Седая целительница - Зарина Солнцева

— Отплатил? — приподнял темно-рыжую, густую бровь Яраполк и досадливо покачал головой. — Ты только девке больно сделал, да себе. А Яромила как лежала в земле, так и лежит.

— Знаю я… — обижаться на слова побратима смысла не было. Прав он по всем фронтам, да только от этого не легче. — Хорошая она, как родниковая вода. Нет в ней злобы или притворства. Иной раз гляжу сбоку и не могу поверить, что жена она мне. Так как не смотрит она на меня как на мужа. То страшится, то леденеет, как снежинка.

— Ну так чего ждешь? — Ярополк глянул строго на Горана. — Я в своей жизни чего понял, браток, так то, что не всё, что красиво выглядит, хорошо и внутри. Бажена же красавицей была, все хвалили. Я одурманен любовью, даже с дитем взял. А раз гнилая у нее душонка, то ничего путного из этого не вышло. А Милавка, я-то умом понимаю, что не моя кровь в ней течет, а сердцем чую, что моя, и всё. И она меня любит. Бабу надо выбирать не только, чтобы из породы была да дитя родила. Она и тебя должна ценить, и детей ваших. Если мудрая да добрая, то сразу в сердце колет, а твоя еще и красавица.

— Не расхваливай, Ярополк. И так знаю, что жемчужину я нашел да в грязи замарал.

— Аль знаешь сам. Так что мешает все исправить?

Горан устало вздохнул, потерев переносицу ладонью.

— Боится она меня, как палача. На лавке уснула за вышивкой, лишь бы ко мне под бок не лечь.

Вояка привстал со своего места, стряхнув штаны, да глянул на своего господина, которого еще мальчуганом помнил.

— Я тебе вот что скажу. Страх он сам не пройдет. Не дай ему в ее сердце закорениться, вырви к чертям собачьим. Покажи ей, как дорога она тебе, собой окружи. Прощения проси. В конце концов дитя ей сделай, только не позволяй ей от тебя отдаляться. Я Бажену так оставил привыкать, думал, она сама все поймет, придет ко мне. Когда сама захочет, тогда еще одно дитя мне родит. А она, сука, травой мое семя сжигала, еще и Милавку гнобила.

— Что с ней делать будешь, Ярополк? — серьезно полюбопытствовал Горан, вставая со своего места. — Не могу я закрывать глаза на то, что она сотворила с девочкой, и за смуту при дворе. Не ты покараешь, так я.

— Да некого там карать, — махнул рукой Ярополк. — Убегла она, наверное, к людям. Да и хрен с ней, мне бы Милавку на ноги поставить. А про мои слова не забудь, не дай девчонке сгореть в пучине страха и под тяжестью жизни раствориться в пыль. Хорошая она у тебя, жаль будет.

* * *

— Ну что там, госпожа целительница? Хворь ушла? Злые духи оставили мою девочку?

Ярополк больше походил на медведя, чем на волка. Огромный, косматый. В полный рост доставал макушкой потолка. Но его привязанность к единственной дочке было видно невооруженным взглядом.

— А? — я недоуменно взглянула на грозного вояку и только сейчас опомнилась от своих мыслей. — Да, ей уже лучше. Хворь уходит. Надо только хорошенько кушать. Мясо, овощей, ягод, рыбку тоже не плохо будет. Покой нужен, дабы сил набралась.

— Благодарствую тебе, госпожа целительница. — отвесил мне поклон воин и протянул сверток. — Хоть ты и жена альфы, да за свой труд награду обязана принять. Вот, держи, чем богаты.

— Не стоило…

Пришибленно замерла я на месте, держа в руках подношения. Но Милава лишь довольно улыбнулась и по-кошачьи прищурилась, когда отец погладил ее по макушке.

— Батька, а у нас скоро лечебница скоро откроеться. Как хорошо-то!

— Скоро холода наступят, ты главное, милая, по теплее одевайся и кушай поплотнее. И горяченького всегда попить не забывай. Ясно тебе?

Юная волчица кивнула, и я оставила ее с отцом вместе. Конечно, хворь еще не ушла. Не один месяц потребуется, чтобы выгнать духов из нее, но они пока притаились и не мучают ее так сильно. Здоровый румянец украсил зудые щечки. И на радостях, что папка вернулся домой, Милава даже сама встала с кровати.

Меня же терзало легкое недоумение, уснула я на лавке, а проснулась на ложе. Причем Горана рядом не было. Неужто он сам перенес? Но зачем?

Что-то странно он себя ведет. Там, на алтаре, мучил и обещал грозную расправу, а тут размягчился. Непривычно мне от душегубцов заботу принимать.

— О, Снежка! Сюда иди, поможешь!

Русала, как всегда, орала так, что пробудила весь дом. Подобрав юбки, я двинулась в ее сторону. Опустившись на коленях перед плачущим мальчуганом, она его отчитывала, не щадя языка и сил.

— Ну что у вас тут? Ооооо, — глянув на разодранные коленки волчонка до крови, я нахмурила брови. — Где же ты, добрый воин, таких боевых ранений нахватал?

Услышанное заставило мальчушку вытереть сопли и слезы рукавом рубахи и поднять гордо подбородок вверх.

— Я… я на курятник полез, хотел груш нарвать… там деревце рядом… и свалился…

— Крапивой вам по заднице дать! Сорванцы мелкие!

Громко фыркнула Русала, на что парнишка на нее злобно фыркнул, бочком продвинувшись поближе ко мне.

— Воды принеси и тряпку какую. — бросила я ей, а мальчонку погладила по чернявым волосам. — Ну не плачь, сейчас от ранок твоих даже маленького шрама не останется.

— Я… груш так и не нарвал… а они… медовые… а… старшие мальчишки сами… умеют лезть, а я нет… не быть мне воином!

Ух, а слез-то сколько.

Улыбнувшись мальчику, я взяла у подоспевшей Русалы ведро с водой, раны обмыла. А потом ладошами повела по коленям, магией их насытив. Исцелив ранки.

— Все? — понуро отпустив голову, шепнул мальчик.

— Нет, не все! — фыркнула чернявая, сложив руки на груди. — Вот сейчас как возьму хворостинку да по заду тебе заезжу, Ратмир! Сидит тут сопли пускает!

— Да тише ты, — осадила я девушку и мальчонка по голове погладила, краем глаз уловив знакомую фигуру во дворе. — Ты здесь посиди, Ратмир, я сейчас.

— Даньяр! — откликнула брата мужа, подойдя чуть ближе к нему. Он сидел в компании своих одногодок, натягивал на лук тетиву. Узрев меня, молодцы тут же отступили назад, позволив мне подойти ближе. Да из-под ресниц бросали на меня изучающие взгляды. Дивная я для них, видимо, седая.

— Чего случилось, Снежинка?

Молодой воин оторвал плечо от стены дома и выпрямился.

— Случилось, — робко улыбнулась ему. — Страсть как груш захотелось, да достать не могу. Ростом не вышла. Будь лаской,