Рысюхин, это можно пить?! - Котус

и авторитет матери, но при этом статус имела подчинённый, так что давить этим самым авторитетом или положением не могла, так что идеально подошла под вакансию старшей и опытной подруги, которая и советом поможет, и приказать не сможет. Замечательно будет, если они все и дальше будут дружить, я после учёбы в Могилёве жить не собираюсь, и если у моей жены в имении и рябом с ним будут иные привязанности, кроме меня — это только на пользу.

Помимо установления личных связей она в этот заезд собиралась навестить парочку минских архитектурных мастерских, заказать проект перестройки имения по вытребованным у меня эскизам. Да-да, тот самый, напрочь мною забытый, бальный зал, и не только он. Моя мысль пристроить два крыла, в одном из которых разместить зал для приёмов, а во втором — оранжерею или что-то ещё понравилась и, в обсуждении с подругами, получила дальнейшее развитие. В правом крыле, кроме самого бального зала, запланировали три тематических гостиных для приёмов, курительную и буфетную комнаты, а также служебные помещения, с количеством, размерами и назначением которых определились на основе практического опыта соседок. Во втором крыле оранжерею делать не стали, Мурка решила, что хватит той, которую запланировали на изнанке. Зато запланировали полноценный репетиционный зал «с нормальной акустикой» и небольшой домашней студией звукозаписи, нарезать пробные пластинки, а к нему — комнату для надлежащего хранения музыкальных инструментов и три выставочных зала, предназначенных не для выставления покупных картин или статуй, а для демонстрации достижений семьи и рода. Пусть пока их и на одну-то комнату набиралось с трудом, но маша сказала:

— Ничего, пока что «размажем» тонким слоем, разбавим подробностями и всяким изобразительным искусством, потом будем потихоньку уплотнять и лишнее убирать.

С Дубового Лога мысли как-то плавно перешли на проектируемый мотодельтаплан, с него — на мотор, а оттуда — на учёбу. В частности, на сорвавшийся «автомат» по курсовому проекту. Вот, тоже забота: до этого факультативный курс я именно что проходил, зачёты сдавались непосредственно на занятиях, но с этого семестра лафа закончилась — по двум предметам, из числа профилирующих, нужно будет в перерыве между зачётной и основной сессиями сдать два зачёта на оценку, а не просто «зачёт-незачёт». В следующем же, последнем учебном, семестре нужно будет сделать и защитить курсовой проект, а перед преддипломной практикой — сдать экзамен «по специальности», куда войдёт материал всех изученных курсов! После этого в дипломе, если всё пройдёт удачно, помимо присвоения квалификации «инженер-технолог бродильных производств и виноделия» появится запись: «Прослушан курс инженера-конструктора оборудования для пищевой промышленности. Экзамен по специальности сдан» и оценка за этот экзамен. И итоговая квалификация мне будет присвоена «инженер конструктор-технолог пищевой промышленности», не хуры-мухры! Но до этого ещё дожить надо.

Во вторник во время второй пары у меня в кармане затрясся стоящий в беззвучном режиме мобилет. Странно, кто это может пытаться выйти на связь в неурочное время? Может, с Машей что-то случилось⁈ Я, стараясь быть незаметным, вынул мобилет, намереваясь сбросить звонок, но увидел, что вызывает меня мой командир дружины. Чтобы он нарушил дисциплину связи — должно произойти что-то из ряда вон. И вряд ли хорошее — тогда он подождал бы хоть до большой перемены. Приняв вызов я, наклонившись к парте, шёпотом спросил:

— Что случилось?

— Волна! На юго-запад от Алёшкино, километров десять пятнадцать, за речкой, идёт на восток к Рудне.

— Что⁈ — этот возглас у меня вырвался непроизвольно, и громче, чем я бы хотел.

На этот мой возглас, разумеется, тут же среагировал лектор:

— У вас, господин Рысюхин, похоже, есть более важные и интересные дела, чем моя лекция?

— Да. — И прежде, чем он набрал воздуха для гневной отповеди, продолжил. — Волна. Пятнадцать вёрст от имения.

— Ка… кхм! Рысюхин — свободен, остальные — вернуться к занятиям!

Студенты загудели, обсуждая, что, собственно, происходит, а я не глядя сгрёб всё со стола в саквояжи отправился на выход, продолжая слушать своего воеводу.

— Вышли в лесах, километров семь-восемь на юго-запад от Алёшкино, за речкой. К счастью, на Пекалин не пошли, а то бы выжрали и рванули по Смиловичской трассе в обе стороны, боги миловали, пошли на север и северо-восток, к Шубникам[3]. Вышли к речке, увидели на том берегу местных, рванули и те, и другие. Пока твари собирались и петляли вдоль берега, местные напрямую успели добежать до деревни и подожгли мост, перетянув через него своих с выселок.

Иван Антонович прервался, чтобы отдать приказы — способность мобилета блокировать все звуки вокруг, кроме того, что владелец говорит прямо в него иногда вредит, не слышно, что там вокруг происходит.

— Они отправили гонца в Алёшкино, верхом, оттуда позвонили мне. Волна пошла вдоль речки по течению. Там пара хуторов есть, но, думаю, шансов у них нет, скорее всего, уже сожрали или вот-вот. Когда волна выйдет на Червеньский тракт — неведомо, куда рванут дальше, к нам через Рудню или на юг, в Червень. Мост капитальный, кострами перекроем, но спасёт ли — неведомо. Я, с ведома госпожи баронессы, поднял дружину, кроме дежурного наряда, через пару минут выезжаем к мосту в Рудне.

— Если пойдут на Червень — там всего километров пятнадцать, и по дороге полдюжины деревень, подкормиться тварям. Гарнизона там с гулькин хрен, сожрут вместе с гражданскими, а там двенадцать тысяч душ.

— Это да, а что делать?

— Не пускать к тракту. Западнее него, километрах в трёх от Рудни, есть деревня Чернова. К северу от неё заболоченные леса, до самой речки, к югу — тоже леса с холмами и оврагами[4]. Твари пойдут через деревню. Западнее и северо-западнее неё большое поле. Поднимай всю дружину, на охране портала оставь ополчение, его Иван Силантьев соберёт. Бери все миномёты и столько боеприпасов, сколько увезёте. Реквизируйте пикапы в форте и, если есть, грузовики на заводе. Занимайте оборону на западном краю Черновы, обратным рейсом вывозите гражданских, без хлама и скотины, только людей, и везите опять боеприпасы, всё под веник, без экономии.

Воевода, извинившись, стал передавать мои распоряжения дальше, я же бежал к фургону, одновременно слушая деда и стараясь подавить страх за Машу.

— Слушаю.

— Боевые машины, четыре штуки, ставьте в оборону, вам виднее будет на месте, как расставить. Все грузовики, когда боеприпасы привезут — на Червень, вывозить гражданских и подвозить подкрепления, если командир гарнизона не идиот и таковые выделит. Чтоб никто шибко деловой грузовики не отнял — вооружи