Цезарь - Александр Дюма

И если такова моя благодарность за Лентула, сделай так, умоляю тебя, чтобы я мог быть так же благодарен тебе и за Помпея».

Так что, как видите, Цицерон полон благих намерений. Но все это ни к чему не приведет.

– Приезжай как посредник, – говорил Цезарь.

– Будут ли у меня развязаны руки? – спрашивал Цицерон.

– Я не собираюсь диктовать тебе твои действия, – отвечал Цезарь.

– Я предупреждаю тебя, что если я приеду в Рим, – настаивал Цицерон, – я буду склонять сенат помешать тебе отправиться в Испанию и перенести войну в Грецию. Кроме того, я предупреждаю тебя, что я всякий раз буду выступать в пользу Помпея.

– Тогда не приезжай, – отозвался Цезарь.

И Цицерон действительно остался в Формиях, – по крайней мере, до нового приказа.

Но там, в Формиях, Цицерон был очень встревожен, потому что получил записку от Бальба.

Не напоминает ли это вам некую античную Фронду, посерьезнее той, что была в XVII веке, со всеми этими утренними записочками; но только вместо подписей г-на де Ларошфуко и кардинала де Реца на них стояли подписи Помпея и Цезаря.

Итак, Цицерон получил такую записку:

Бальб шлет привет Цицерону, императору!

«Мы получили от Цезаря очень краткое письмо, копию которого я посылаю тебе; по его краткости ты можешь судить, как он занят, раз столь лаконично пишет о столь важных делах.

Если произойдет что-либо новое, я сразу же напишу тебе».

Цезарь Оппию и Корнелию Бальбу.

«Я прибыл в Брундизий на рассвете за шесть дней до мартовских ид и сделал свои приготовления. Помпей в Брундизии; он послал ко мне Н. Магна, чтобы поговорить о мире. Что я ответил ему, вы скоро узнаете; я не захотел медлить ни минуты, чтобы известить вас; как только ко мне вернется надежда на какое-нибудь соглашение, я вам сообщу».

«Теперь, мой дорогой Цицерон, ты понимаешь мою тревогу! вот уже второй раз мне подают надежду на примирение, и я с дрожью вижу, как улетучивается эта надежда; к несчастью, меня там не было, и теперь я могу лишь возносить молитвы, что я и делаю вполне искренне; если бы я был там, возможно, я бы смог быть полезен; теперь же я томлюсь на кресте ожидания».

Такова скрытая сторона этого дела; перейдем же к его внешней стороне. Цезарь совершил поход со своей обычной скоростью. После того, как он взял Корфиний (наш современный Сан-Перино, который многие историки ошибочно принимают за Корфу (Керкиру); после того, как он подарил жизнь Домицию и Лентулу Спинтеру, которую они считали однозначно погубленной, он последовал берегом Адриатического моря.

Цезарь, воевавший с галлами, имел только те суда, на которых он плавал к берегам Англии, и у него не было времени провести их через Гардирский пролив в Адриатику. Как мы сказали, Цезарь проследовал берегом Адриатического моря и прибыл к Брундизию. Он отправил вперед себя Магия, префекта Помпея, которого он перехватил в дороге и отослал обратно к его хозяину.

Магию было поручено сказать Помпею:

– Цезарь идет сюда: он говорит, что в интересах Республики вам нужно встретиться, но одним, без свидетелей; издалека и через посредника ничего не устроится.

Именно на эту встречу, о которой он просил, и намекал Цезарь, когда писал Бальбу: «Он послал ко мне Магия, чтобы поговорить о мире».

У Цезаря с собой было шесть легионов, два из которых были полностью сформированы в дороге; шесть легионов, это приблизительно сорок тысяч человек. Как видите, его исходные пять тысяч солдат и триста лошадей оказались снежным комом.

Когда Наполеон выступил с острова Эльба, у него было с собой пятьсот человек – десятая часть того, что имел Цезарь. Его тоже Лентулы того времени называли разбойником, и он тоже, в конце концов, пришел в Тюильри с армией!

Итак, началась осада; одна из тех грандиозных осад, которые устанавливал Цезарь; нечто вроде осады Ла-Рошели в 1628 году кардиналом Ришелье.

Послушайте, например, вот это:

Цезарь решил закрыть порт Брундизия. Он велел начать постройку дамбы в самом узком месте входа в него; но глубина вод помешала продолжить строительство, и тогда он приказал наделать плотов размером в тридцать квадратных футов; этими плотами, которые он прикрепил к уже начатым каменным укреплениям, он и запер порт. Чтобы их не сорвало ударами волн, он закрепил их по четырем углам якорями; затем, чтобы защитить эти плоты, он велел построить еще второй ряд их, подобный первому. Он насыпал на эти плоты земли и покрыл их настилами из веток, чтобы по ним было удобнее ходить; он снабдил их парапетами и оградой по бокам и спереди; наконец, он воздвиг на них двухэтажные башни, чтобы защищать их от ударов кораблей и от огня.

Помпей против всего этого выставил большие грузовые суда, которые он захватил в порту, поставил на эти суда башни в три этажа и установил на них всякого рода метательные машины; затем он направил их на плоты, чтобы снести их.

Итак, гиганты вступили в прямую борьбу, и эта борьба возобновлялась каждый день. Тем не менее, Цезарь до последнего момента не изменил своим правилам.

Он послал к Помпею одного из своих легатов, Каниния Ребила. Ребилу было поручено от имени Цезаря попросить встречи с Помпеем. – Цезарь дал слово, что во время встречи Помпею будут оказаны все почести. Помпей ответил, что он ничего не может сделать в отсутствие консулов. В самом деле, консулы находились в Диррахии. Это была отговорка, и Цезарь прекрасно понял это. Он продолжил свою осаду.

По прошествии девяти дней корабли, которые перевезли консулов и часть армии в Диррахий, вернулись в Брундизий, разумеется, без армии и без консулов. Они вернулись за Помпеем и его двадцатью когортами. Тогда Помпей начал готовиться к побегу.

Он велел завалить городские ворота, перегородить подходы к площадям и перекрестки; он велел вырыть поперек улиц глубокие рвы, и уснастить дно этих рвов заостренными кольями; потом их покрыли настилами из хвороста и присыпали землей и песком: это были ловушки, куда должны попасться солдаты Цезаря.

Затем, однажды ночью, расставив предварительно вдоль стен города своих лучников, он бесшумно погрузил своих солдат на борт, оставил корабли, которые потом должны были забрать лучников, и в полночь поставил паруса, пробил себе проход и ушел, потеряв только два груженых солдатами корабля, которые разбились о дамбу.

Но едва Помпей и его люди покинули порт, едва лучники, охранявшие стены, сели на корабли, как с высоты их домов жители Брундизия громко позвали Цезаря и подали знак его солдатам входить.

Цезарь все понял, просился к воротам, и пока его солдаты ломали их снаружи, жители города разбирали завалы изнутри. Он уже собирался ринуться по улицам вдогонку за Помпеем, но жители предупредили его о ловушках.

Тогда он обежал город кругом, добрался до дамбы, обнаружил, что порт пуст, и увидел вдали море, покрытое стремительно удаляющимися кораблями. Шел шестидесятый день с тех пор, как он перешел Рубикон. Тогда он на мгновение задумался. Попытаться ли ему броситься в погоню за Помпеем?

Это невозможно: у Цезаря нет ни единого корабля. Да и к тому же, сила Помпея не здесь: сила Помпея в Испании, где находятся его лучшие войска. Испания – это цитадель Помпея.

И тогда Цезарь сказал, как говорят люди, осененные гением, обозначив все положение одной фразой:

– Мы пойдем и разобьем армию без полководца, а потом вернемся и разобьем полководца без армии.

Через несколько дней после того, как Цезарь вошел в Брундизий, Цицерон получил такое письмо:

Мадий и Требаций шлют привет Цицерону, императору!

«Выехав из Капуи, мы узнали в пути, что Помпей за пятнадцать дней до апрельских календ со всеми своими войсками вышел в море.

На следующий день Цезарь вошел в город; он произнес перед народом речь и тут же отправился в Рим. Наверное, он будет там еще до календ, и расчитывает пробыть там совсем недолго; затем он отправится в Испанию. Мы считаем не лишним известить вас о приезде Цезаря, и поэтому отослали к вам ваших рабов.

Мы только что узнали, что в восьмой день до апрельских календ Цезарь остановится в Беневенте, а в шестой день – в Синуессе.

Мы считаем эти сведения достоверными».

Цезарь действительно проследовал указанным путем и вошел в Рим.

В Риме было спокойно; настолько спокойно, говорит Цицерон, что честные люди снова стали отдавать деньги в рост. Не правда ли, очень веское доказательство спокойствия! Как Наполеон пересек всю Францию от Канн до Парижа без единого выстрела, так и Цезарь пересек всю Италию, от Равенны до Брундизия и от Брундизия до Рима, не пролив ни капли крови. Сопоставьте теперь, как он вошел в Рим, и как входили Марий и Сулла.

С этого часа для Цезаря начинается новая эра; эра, которую только что так несчастливо завершил Помпей; эра, которая показывает истинную меру величия человека: эра диктатуры!