Слова через край - Чезаре Дзаваттини
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
(Повелительно.) Останьтесь. Вы останетесь. (Мягко.) Не лишайте себя такой возможности… Я ведь даже мог бы отказаться от своего безумного плана, если бы вы меня убедили.
Зритель за тридцать (к Антонио). Вопрос в порядке ведения… До каких пределов можно быть искренним?
Антонио. До самого горизонта и даже дальше.
Зритель за тридцать (сухо). Я никого не люблю.
Некрасивая женщина (возмущенно). Нет, вы только послушайте этого негодяя.
Антонио. Синьора… Мы находимся здесь не для того, чтобы говорить о любви.
Некрасивая женщина. Если бы я знала, я бы ушла раньше.
Антонио. Если не любишь, лучше об этом прямо сказать. Это более конструктивно.
Некрасивая женщина. Проще говоря, этому синьору нет никакого дела, если кто-то умирает…
Зритель за тридцать (зло). Никакого. (К некрасивой женщине.) А вам?
Некрасивая женщина обиженно отворачивается.
Антонио. Синьора! (Подбадривает ее жестами, призывая выложить все, что у нее на душе, и показывает на свой револьвер, как бы напоминая о том, что он собирался сделать.)
Некрасивая женщина (после некоторого колебания). Ну, в общем, конечно…
Зритель за тридцать (недоверчиво). Даже если кто-то умрет в Азии? Ведь там их целый миллиард человек.
Некрасивая женщина. Честно говоря, это так далеко…
Зритель за тридцать. Катания ближе. И что же — вы сильнее бы горевали об умершем в этом итальянском городе?
Некрасивая женщина. Разумеется.
Зритель за тридцать. Но сегодня на самолете быстрее долетишь до Калькутты, чем пешком дойдешь до Катании. Так как же?
Некрасивая женщина (растерянно). Прогресс часто ставит нас в такое затруднительное положение.
Зритель в синем. В отношении мертвых все меньше знаешь, как себя вести.
Зритель за тридцать. Если плакать из-за одного, что делать, когда мрут тысячи?
Зритель в сером. Ну… Во всяком случае, в году, есть такой специальный день.
Антонио. Понятно. В таком случае, до второго ноября. (Подносит револьвер к виску.)
Все (слабее, чем раньше). Неееет.
Антонио. Я замечаю в вашем «нет» некоторое ослабление.
Зритель в сером (быстра вставая, энергично). Даже самые сильные чувства… со временем слабеют.
Антонио. Я отказываюсь этому верить.
Зритель в сером (резко оборачивается к пожилой изящной даме, устремившей пристальный взгляд на Антонио). Синьора, ваш сын Умберто…
Пожилая дама (в смятении). Нет… Нет… Это невозможно…
Зритель в сером (сочувственно). Несчастный случай.
Пожилая дама после некоторой паузы разражается слезами.
Нет, это неправда, синьора. Вышло недоразумение…
Пожилая дама перестает плакать, и ее лицо озаряется радостью.
Пожилая дама. Ах, какая радость, я словно его во второй раз родила!
Зритель в сером (на глазах мрачнея). Что я слышу? Телеграф… Синьора, это ужасно… Даже жестоко. Но я неожиданно получил подтверждение…
Пожилая дама (заметно менее горестным тоном). Он умер?
Зритель в сером. Мертв.
Пожилая дама, рыдая, падает ему на грудь.
(Неожиданно.) Он жив!
Пожилая дама. Я… я воскресла. (С благодарностью его целует.)
Зритель в сером. А если… а если бы я должен был вместо того…
Пожилая дама (еле слышно). Если бы вы должны были… должны были…
Антонио (вмешивается, заботливым тоном). Синьора, он пытался доказать, что даже мать в сотый, в тысячный раз… привыкает.
Пожилая дама (мягко). Может, это только кажется, но все совсем по-другому. Пойду позвоню ему, господа. (Уходит, кивнув на прощанье и убыстряя шаг.)
Зритель в сером (к Антонио). Должен признать, что в данном конкретном случае я был неправ… но в целом, в принципе… правда на моей стороне. Кроме того, вы ведь даже не наш близкий родственник.
Все. Это правда. Правда.
Антонио. И я этому радуюсь. Прежде чем оплакивать меня, наведите справки… о степени родства… разузнайте хорошенько… а пока что не забывайте все время отводить назад стрелки часов вашими ловкими пальцами…
Зритель в сером (с беспокойством). Извините, что я вас прерываю… У меня впечатление, что мы тут движемся.
Антонио. В каком смысле?
Господин в белом. В прямом. Мы все движемся… туда… в ту сторону…
Все вскакивают и испуганно озираются.
Некрасивая женщина. Боже мой, мы движемся…
Антонио встревоженно оглядывается вокруг, сравнивая себя с остальными.
Зритель в синем. Извините, у меня тут с собой, рулетка. (Достает рулетку.) Измерим. (Подходит к Зрителям в белом и коричневом, стоящим рядом с ним.) В настоящее время расстояние между вами двумя… семьдесят сантиметров. Проверьте… Спустя некоторое время измерим снова.
Зритель в белом. Я подозреваю, что расстояние останется неизменным… Мы движемся все вместе…
Зритель в сером. Тише! Молчите! (Кладет палец в рот, потом вытягивает его кверху, как делают моряки, чтобы узнать, в какую сторону дует ветер.) Да, чувствуется… мне кажется, в эту сторону…
Зритель в шляпе. Будем смотреть в одну точку. (Указывает в сторону кулис.)
Все устремляют взгляд в одну точку. Наконец мы замечаем, что, если присмотреться, все действительно очень медленно движутся в ту сторону.
Красивая женщина (ошеломленно). Правда… правда… Что же нам делать?
Зритель в белом галстуке (испуганно). Я за что-нибудь уцеплюсь, чтобы остаться здесь. (Хватается, за кресло.)
Антонио (с силой, в то время как все за что-то цепляются). А я ни за что не ухвачусь. Более того: я буду стоять на одной ноге. (Становится на одну ногу.)
Какой-то юноша проскальзывает на место стоящего позади него мужчины в пальто, то есть движется в обратном направлении по сравнению со всеми. Тот в свою очередь потихоньку занимает место мужчины с бородой. Зритель с бородой пытается пойти назад, но ему это не удается, словно мешает идти встречный ветер.
Зритель с бородой. Ну, раз такое дело, то уж позвольте, я буду молиться.
Поспешно начинает молитву, и все присоединяются к нему, слов молитвы не слышно, но по шепоту можно предположить, что все они действительно молятся. Некоторые жестикулируют, рассказывая при помощи мимики свою историю. А многие сопровождают молитву жестами, моля отсрочить уход в другой мир.
Антонио (возмущенно). Все это несерьезно. Я ведь, господа, собираюсь покончить с собой.
Все (прерывая на мгновение молитву). Присоединяйтесь к нам. (Продолжают молитву.)
Антонио. Это нечестно.
Зритель в сером (прерывая молитву, с иронией). Уточните, пожалуйста… Уточните, что вы считаете честным, а что — нечестным. (Продолжает молиться.)
Антонио. Может быть, никто не в состоянии дать этому точное определение. Но это единственное, в чем мы теперь можем быть уверены.
Зритель с бородой (прерывая молитву). Если вы от нас требуете полной откровенности, то надо сказать, что нельзя быть все время честным. Всегда, всегда…
Зритель в сером. Разделяю эту точку зрения. Минуту здесь… минуту там… Ведь день-то длинный, дорогой мой.
Антонио (возбужденно, нетерпеливо). Но сколько же времени в общей сложности вам это удается в течение дня?
Зритель с бородой и зритель в сером торопливо советуются друг с другом и с остальными, которые, однако, не перестают молиться.
Зритель в сером. Приблизительно минут десять.
Антонио. Слишком мало, господа. (Наконец спускает курок.).
Сцена тотчас же исчезает. Появляется кладбище: длинные ряды совершенно одинаковых открытых могил. Около одной из них ожидает Могильщик в рубахе, с лопатой в руках. Вновь слышится громкий — голос Антонио.
Голос Антонио (с удовлетворением). Ах… Ну вот, наконец я это сделал. Никто бы не поверил. Нужно было, чтобы кто-то подал пример.