Ленинградская бойня. Страшная правда о Блокаде - Владимир Бешанов

В середине февраля по решению ГКО была построена железнодорожная ветка Войбокало — Кобона, подводившая поезда вплотную к Ладоге. По ледовой дороге для Ленинграда доставлялось все больше грузов: в январе было перевезено около 53 тысяч тонн, в феврале — более 86 тысяч, а в марте — более 118 тысяч тонн. Это позволило сосредоточить в городе двухмесячные неприкосновенные запасы продовольствия и переходящие запасы на 6–8 дней.

Одновременно вывозилось нетрудоспособное население, раненые, заводское оборудование, культурные ценности. В период с 22 января по 15 апреля из Ленинграда было эвакуировано 554 тысячи человек, в том числе только во второй половине марта — 48 тысяч финнов, немцев и социально-опасного элемента, заботливо «обеспеченных спецконвоем НКВД» и деньгами на питание. За Ладогой голод для них заканчивался, но вследствие необратимых изменений ленинградцы умирали тысячами на всем пути следования.

Численность населения упала до 1,1 миллиона человек.

Улучшились условия жизни. В значительной степени были восстановлены канализационная сеть и водопровод, открылись школы, возобновил работу ряд кинотеатров города. 15 апреля вновь пришли в движение трамваи. Городские партийные бонзы, убедившись, что город устоял, взбодрились и приступили к закручиванию гаек. Так, секретарь горкома Я.Ф. Капустин объявил, что «…получение ленинградцами среднемесячной зарплаты в условиях, когда абсолютное большинство предприятий бездействовало, развратило определенную часть людей, народ перестал уважать дисциплину». Ну ни в чем нельзя на неблагодарный народ положиться, развращался он в блокаде, пока «Капустины» и «Попковы», глаз не смыкая, о его счастье заботились.

В самый тяжелый для Ленинграда период решающую роль в снабжении города и эвакуации населения сыграла Дорога жизни. Только благодаря ей Ленинград сумел выстоять.

Дорогу обслуживали 17 281 военнослужащий, 3624 автомашины, 147 тракторов, 960 лошадей. Всем этим хозяйством руководил капитан 2 ранга М.А. Нефедов. Наземную охрану трассы осуществлял отдельный стрелковый полк, основные силы которого были сосредоточены на льду Ладожского озера в 8—12 км от берега, занятого противником. Полк создал две оборонительные полосы, на которых были построены доты, укрытия из ледяных глыб, установлены пулеметные точки. Противовоздушную оборону коммуникации обеспечивали расположенные в шахматном порядке на всем ее протяжении батареи 21-го зенитно-артиллерийского дивизиона, имевшие на вооружении четырнадцать 37-мм автоматов и до 40 пулеметных установок, а также пять полков истребительной авиации. С укреплением льда на озере удалось установить даже 85-мм орудия. Кроме того, были созданы кочующие группы из орудий малого калибра и зенитных пулеметов, смонтированных на специальных салазках. Железнодорожные станции и базы на берегу Ладоги прикрывались специальными отдельными зенитными частями и бронепоездами ПВО. Небо охраняли пять полков ВВС фронта, два полка КБФ и авиация ПВО. Контроль за ледовым режимом, эксплуатацией трассы был возложен на гидрографическую службу Балтийского флота.

За весь период существования Дороги жизни по ней было перевезено более 360 тысяч тонн грузов, в том числе 262 тысячи тонн продовольствия и 32 тысячи тонн боеприпасов.

В середине апреля толщина льда на Ладожском озере стала быстро уменьшаться, на его поверхности появилась вода, особую опасность представляли скрытые под ней трещины. С 16 по 21 апреля автомашины двигались по сплошной воде. Одними из последних через Ладогу на восточный берег переправились 11 тысяч бойцов пополнения для 54-й армии. В 16 часов 24 апреля дорога была закрыта. Полным ходом шла подготовка к летней навигации.

В апреле начался ледоход на Неве. Он отрезал гарнизон «пятачка» — 330-й стрелковый полк 86-й дивизии под командованием майора С.А. Блохина — от левого берега. Германское командование решило этим обстоятельством воспользоваться и ликвидировать Невский плацдарм. 24 апреля после сильной бомбежки и артиллерийской подготовки началась атака шести батальонов 1-й дивизии. Несмотря на отчаянное сопротивление защитников, получивших в подкрепление две роты 284-го полка, немцам удалось прорваться к Неве и изолировать гарнизон. Последнее, что видели с правого берега, это кусок маскхалата, на котором крупными буквами было написано: «Помогите».

Унтер-офицер В. Буфф из 227-й пехотной дивизии, корректировавший в те дни артиллерийский огонь, записал в дневнике: «Когда плацдарм был уже в наших руках, русские сделали безнадежную попытку переправиться через Неву на лодках, чтобы перейти в контратаку. То, что не было уничтожено при переправе, было завершено при высадке. Не знаешь, чему больше удивляться: безумству тех, кто отдал приказ на эту безнадежную операцию, или мужеству смертников, выполнявших его». 29 апреля Невский «пятачок» пал. Он обошелся Ленинградскому фронту в 140 тысяч погибших — все зря.

Несмотря на то что ни одна из операций зимней кампании не достигла поставленных решительных целей, Сталин и его полководцы по-прежнему думали, что Красная Армия достаточно сильна, чтобы могучими ударами разгромить вермахт, который отчего-то считали уже не способным к серьезному сопротивлению. В этом убеждали и значительный рост военного производства, и фантастические цифры немецких потерь, предоставляемые Разведывательным управлением Генштаба, черпавшим информацию из победных реляций Совинформбюро. Поэтому советская Ставка приняла решение продолжать всеобщее стратегическое наступление на всех направлениях, планировались наступательные операции под Ленинградом, в районе Демянска, на Смоленском, Курском направлениях, в Карелии и на южном крыле советско-германского фронта с тем, чтобы в итоге выйти на линию государственной границы СССР. Карельский фронт, в частности, разрабатывал наступательную операцию по прорыву обороны финнов на медвежьегорском направлении с выходом по северному берегу Ладожского озера в тыл войскам противника на Карельском перешейке. Гитлер свои планы на лето изложил в директиве № 41 от 5 апреля 1942 года: все силы бросить на юг, захватить индустриальный Донбасс, пшеничные поля Кубани, нефтеносные районы Кавказа и лишить Советский Союз жизненно необходимых для ведения войны экономических центров. На севере следовало взять Ленинград, чтобы установить, наконец, связь с финнами. Но сначала две группы армий должны были путем глубоких обходов уничтожить главные силы Красной Армии в районе Сталинграда и перейти Кавказский хребет: «Окончательное окружение Ленинграда и захват Ингерманландии откладываются до тех пор, пока изменение обстановки в районе окружения или высвобождение других достаточных для этого сил не создадут соответствующих возможностей». До наступления этого благоприятного момента в качестве программы-минимум намечались мероприятия по ликвидации Ораниенбаумского плацдарма.

1 мая 1942 года советский Верховный Главнокомандующий обратился к Вооруженным силам с приказом № 130, в котором говорилось: «…всей Красной Армии добиться того, чтобы 1942 год стал годом окончательного разгрома немецко-фашистских войск и освобождения советской земли от гитлеровских мерзавцев». Начало разгрому должны были положить Харьковская наступательная операция и уничтожение войск Манштейна в Крыму.

Военный совет Ленинградского фронта 2 мая доложил Ставке план действий на предстоящий месяц, в котором отмечалось, что «основная задача войск фронта — освобождение Ленинграда от блокады — будет выполняться путем проведения ряда последовательных фронтовых операций». Планом предусматривалось, что 2-я ударная армия временно переходит к обороне на занимаемом фронте. Из ее состава выделяются 191-я и 259-я стрелковые дивизии и передаются в подчинение 59-й армии для создания ударной группировки на период проведения операции по ликвидации противника в районе Трегубово — Спасская Полисть. Одновременно 2-я ударная ведет подготовку к продолжению Любанской операции, для чего в ее состав включается 6-й гвардейский корпус в составе 4-й и 24-й гвардейских, 165-й стрелковой дивизий, 24-й и 58-й стрелковых бригад, которые должны быть восстановлены к середине мая. Ориентировочно 2-я ударная армия по готовности 6-го гвардейского корпуса должна была перейти в наступление в последней декаде мая, одновременно с 54-й армией. Направление главного удара 2-й ударной намечалось из района Кривино, Ручьи на станцию Бабино, с тем чтобы во взаимодействии с 59-й армией отрезать и ликвидировать чудовскую группировку противника. Для развития успеха намечалось использовать пополненный 13-й кавалерийский корпус, 372-ю и 378-ю стрелковые дивизии. Ставка предложения фронта утвердила.

Таким образом, ни о каком выводе 2-й ударной армии из мешка, в то время когда ее положение уже стало критическим, речи не велось, хотя армия оставалась ударной только по названию. Она даже обороняться могла с трудом. Фактически в окружении вместе с вошедшими в прорыв частями 52-й и 59-й армий находилось более 62 тысяч человек без продовольствия и 600 орудий без снарядов. Снабжения практически не было, иногда «кукурузники», несшие большие потери от немецких истребителей, сбрасывали бумажные мешки с сухарями, из которых большая часть разбивалась или пропадала в болотах, и патриотические листовки: «Трусов — пристреливать, храбрых — славить! Крушите немецко-фашистских захватчиков… Держитесь! Помощь к вам придет!» Немцы вели свою пропаганду: развешивали на деревьях буханки хлеба и уговаривали сдаваться в плен: «Из ада в рай — одна дорога, к нам перебегай!», но перебежчиков было мало (по данным политотдела, на сторону врага в апреле ушли 47 человек, в мае — 17, дезертировали — 84).