Штрафной удар сердца - Алекс Винтер

– Полотенце я тебе положила, – говорит она равнодушным, почти неприязненным тоном.

Дима идет в душ, долго стоит под струями горячей воды, потом включает холодную, что почти обжигает и приводит в чувство. Перед зеркалом он выдавливает зубную пасту на палец и трет им оставшиеся после матчей зубы, набирает воду и выплевывает ее в раковину. Его одежда пропахла кислым запахом пота, но другой нет. Он пьет кофе, не делая попыток заговорить. Алиса бросает на него косые взгляды, поведение гостя ей непонятно, но выяснять, почему Дима ведет себя, как бука, ниже ее достоинства.

На часах – пять двадцать утра. Дима едет домой, выжимая из своей машины все, что возможно. В привычных стенах ему еще несколько минут мерещится, что все образуется. А потом телефон разрывается от звонков и сообщений, что Антон мертв. И тогда он, упав лицом в кровать, начинает выть.

Сейчас

Перед финальным допросом Вострикова Агата напряжена как струна. Улики косвенные, и обвинять тренера, который был еще и отчимом убитого хоккеиста, на основании показаний Сомова глупо. Востриков бы вывернулся в два счета, потому требовалось нарыть нечто большее, чем заявления проштрафившегося хоккеиста. Агата отправилась доложиться начальству и вернулась понурая.

– Когда шеф узнал, что Востриков – будущий зять сенатора Завьялова, то сразу скис, – пожаловалась она. – Мало меня имели, теперь еще и оттуда прилетит. Завьялову тут половина города принадлежит, и ради своей припадочной дочки он на что угодно пойдет. А что у нас есть?

– Почти ничего, – уныло сказал я. – ДНК на месте преступления совпадает с ДНК Вострикова, но он заявит, что был в бассейне, или же чужой ДНК занес сам Антон, это вполне реально, они ведь общались накануне, жили в одной квартире, он регулярно там бывал. Есть ДНК из кабинета на первом этаже, где Сомов открыл окно, но этим тоже можно подтереться, суд даже рассматривать не будет. Под камеры он не лез, отпечатков пальцев на орудии убийства нет. У нас остается только мотив. Но мотив есть у всех.

– Надо рыть дальше, – обреченно сказала Агата. – Опроси свидетелей, может, кто-то его видел или слышал угрозы. Алиби у него нет, но там мало у кого оно есть. Надо отсмотреть записи со всех камер еще раз, не мог же он вообще нигде не засветиться. Он по наитию действовал, ему просто повезло. Должны быть следы. Пока Сомов сидит в СИЗО, Востриков наверняка чувствует себя как на пороховой бочке, Сомов его в любой момент сдаст. Может, он начнет дергаться. Отправь за ним наружку.

Я отправил, но ничего подозрительного Востриков не делал. Разве что вечером поехал к своей пассии, провел у нее ночь и вернулся. Агата с красными, воспаленными глазами пересматривала видео со стоянок у дома Вострикова и его любовницы, по пути на его работу и, когда мы уже полностью отчаялись, вдруг нервно сказала:

– Посмотри, может, мне кажется… Но это вроде бы он.

Я посмотрел. Видеозапись с камер наблюдения в подъезде любовницы Вострикова зафиксировала выходящего из дома мужчину: полноватого, в широкой толстовке, с надвинутым на лицо капюшоном и ярко-зеленым принтом неразборчивой надписи на спине. Лица мужчины видно не было, его скрывала обычная медицинская маска, что, учитывая закончившуюся эпидемию ковида, странно. Толстовка тоже производила впечатление чем-то набитой. Мужчина нес небольшую спортивную сумку, какую можно встретить в любом магазине. На стоянке незнакомец проигнорировал авто Вострикова и вышел на улицу, где сел в подъехавшую машину.

– Надо пробить все службы такси, – сказала Агата. – Видишь, он вызвал машину не от дома, а с улицы, и мы это упустили…

– Погоди, – спохватился я. – Помнишь, он говорил: когда узнал о смерти Антона, сразу поехал в спорткомплекс из дома подружки. Если в этом надутом толстяке прятался Востриков, он должен был как-то вернуться. Смотри запись, а я пробью таксистов…

Мне повезло сразу, поскольку наш предполагаемый фигурант воспользовался самым популярным сервисом. Там долго ломались и требовали официальный запрос, который Агата настрочила за минуту, после чего, получив мои личные заверения, что претензий к таксисту нет, мне выдали номер машины и контакты водителя, который подобрал пассажира. Номер, с которого вызывали такси, в системе также на Вострикова не был зарегистрирован, однако им пользовались неоднократно. Я проверил перемещения телефона, который упорно двигался по маршруту дом Завьяловой – спорткомплекс – дом Завьяловой. В ночь убийства телефон оказался рядом со спорткомплексом. В службе такси были так любезны, что сообщили одну подробность: пассажир вызвал еще одну машину в паре переулков от спорткомплекса примерно через час после предполагаемого момента убийства Антона. Она уехала в элитный жилищный комплекс, где в одном из таунхаусов жила его любовница, и откуда подавал настойчивый сигнал зарегистрированный на Вострикова номер. Учитывая легкость настроек переадресации, алиби тренера рассыпалось.

Агата выслушала мой доклад и сообщила:

– У него было два телефона, планируя убийство, он пользовался вторым, а свой оставил у подружки. Если бы мы стали проверять, то это бы косвенно подтверждало его алиби. На место убийства Востриков поехал от подружки, потому и прибыл так быстро, она ближе живет. Я столько всего упустила! Мне в голову даже не пришло посмотреть, на чем он прибыл к месту преступления.

– У тебя отец умирал, – мягко возразил я. – Странно, как ты вообще соображала, что делаешь.

– Стас, ты же понимаешь, что это не оправдание ни для прокурора, ни для суда, – вяло ответила Агата. – Кому какое дело, умирал у меня отец или я плясала канкан на Багамах. Дело должно быть закрыто, а не превращено в очередной «глухарь». Тебя это тоже касается. Дуй, общайся с таксистами, может быть, они опознают Вострикова.

С первым таксистом не повезло. Он вообще не запомнил пассажира и даже не оглянулся, когда тот сел в машину, но вспомнил, что при нем была сумка. А вот второй, посмотрев на тройку разномастных фото, уверенно ткнул в Вострикова, сообщив, что узнал его по бровям, загнутых под невероятным углом. Дело начинало двигаться.

Я вернулся в отдел, где вновь занялся текучкой, а под вечер меня вызвала Агата, сообщив, что мы идем с визитом к сенатору Завьялову. Объяснять, что происходит, она отказалась.

Перед самым отъездом мне написал Олжас Устемиров, который сбросил через мессенджер занятное видео переговоров Вострикова с тренером конкурирующей команды. Устемиров пояснил: по словам тренера, то же самое видео, где Антона беззастенчиво продавали, несколько дней назад попало к самому Романову.

Агата придет в восторг! Я заехал за ней в комитет, и мы помчались