Седая целительница - Зарина Солнцева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оттого и прохолодно шепнула с легким недоумением:
— Доброта? Слово какое дивное, альфа? Неужто ты его знаешь.
Я думала, он сейчас заорет, кулаком шандарахнит по краю стола. Будет угрожать страшной расправой. Но чернявый муж напротив лишь хмыкнул краем вишневых губ. Совсем как тогда в шатре. Когда я была целительницей, а он наглым раненым, обзывая меня «лебедышкой».
— Знаю, милая. — откровенно рассматривая меня, а я чуяла холодные языки мороза по коже там, где блуждает его взгляд, — И про нежность слышал, и про ласку. И про страсть.
— Только видно, она не для меня. Я же белая.
Хмыкнула я с горечью, оставив лепешку в покое.
— Ты отныне не белая, Снежа, и не черная. А моя жена. Мать моего наследника.
Сказал, как припечатал альфа своим стальным голосом.
А я поджала губы от обиды. Перед взором встал уже знакомый кудрявый мальчик с открытой безубой улыбкой.
Прав он, мать его будущего ребенка я. Да только…
— Может, я и жена твоя. Может быть, и стану матерью будущего наследника клана. Только твоей душой и сердцем никогда не стану.
И молча покинула стол.
* * *
— Не батька Милаве достался, а чудо какое-то! Сам дочку на руках на воздух вытаскивает. Груш не пойми где в такую пору ей достал и притащил! Золотой мужик, что с бабами таким не везет.
Марфе было уже лучше. Вернулась охота скушать и походить. Я практически стравила дух с ее легких, да только время надобно, пока она в себя придет.
— Это точно! — рядом присела Яринка, попутно растирая в стопке травы. — Ночью с фронта вернулся, и как про дочку услыхал, что она болеет, сразу сюда. Я аж обзавидовалась. Мой-то папка даже имена наши путал.
— И не говори, — Марфа махнула рукой в воздухе, поудобнее устроившись на лежаке. — Моего батьку трезвым и не увидишь. Не то что подарка какого от него дождаться!
— А ты, Снежка, чего молчишь? Скажи что-нибудь, не пугай хмурым взглядом.
Беспечно улыбнуться девчатам не вышло. В моей душе, кажется, иссякли все родники, оставляя за собой вечную пустоту и боль.
Потерла растерянно шею.
— А что говорить? Лечебницу надо поднимать. Не то гляди, местные со своим «авось пройдет» и нас в загробный мир утащат. Впереди зима. Травами поднапастись надо. Засушить, растереть, в водке замочить. А то и в масле. Помещение нужное найти. Дел невпроворот. Так что вставать на ноги тебе надобно, Марфуша. Некогда прохлаждаться.
Подруженька заботливо погладила меня по руке и, покосившись на прикрытую дверь, тихо шепнула:
— А с чудищем этим сероглазым что, милая? Насилует он тебя по ночам? Мучает?
Руку убрала и взгляд отпустила.
— Нет, хвала богам, после брачного ритуала не притронулся. А так…
— Девки, что за шепотки и без меня!
Русала в принципе не могла быть спокойной и тихой. Что-то мальчишеское затерялось в ее движениях и говоре. Бойкая, смелая, упрямая и верная. Сверкая боевым ранением в виде царапины на шее после драки с Баженой, она лишь гордо задирала нос при попытке ее вразумить. Не знала бы, что они с Гораном молочные брат и сестра, подумала, что родные.
— Да куда мы без тебя, — фыркнула Яринка с усмешкой. Кажется, за последнее время они успели сдружиться. — Вот думаем, куда лечебницу обустроить. Время поджимает, скоро земля застынет. А там еще надобно и трав насобирать. И нужную утварь найти, где деревянную, где железную. И помещения найти.
— Тью… нашла мне тоже горе! — хлопнула в ладоши Русала. — За утварь к плотнику и в кузницу надо сгонять, они все быстро сделают. Покажи лишь что. Недалече отсюда дом пустует. Добротный. Там лишь убраться и всё, лечебница готова. А травы… Так я тебя, Снежа, насчет этого и искала. Горан звал тебя, сказал, чтобы к полудню была готова. Он тебя в лес за травами проводит.
Вот оно как. Значит, помнит слово, данное мне.
Оставив девок шептаться, я поспешила обратно в свои покои. Надо найти платье похуже что ли, а то у меня на половицах всё новое да добротное. Такое грех в грязи марать.
Там я и нашла Аглаю. Старая волчица как раз переставляла вещи, да только в другой сундук. Ранее я его здесь видала, да не открывала. Не до него было.
— Ой, Снежиночка. Ты что, дочка, сюда заявилась?
— Платье поменять.
— Чего это? Аль испачкалось оно у тебя? — и сразу принялась меня опытным взглядом осматривать.
— Да нет, в лес идти собралась. Хочу что-нибудь старое надеть.
Женщина вмиг помрачнела, рассматривая пристально меня.
— В лес за грибочками собралась, милая?
— Нет, за травами.
— С кем?
— С Гораном.
Неохотно призналась я, и Аглая заметно облегченно выдохнула.
— Вот и правильно, что с ним. Горан у нас муж завидный, защитит свое любой ценой.
Это меня и смущало в Аглае. Вела она себя так, как будто то, что сотворил со мной ее ненаглядный мальчик, принято и не зазорно. И меня словом не обижала, что я белая. Или вражье отродье.
Только именно сейчас вспомнился наш с черным альфой разговор. Где он утверждал, что он в своем праве был меня насиловать. Тем самым отомстив за сестру, которую погуббили белые.
— Аглая, а можно тебя спросить?
— Конечно, милая моя, — по-доброму улыбнулась она мне, мужские рубахи складывая, но я внимания не обратила. Другое меня сейчас гложет.
— Что случилось с сестрой Горана? Говорят, ее белые погубили?
Женщина уронила льняную рубаху из рук, глянула на меня помутневшими от старости глазами и поджала губы.
— Молва идет, что ты не с здешних мест. С матерью вас боги откинули в чужой край жить. — начала она издалека и, дождавшись моего кивка, недовольно поморщилась. — Видать, и вправду не знаешь.
— Чего не знаю?
Присела я рядом на пол. И женщина замолчала некоторое время, глядя перед собой. Впервые я видала столько грусти и печали на ее лице. Да только торопить не стала, видать, история и вправду не из счастливых.
— У Горана и Деньяра была старшая сестра — Яромила. Красивая девка. Кровь с молоком. Чернявая, зеленоглазая. Завидная невеста. И охотница хорошая, и нравом не обделена.
На губах старушки промелькнула полуулыбка, будто узрела она перед собой ту самую Яромилу.
— Русалка на нее сильно схожа. В те времена уже дела шли худо между кланом белых и черных волков. А там гляди, и у людей новая война намечалась. В общем, лихие времена
