустил лёгкий смешок.
— Ты каждый раз так говоришь, будто пытаешься меня унизить, мы с тобой не виделись год, я не сильно постарел с тех пор.
Воин не ответил сразу, лишь слегка улыбнулся. Подошёл ближе, хлопнул его по плечу и шагнул к входу.
— Давай-ка лучше вина, Еремей. Гостя не мучают расспросами, пока он в пыли с дороги.
Хозяин постоялого двора провёл воина в свои покои — просторную комнату с массивным столом, старым камином и запахом пряного дерева. В углу горела свеча, отбрасывая неровные тени на стены.
— Снимай всё это железо с себя, у меня за столом не принято сидеть в таком виде, — пробурчал старик.
— Ну меч хотя бы можно оставить? — с усмешкой спросил гость.
— Оставь.
Еремей налил вина в две глиняные чаши, затем махнул слуге у двери:
— Принеси к столу чего-нибудь. Да поживее.
Воин опустился на тяжёлый стул, поставил неподъёмный меч рядом. Еремей сел напротив, изучающе глядя на гостя.
— Какие слухи гуляют по королевству? — спросил гость.
— Слухи ходят, что король болен, — заговорил хозяин постоялого двора, склонившись ближе. — Одни говорят, колдовство, другие — что яд. Но сколько ни ищут лекарей, а только хуже делают.
Слуга поспешно зашёл в комнату и оставил поднос со съестным на столе, после чего поспешно покинул их. Еремей проводил того недовольным взглядом строгого и сурового хозяина.
— Я слышал про это, — кивнул воин, отхлебнув вина. — А ещё говорят, что земли на севере горят от войн. Вроде как опять междоусобица, но ходят слухи из дальних континентов.
— Ерунда, — скептически фыркнул старик. — Ты сам знаешь, что это сказки для запугивания простаков. Нет никаких континентов и заморских земель.
— А у вас, как здесь дела идут? Вроде бы пока относительно мирно? — поинтересовался гость.
— Вроде и мирно, но… Эти чудовища, — Еремей, понизил голос. — То тут, то там появляются твари, каких раньше не бывало. Люди говорят, что границы нашего мира истончаются, что сквозь них идёт что-то чужое.
Воин молчал. Пальцы его медленно скользнули по краю чаши.
— И ты называешь бреднями слухи о заморских гостях, но сам веришь в какие-то границы нашего мира? Монстры всегда были в здешних лесах, ты должен знать.
— Я не такой старый, как ты, для меня это всего лишь древние легенды, — возразил Еремей.
— Но вот, я сижу перед тобой свидетель тех времён. Неужели ты не веришь мне?
— Верю, — старик усмехнулся. — Просто мне нравится верить ещё и в слухи.
Воин поднял чашу, но на этот раз не сделал глотка. Что-то в поведении Еремея изменилось. Старик отвёл взгляд, сжал пальцы, будто удерживая себя от лишних движений. Он говорил ровно, но в его голосе звучала натянутость, как у человека, решившегося на нечто скверное.
— Давно тебя не видел, — проговорил он, изучая столешницу, будто на ней были написаны ответы. — Всё таким же и остался.
— Ага, это мы уже выяснили, — воин поставил чашу. — Только не это беспокоит тебя.
Еремей дёрнулся, но тут же взял себя в руки.
— О чём ты?
— Вкус у вина странный…
Воин посмотрел в угол, туда, где из-под двери сочился тонкий луч света. Тени за порогом шевельнулись.
Ещё до того, как дверь распахнулась, он уже знал, что произойдёт, и схватился за меч.
Десяток вооружённых людей ворвались в комнату. В руках у них были натянутые луки. Раздался свист, и стрелы с короткими чёрными оперениями вонзились в него, пробивая ткань и кожу.
Он вздохнул, словно его кольнула оса, а потом усмехнулся:
— Глупая затея.
Медленно и даже немного лениво, он вырвал первую стрелу, затем вторую. Раны затягивались, выдавливая капли крови наружу. Чуть потянувшись, он взглянул на ошарашенных лучников и приподнял бровь.
— Будете продолжать?
В комнате воцарилась тишина, тяжёлая, будто воздух стал гуще. Затем раздались шаги — ровные, неспешные, впивающиеся в пол.
В дверном проёме появился человек. Он был высок, худощав, с кожей бледной, словно мрамор. Лицо его казалось застывшей маской, но глаза горели, как две угольные впадины, в которых терялся всякий свет. Плащ его был тёмным, длинным, с золотыми нитями на краях, но от него веяло чем-то, что нельзя было назвать ни благородством, ни роскошью.
Воин посмотрел на него и нахмурился.
— Слуга дьявола, — сказал он тихо.
Человек в плаще усмехнулся.
