Черная волна - Джеймс Сваллоу

Агония уменьшилась, уходила из тела, и сильные руки поставили Рафена на ноги. Он пошатывался и дрожал, словно чувствуя свою собственную плоть как что-то чужеродное, словно она плохо ему подходила.

— Варп возьми эту штуковину, — прохрипел он, — кто-нибудь, дайте нож, и я прямо сейчас вырежу ее из себя!

— Это будет ошибкой, сородич, — Рафен поднял взгляд на морщинистое, морозно-серое лицо, украшенное глубокими, пересекающимися багровыми шрамами, — эти твари узнают, что ты пытаешься убить их. Проклятые штуковины истекут таким мощным ядом, что он испепелит твои сердца.

— Я… я — Рафен, из…

Астартес с бледным лицом кивнул:

— Кровавых Ангелов, да. Мы знаем, кто ты такой, Сын Сангвиния. Я — Килан из Гвардии Ворона.

— Рад знакомству, Килан, — Рафен задыхался, ощущая, как снова начинает контролировать свое тело, — вы услышали мой призыв.

Килан посмотрел на остальную горстку неопрятных воинов, когда те подтверждали смерть выживших врагов.

— Ты открыл двери.

— Гораздо больше, чем одну, — молвил другой Астартес, его голос был тяжелым и утомленным, — как тебе удалось?

Смуглый воин с жесткой шевелюрой имел на руке клеймо в виде бычьей головы, что выдавало в нем брата из Ордена Тауранов.

— Везение, — ответил Рафен, — везение и милость Императора.

— Аве Император, — ответил Килан, склонив голову. Когда он поднял взгляд, на его губах играла свирепая усмешка:

— Вот что я тебе скажу, брат Рафен, мне почти вскружило голову… Мы так много раз пытались сбежать и много раз терпели неудачу… А когда двери клеток открылись, многие из нас отказались выходить.

— Они думали, что это еще одна тошнотворная игра Байла, — произнес Тауран, — еще один дерьмовый трюк.

— Никаких игр, — подходя ближе, произнес Тарик, — не в этот раз.

Килан изучил Рафена, глубокие красные глаза буравили его:

— Те слова, что ты сказал, Кровавый Ангел. Они пробудили в наших сердцах пламя.

— Я ничего такого не делал, — ответил он, — я только напомнил вам то, что вы и так уже знали.

— Да, он сделал это по-своему, — тяжело дыша, произнес Ветча. В ответ на слова Космического Волка, Килан и остальные сбежавшие сурово посмотрели на него:

— Почему эти мощи еще дышат? — прошипел Тауран. — Он сотрудничал с ними! Он должен быть хладным трупом!

— А ты попытайся, — прорычал старый ветеран, — попытайся, если сможешь, карлик!

— Он помог нам, — произнес Тарик, — андрогин пал от его руки.

— В самом деле? — спросил Килан и широко улыбнулся. — Значит, кажется, ты выбрал подходящий момент, Длинный Клык. Я и не думал, что когда-либо услышу, что Космической Волк обладает такой огромной хитростью и сдержанностью.

Ветча ухмыльнулся:

— Хе. Ладно. Проживи десяток лет в металлической клетке и у тебя появится уйма времени, чтобы найти… более осторожный подход.

— Нам нужно двигаться, — сказал Тауран. Рафен ощущал, что воин были неуверенны, но знал, что скорость намного важнее:

— Упрекать и рассматривать виновность будем позже. Пожарище догорает. Вскоре дым рассеется, и стражи вновь будут летать над клетками. Нельзя, чтобы нас поймали на открытом пространстве.

— Другие Астартес все еще там, — настаивал Тарик, указывая на склон, — мы не можем никого оставить. Сегодня мы или сожжем это место дотла, или оно станет нашей могилой.

— Рафен, что скажешь? — Килан повернулся к Кровавому Ангелу, но он остался стоять на месте, словно вслушиваясь в голос, который был слышим только ему. -

Рафен? Ты меня слышишь?

+++ ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ? +++

Мысленный вопрос вздыбился в телепатической дымке и угас. Церис откинул все окружающее, глухой рокот двигателей "Неймоса", качку и наклон палубы субмарины, так как та поднималась из океана, болтовню и передвижение сервиторов у контрольных постов. Он смутно осознавал, что другие рядом, Кровавые Ангелы и Расчленители последний раз проверяли свое вооружение перед предстоящей битвой. В момент спокойного размышления кодиций уже подготовил себя, он нашел пустую каюту экипажа, где окропил свою силовую булаву толикой освященного масла, благословленного лично верховным капелланом Аргастом. Оружие висело у бедра, готовое к использованию, болт-пистолет, должным образом вычищенный и заново скрепленный свежими печатями чистоты, покоился в кобуре. Церис стоял на одном колене, склонив голову и положив шлем у ног. Мягкое сапфировое сияние его психического капюшона отбрасывало холодный свет вокруг его, и он ощущал висящую в воздухе напряженность его боевых братьев. Они сторонились его, когда он творил свое колдовство, даже родичи путям его псионического искусства всегда не доверяли и судили критически.

Он снова вытолкнул себя наружу. Мимо мыслей, что искрами исходили от его товарищей: Нокса, ощущения воина были покрыты росчерками темноты и обязанностей; Кейна, воюющего со своими сомнениями в себе, словно те были монстрами, которых необходимо покорить; Аджира, неспособного отпустить конфликт в себе; Гаста, чистого и сильного, подобного льду; Сова, силящегося спрятать боль от своих ранений, чтобы не думали, что он не пригоден к битве; Эйгена, гордого и готового; Пулуо, разрывающегося между своей ненавистью и надеждой вновь увидеть командира; и Туркио, повторяющего литанию оружия, ищущего концентрацию в имени своего примарха.

Церис вытолкнул себя дальше, мимо корпуса "Неймоса", игнорируя вспышки дикой ненависти ксеносов на грани своих ощущений, осматриваясь и ища. И нашел узлы страха и надежды, переплетенные меж собой. Нашел… Рафена. Он испытал прилив гордости от того, что его родич не умер.

+++ Ты меня слышишь? Держись, брат. Мы идем за тобой. +++

ОТДЕЛЕНИЕ модификатов-собак, стоящее на охране дока, нервничало и было напряжено. Все они издавали низкий вой и постоянно теребили пальцами свои лазганы, все их внимание раз за разом притягивала крепость за спиной, а вовсе не безликий океан, за которым им приказали наблюдать. Полосы черного дыма появились из-за края горы и медленно поднимались к угрюмым облакам над головами. Их чувствительные уши слышали стрельбу, но с башен не доносилось ни слова. Не приходило никаких новых приказов, и с каждой проходящей минутой собаки теряли концентрацию. Это был недостаток этого выводка человеческих сростков, без команд, они впадали в самые базовые шаблоны поведения.

Они не были готовы к вторжению из моря. Взломав поверхность воды, словно массивный, просеивающий морские буруны кит, которые некогда процветали в океанах Дайники-5, субмарина "Неймос" прибыла на берег взрывом брызг и взбитой до пены воды. Похожий на пулю нос породил перед собой ударную волну, та окатила патрульные катера, пришвартованные к проржавевшим сваям дока. Лопасти импульсных двигателей, скрытые под обтекателями вдоль кормы "Неймоса", взбивали ржавую воду, водометные реактивные системы выталкивали судно вперед на максимальной надводной скорости. Короткая верхняя рубка поднялась, словно боек топора, потоки морской воды скользили по бороздкам все еще свежих повреждений, в некоторых местах эластичной противоэховой обшивки все еще торчали сломанные когти кракена.

Собаки разбежались, стали бегать кругами, после чего остановились и побежали обратно, не уверенные в том, что следует предпринять. Наконец один из модификатов — сросток, который раньше был Имперским гвардейцем — поднял лазган и выстрелил в приближающееся судно. Остальные псы-твари зарычали и тоже открыли огонь. Привлеченные визгом лучевого оружия, дальше по скалистому берегу дернулись и открылись бесшумные феррокритовые столбы, внутри них пробудились автопушки.

Любой корабль, который хотел пришвартоваться, замедлялся, но не "Неймос". Наверху спинной рубки появился купол, закрытый ранее обтекателем, выставляя вперед множество линз в цилиндрических медных трубах. Оружие повторяло собой очертания вымерших Терранских хрящеперых, их зубастые пасти представляли собой жерла энергетических пушек. Копьем пронесся резкий, синевато-зеленый свет, разрывая собак, которым не посчастливилось попасть в его ореол.

"Неймос" протаранил корму катера, и морская вода волной накрыла открытую палубу модифицированного траулера. Судно накренилось и, набирая воду, повалилось на правый борт. Теперь, имея под килем всего пару футов, подводное судно пропахало берег, растеряв по дороге рулевые лопасти на изогнутых железных роторах, и достигло заброшенного дока. Последние из собачьих растеряли всю храбрость и побежали к береговой линии, но захватчики догнали их. Судно раскололо поддерживающие балки и палубный настил ветхого причала, его остатки вместе с охраной рухнули во вспененную воду.

Красный лазерный огонь, словно ненависть, бил из автоматических пушек по берегу, прожигая огромные кратеры в обшивке "Неймоса". Судно не останавливалось, в ответ вокруг начали бить сине-зеленые лучи из рубки, словно маяк, оставляя оплавленную линию на скалистом берегу, сплавляя камни и песок в черное стекло, перед тем как попасть в свою цель. Вспыхивали импульсы изумрудного света, и автоматические пушки исчезали в череде взрывов, мозги сервиторов вскипали заживо в своих питательных контейнерах.