Корпорация цветов - Константин Соргунов

Я не думал никак, стараясь только уследить за быстрым рассказом Геннадия Андреевича. Удавалось это мне с большим трудом, голова гудела, объятая жаркой волной боли. Во рту пересохло и очень хотелось пить. Старик понял, что толку как от собеседника от меня маловато, и потому продолжил сам.

— Так вот, мой юный друг, мост распался и золотые крылья разлетелись по всему свету. Некоторые из них прошли через чуткие точки и оказались в других мерах, некоторые свернулись в камни и лежат здесь, на морском берегу, не отличимые от сотен других камешков. Аясны верят, что если собрать все золотые крылья и отстроить мост заново, то по нему в приграничный мир вернутся их великие предки, боги, как считают они. И тогда господство дрэев рухнет. И тогда…

Геннадий Андреевич рассмеялся своим дряблым смехом и пнул кровать носком своего ботинка.

— И тогда всё обязательно будет хорошо. Они верят в это — и это тоже хорошо. Это замечательно. Я тоже в это верю, ведь человеку обязательно, непременно надо во что-то верить. Иначе он будет сродни живой машины, о которой так мечтал величайший из хозяев Аидрэ-дэи.

С этими словами старик наклонился ко мне и быстро заговорил прямо в ухо:

— Вот уже много лет я собираю по всему свету золотые крылья. Аясны научили меня обращаться с ними. Взгляните, у меня полные карманы чудесных маленьких камешков. Я верю, что придёт день и я выстрою заново золотой мост. И на землю спустятся боги. И аясны встретят их с пальмовыми ветвями в руках. Я верю! Верю!

Когда Геннадий Андреевич говорил последнюю фразу, его лицо совершенно преобразилось. Он помолодел лет на десять, не меньше, глаза заблестели задорным юным огнём, морщины расправились. На миг мне будто снова стало десять лет и я оказался в лесу вместе со своими друзьями. На меня жарко пахнуло тёплым солнцем, запахами сосновой хвои и влажной земли, грибов и лесной медуницы. Я глубоко вдохнул и закрыл глаза, а когда открыл их, понял, что мне нужно делать дальше.

— Я должен выполнить то, что они мне поручили, — сказал я как можно более равнодушно. — Они обещали снабдить меня необходимой техникой.

Взгляд старика потух, он потупился и угрюмо покачал седой головой. Когда Геннадий Андреевич снова на меня взглянул, в его глазах стояли слёзы. Голос его стал сухим и сдержанным.

— Да-да, конечно. Вы должны наблюдать, а я что-то совсем с вами заговорился. Сейчас вы получите технику и снаряжение. Дрэ… Аидрэ-дэи напуганы и поручили мне позаботиться о том, чтобы всё было соблюдено в точности. Но право, я и не знал, что вы будете столь неосмотрительны с нимрифитами. Одним словом… Да что я говорю. Пойдемте, пойдемте.

Геннадий Андреевич махнул мне рукой и велел следовать за ним. Я поспешил следом, с трудом приноравливаясь к торопливой и нервной походке старика. По пути он дал мне массу ценных указаний относительно того, как следует себя вести в небоскребе корпорации. В частности я узнал, что нимрифиты здесь кругом, так что вести себя стоит очень осторожно. Геннадий Андреевич сказал ещё, что чем меньше я буду трогать что бы то ни было руками, тем больше шансов у меня не ввязаться в какую-нибудь неприятную историю. Сказал, что его не будет рядом в следующий раз, когда я вздумаю совать пальцы куда ни попадя. По его ворчливой интонации я понял, что разочаровал старика, однако у меня не было ни малейшего желания вновь заслуживать его расположение. Я думал о Валентине, от которой он отказался с лёгкостью, узнав, что она не человек в полном смысле этого слова, и думал о своей школьной подруге Рите, которая была еврейкой. Я думал о том, как часто мы бываем несправедливы к тем, кто отличается от нас только цветом кожи или строением тела, как жестоки бывают дети и недальновидны их родители. И думал я о семье узбеков, работающей на нашего дачного соседа, и про кавказцев из соседнего магазина, при виде которых я всегда забывал о всякой толерантности. Разные, горькие и злые мысли бродили в моей голове и сейчас я с ужасом отмечаю одну немаловажную деталь — с тех пор, как я попал в небоскрёб Корпорации Цветов, я всё меньше и меньше думал о своей дочери. Воспоминания мои путались и перемешивались, я с трудом вспоминал лица знакомых людей и даже Настино лицо не мог вспомнить с обычной четкостью. Память моя истончалась, дыры в прошлом становились всё глубже, и поверх всего моего сознания плыл густой серый туман, заставляющий меня порой задумываться о том, что же я делал четверть часа назад.

Геннадий Андреевич привёл меня в крошечную комнатушку, в центре которой возвышался массивный комод со множеством выдвижных ящиков. Комод казался совершенно нелепым в этом царстве стекла, металла и пластика, выглядел он необычайно старым и потертым. Мой провожатый и инструктор в одном лице выдвинул самый нижний ящик и указал мне рукой на гору пластиковых контейнеров и бутылок, в беспорядке валяющихся в ящике.

— Там еда. Сыр, бутерброды, немного овощей, словом, поройтесь там как следует. Кое-что несвежее, холодильника здесь нет, но вполне съедобное. Когда поедите, в других ящиках найдете себе подходящую одежду и обувь.

— Подходящую для чего? — спросил я, беря в руки первый попавшийся контейнер. В нём оказалась заплесневелая колбаса, которую я бросил на пол вместе с контейнером.

— Вам нужна одежда, в которой вы спокойно сможете проходить до вечера. Удобная одежда и крепкая обувь. Никаких излишеств. И жилетка.

Тут Геннадий Андреевич хозяйским жестом широко выдвинул ещё один ящик, до верху заполненный полыми пластиковыми шариками.

— В жилетке должно быть много карманов, — пояснил он. — Вам придётся собирать образцы. Понятия не имею, зачем это нужно, но так принято. Их вы будете носить при себе. Постоянно носить при себе.

Я, наконец, нашел контейнер с более-менее приличной на вид котлетой и быстро её жевал, запивая молоком из бутылки того же происхождения.

— Надеюсь, к тому времени, как вы будете готовы, дрэи, наконец, восстановят систему связи, и вы сможете следовать их указаниям. От меня же примите ещё один совет, всего один, но, поверьте, он дорогого стоит. Вы не должны…

Геннадий Андреевич пристально посмотрел на меня. Похоже было, что к нему возвращалось былое безумие, потому что глаза его снова лихорадочно поблескивали.

— Я вас слушаю, — сказал я намеренно спокойным тоном.

— Вы не должны ничего бояться! — закричал старик и тут же перешел на громкий шепот. — Вы не должны! Ничего бояться! О, дрэи большие искусники и могут заставить вас увидеть то, чего нет и в помине, но это не должно вызывать вашего страха! Кроме того, небоскрёб корпорации выстроен на одной из самых крупных чутких точек приграничного мира. Скажу больше, он спроектирован с учетом всех свойств и аномалий этой точки! Лестницы, ведущие наверх, могут привести вас в самые глубокие подвалы, коридоры превращаются в лабиринты, а путь назад никогда не ведёт вас туда, откуда вы пришли! Вы можете идти по одному из верхних этажей в полной уверенности, что за следующим поворотом будет лестница, но вы повернете и окажетесь в спортивном зале школы где-нибудь в районе манежной площади. Вы сделаете следующий шаг, и площадь превратится в кабину лифта, двери его откроются, и вы окажетесь в холле корпорации, где вас с улыбкой встретит очередная дрэйка, принявшая вид очаровательной молодой женщины.