Мессия - Борис Старлинг

— И что вы нашли?

— Ну уж не Питера, его-то не было, верно? На кухонном столе лежала записка, в ней говорилось, что ему стало невмоготу после смерти Карен.

— Кто это Карен?

— Его жена.

— Его жена умерла?

— Ну да. В начале года это было. Погибла в автомобильной катастрофе. О, это было ужасно. Ужасно. Такая милая женщина. К тому же они были женаты всего несколько месяцев. Не успели толком зажить семейной жизнью. По-моему, Питер так и не оправился после ее смерти. Да, точно не оправился, иначе бы не ушел, верно? Так говорилось в его записке. Что он хочет побыть один, подумать на досуге над своей жизнью и поэтому исчезнет на некоторое время и нам не надо его искать, потому как, когда надо будет, он сам вернется и все будет нормально. Никаких глупостей, чтобы с собой покончить или что-то такое, у него на уме нет, а у всех, кого подвел с заказами, он просит прощения.

— И вы видели эту записку?

— Ну да. Констебль прочел ее и показал мне.

— И вы уверены, что это был почерк Питера?

— Ну да. У него очень аккуратный почерк, у Питера. Может, потому что руки у него росли из правильного места, если вы меня понимаете.

— Могли бы вы сказать, что Питер был… что он человек импульсивный, порывистый?

Сандра Мур не замечает оговорки Реда.

— Нет. Совсем нет. Как я говорила, он очень надежный, обязательный. Другое дело, что после смерти Карен мог и перемениться. В голову-то ему не заглянешь, верно? Люди по-всякому реагируют на такие вещи, другие так очень чудно. А я так на это скажу: живи, пока живется, и другим жить давай.

— И вы не получали известий от Питера с той поры?

— О нет. Ни слова. А тогда, помнится, сказала констеблю, что мы зря его побеспокоили, раз Питер-то, значит, просто решил побыть один. Но констебль говорит, нет, сам решил, не сам, но раз мы не знаем, куда он подевался, должны заявить о пропаже. Так по закону положено.

— Да, это так. Вы помните имя того констебля?

Сандра морщит лоб и медленно качает головой.

— Нет. Это было давно.

— Не беспокойтесь, ничего страшного. А что с квартирой Питера, не знаете?

— А что с ней будет? Она на месте, за ним сохраняется. Он ведь не съехал, просто отбыл на время, разве нет?

— Значит, она не была продана или сдана внаем?

— Нет. Никто не заходил туда и не выходил оттуда, во всяком случае, на моих глазах.

— Хорошо.

Ред встает, и Джез с Кейт следуют его примеру.

— Миссис Мур, вы нам очень помогли. Спасибо.

— Не за что, офицеры. Если вам понадобится что-то еще…

— Вы очень любезны. Спасибо.

Она закрывает дверь за ними, оставив их в темноте на лестничной площадке. Джез шарит по гладкой стене и, нащупав лестничный выключатель, зажигает свет. Таймер с тихим жужжанием начинает отсчет времени до отключения.

Ред размышляет.

— Значит, в тот день, когда пришел полисмен и они нашли ту записку, в квартире никого не было. Должно быть, это произошло двадцать пятого, в тот день, когда Питера занесли в списки пропавших.

— Если, конечно, констебль доложил об этом в тот же день, — уточняет Кейт.

— Да, конечно. Но если он затянул с докладом, это делает интервал между исчезновением и убийством еще больше. Я хочу сказать, если констебль официально сообщил о пропаже Петра дня через два, получается, что обнаружили его отсутствие двадцать третьего или двадцать четвертого.

— Знаете, что меня озадачило? — говорит Джез. — До сих пор все жертвы принимали смерть в своих домах, и там же мы находили тела. Их не подбрасывали в мусорные контейнеры, не бросали в реку, как бывает с трупами. А в доме Питера ничего нет.

— А вот этого мы пока не знаем, — замечает Кейт. — Мы там еще не были.

Ред разворачивается и сильно стучит в дверь Сандры Мур. Она тут же открывает: наверняка стояла за дверью и прислушивалась к их разговору.

— Миссис Мур, вы ведь сказали, что, насколько вам известно, никто не заходил в квартиру Питера, с тех пор как он был объявлен в розыск.

— Да. Так оно и есть.

— Спасибо.

Она нехотя закрывает дверь. Они спускаются по лестнице, чтобы любознательная соседка не могла их подслушать. К тому времени, когда они оказываются на площадке этажом ниже, таймер отключает свет. Однако выключатель имеется на каждой площадке, и Ред снова зажигает лампы.

— Я вот о чем думаю, — говорит он. — Серебряный Язык не хотел, чтобы мы обнаружили тело Питера слишком рано, верно? Но при этом рассчитывал, что, когда убьет его, труп будет нами найден. Каким образом? Если мертвец у себя дома, все ясно — рано ли поздно человека хватятся и проникнут в его жилище. Убить жертву не в срок, прятать где-то тело — это не стиль Серебряного Языка. Вспомним, он никогда не отступал от основополагающих принципов. Все его жертвы приняли смерть в положенный день и у себя дома. Поле для маневра у убийцы узкое — он должен был убить Питера именно двадцать девятого июня и в его квартире. Скорее всего, так оно и было. Примерно за неделю до Дня святого Петра убийца проник в квартиру, заставил Питера написать записку, а потом похитил Питера и скрывал его где-то, — живым! — пока не пришло время. Недели хватило на то, чтобы кто-то — в данном случае заказчик — заметил отсутствие Питера, вызвал полицию, проверил квартиру, нашел записку и доложил об исчезновении. Факт зафиксировали, но не более того. Люди пропадают каждый день, в данном случае имеется объяснение, так что шум поднимать не из-за чего. Спустя неделю преступник вместе с Питером возвращается в квартиру, убивает последнего и оставляет тело на месте преступления. Где — вот ведь какая предусмотрительность! — его никто не будет искать. Известно ведь, что Питер отправился куда-то, чтобы прийти в себя после смерти Карен, так что соваться в его квартиру никому не придет в голову.

— Ты хочешь сказать, что тело должно находиться в квартире? — спрашивает Джез.

— Бьюсь об заклад на что хотите — он там. Это единственное решение, которое вписывается в схему.

— Но если так, — восклицает Кейт, — он там уже четыре месяца. Надо думать, вся квартира провоняла.

Ред поднимает глаза на коллег.

— Придется нюхать. Нам за то и платят, чтобы мы копались в дерьме.

81

Они направляются по Хиллдроп-роуд, высматривая винный магазин.

Через дорогу, напротив квартиры Питера Симпсона находится Образовательный центр Общества всех святых. Через стеклянный фасад они видят репетицию церковного хора. Звучит нежная, проникновенная музыка, но она не может принести успокоение душам стоящих снаружи на тротуаре сотрудников полиции.

Найдя в конце улицы магазин, они покупают четверть литра виски и возвращаются назад, к квартире Питера. Перед дверью Ред открывает бутылку и говорит:

— Это чтобы отбить вонь. Надо принять по глотку и, главное, поплескать вокруг рта и в ноздри. Спасти не спасет, но все лучше, чем ничего.

Виски смачивает волоски в носу, забивая нос резким запахом. Но по сравнению с гнилостным смрадом разлагающегося трупа это медовый аромат.

— Хорошо еще, что мы не успели побриться сегодня утром, а? — говорит Джез, засовывая виски к себе в карман. — Иначе этот дивный аромат не удержался бы на наших лицах.

— Говори за себя, — замечает Кейт. — Мне сегодня удалось побриться.

— Знаменитая бородатая женщина, — отзывается Джез. — Мы будем показывать тебя в цирке и заработаем целое состояние.

Она улыбается ему, и он слегка обнимает ее, приблизив ненадолго свои губы к ее лбу. Ред на миг ощущает себя посторонним. Он видит, как хорошо тела Кейт и Джеза подходят одно к другому, причем даже не с точки зрения сексуальности, а как-то по-родственному. Есть в этой паре что-то особенно гармоничное, хотя ни он, ни она, возможно, и не отдают в этом себе отчета.

Джез отстраняется от Кейт.

— Все хорошо? — спрашивает он, и она отвечает быстрым, легким кивком.

Ред делает глубокий вдох.

— Ладно. За дело.

Он звякает маленькой связкой универсальных полицейских ключей и вставляет первый в замочную скважину. Он плавно входит полностью, но не проворачивается ни влево, ни вправо.

— Черт.

Второй тоже входит идеально. Ред сильно поворачивает его направо, чувствует пальцами щелчок запорного механизма и налегает на дверь. Она не поддается. Ред налегает посильнее, но с тем же результатом.

— Может быть, ты недожал, — предполагает Джез.

— Нет, с этим все в порядке. Ключ подошел, замок открылся, других замков на двери нет. Просто что-то подпирает ее изнутри.

Ред налегает на дверь плечом, и сверху приоткрывается щель.

— Ага, — говорит Ред, — держит ее что-то внизу, на полу. — Он поворачивается к Джезу. — Ну, мистер триатлет. Пора пустить в ход твои мускулистые ноги.

Джез пинает дверь три раза подряд, и она с треском распахивается. В носы, перебивая запах виски, ударяет трупная вонь. Джез морщится и зажимает рот и нос ладонью. Глаза, над пальцами, широко раскрыты.