Твои письма не лгут (СИ) - Екатерина Герц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Лера…
Такое банальное объяснение для всех таинственных исчезновений, но так больно ранит. Лучше бы убрали меня ещё в самом начале. Возможно, я бы предпочла никогда не узнать правду о том, кто на самом деле убил Германа. Да, приказ был отдан профессором, но оборвали невинную жизнь руки близких мне людей. Как это мерзко! Кстати, об убийствах… Я всерьёз задумалась, почему от меня не избавились раньше.
— Это вы следили за мной всё это время? — догадываюсь я.
— Мы были с Алисой, честно! — качает головой мама. — Первое время даже не знали, что хозяин на тебя нацелился. А когда ты рассказала о своих замыслах, всё поняли. Не смогли переубедить. Он посылал за тобой других неофитов. Мы пытались убедить его оставить тебя, если ты уедешь. Он вроде даже согласился. А потом мы узнали, что он поручил тебя Артуру. Это его приближённый, хозяин привлекает его только для радикальных заданий.
Я вижу раскаяние, но это ничего не меняет. И всё же они моя последняя надежда выбраться отсюда живой. Пересиливаю себя ради Алисы и ради всех невинных людей, которые находятся в опасности, и даже не подозревают об этом.
— Сейчас уже не имеет значения то, что вы делали! — шепчу я. — Прошу, помогите мне! Не позволяйте этому психопату убить меня! Докажите, что правда раскаиваетесь.
На секунду в их глазах мелькает сомнение. Этого может оказаться достаточно, если надавить. Но вдруг открывается дверь, и я вижу безэмоциональное лицо приспешника профессора.
— Пора вести девчонку! — сухо заявляет Артур.
Сквозняк холодит влажные щёки. Родители покорно замирают, избегают смотреть на меня. От них помощи можно не ждать, но я не собираюсь сдаваться. Уставшая и одурманенная препаратом, поднимаюсь на ноги и бегу к лестнице. Плевать, что загоняю себя в очередную ловушку. Забаррикадируюсь внутри, буду бороться до последнего.
Перед глазами всё движется. Я чудом пробираюсь по лестнице, не слетев вниз. Мужчина с татуировкой проносится мимо моих родителей и ловит меня на последней ступеньке. Я ору и выбираюсь. Он дважды ударяет меня по лицу, выпаливая гнусные слова. Мама отворачивается, чтобы не видеть. Они просто позволяют ублюдку увести меня.
Он выталкивает меня на улицу. Я так отчаянно сопротивляюсь, что не сразу замечаю происходящее снаружи. Увиденное парализует меня.
Старый коттедж располагается на просторной лесной поляне. Пахнет сосновыми иглами: аромат разбавляет едкий дым от костра. Пока меня тащат к широкой самодельной платформе у скрюченного дерева, мой взгляд мелькает по множеству лиц. Все они являются последователями профессора. Одеты в такие же странные балахоны. На шеях висят амулеты с кельтским символом.
Артур толкает меня спиной к стволу дерева. Чувствую, как во время удара саднит кожу. У меня уже не остаётся сил шевелиться. При помощи сообщника, который, судя по всему, тоже предназначен для грязной работы, связывает мне руки толстой верёвкой, перекинув её через ствол. Всё равно не оставляю попыток вырваться, но кисти намертво обездвижены. По платформе расставлены жуткие чёрные свечи, заключающие меня в смертоносный круг. Под ними виднеются метки клана. Внутри круга начерчена пентаграмма — символ бафомета.
Вижу Леонарда Сергеевича, на лице которого танцуют призрачные тени. Белоснежная борода неестественно выделяется в темноте. Небо ещё не начинает светлеть. Мы в глуши, где никто не услышит мои беспомощные крики. Даже не пытаюсь храбриться, но и умолять о пощаде не собираюсь. Что-то мешает трезво оценивать ситуацию — я будто нахожусь в прострации.
Профессор неспешно всходит на платформу. Кругом стоит такая тишина, что я отчётливо слышу шелест его балахона и треск поленьев. Все органы чувств обостряются под действием адреналина, разгорячающего кровь. Сжимаю пальцы, которые уже начинают неметь. В ужасе наблюдаю, как старик приближается и водружает мне на голову венок из цветков вербены. Ощущаю сладковатый запах с лимонной отдушкой, но он меркнет перед запахом смерти, исходящей от моего почти состоявшегося убийцы. Трясу головой, надеясь стряхнуть это убожество, но всё тщетно. Среди незнакомых лиц замечаю ту самую — с медно-рыжими волосами. Вопреки всему происходящему её лицо остаётся спокойным, что разжигает во мне огонь ярости. С таким же безразличием она вынесла приговор несчастной Милане Солнцевой?
В отчаянии дёргаю руками, пока верёвки проедают кожные покровы. Леонард взметает в воздух ритуальный нож. Острое лезвие с нетерпением поблёскивает, готовое рассечь человеческую плоть. Слышу властный голос, которому внемлют все присутствующие. Похоже на латынь. Получается разобрать только имя "Лилит".
Обессиленно расслабляю мышцы, не находя в себе силы бороться дальше. Молча жду конца, пока щёки щиплет от едких слёз. Нахожу взглядом бледные лица родителей. Пусть хоть что-то привычное останется со мной перед смертью: что-то кроме бесконечного страха.
Лидер сектантов направляет нож лезвием ко мне и двумя быстрыми движениями перерезает вены на запястьях. Его приспешники тут же подставляют медные кубки, куда стекает кровь. Видимо, эти жалкие крохи достанутся неофитам. Теперь окровавленное лезвие направляется к моей шее, ознаменовав решающий момент. Я закрываю глаза и молча жду, когда оружие полоснёт с нестерпимой болью.
Вдруг слышу чудовищные вопли. Затем в воздух поднимаются многочисленные визги. Начинается паника. Очередная галлюцинация? Приоткрываю отяжелевшие веки и сквозь пелену слёз вижу, как неестественно быстрая человеческая фигура проносится от одного сектанта к другому. После нескольких секунд они падают замертво. Люди в панике начинают разбегаться. Но неизвестное существо настигает каждого.
Я испугано приподнимаюсь насколько позволяет верёвка. Пытаюсь взглядом отыскать родителей. И вот, к ужасу для меня, монстр налетает на убегающую маму и с яростью вгрызается в её шею. Кажется, её крик навсегда отпечатывается в моём сознании. А папа уже мёртв. Натыкаюсь на перекошенное от ужаса лицо. Замечаю на шее рваную рану, из которой фонтанам хлещет кровь, пока, издав последние булькающие звуки, не выплёскивается полностью, впитываясь во влажную землю.
Профессор рядом со мной стоит застывшей фигурой. Его глаза становятся огромными от ужаса. Похоже, страх парализует его. Он не может двигаться и туго соображает. Когда от рук неизвестного монстра погибает последний сектант, старик словно обретает способность двигаться. Пошатываясь, он сходит с платформы и опускается перед ним на колени. Бросает нож и поднимает к нему дрожащие руки.
— О, великая Лилит, пощади своего верного послушника! — взывает он надрывным голосом. — Я служил много лет во славу твоих милости и покровительства! Прими эти жертвы в знак
