Секция плавания для пьющих в одиночестве - Саша Карин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А когда не стало Вани, из этого праздника окончательно исчезло все волшебство. Даже хуже: от него повеяло чем-то жутким и противоестественным. Последние два года их семья не отмечала Новый год. Все свелось к механическому обмену подарками, да и то по привычке. И Лизу это вполне устраивало. Какой смысл в елке и гирляндах без искренней радости ее младшего брата?
Но здесь, в санатории, для Лизы было невозможно полностью избежать торжества. Она знала об этом, потому что вот уже две недели пациенты только и говорили, что об этом никчемном празднике. В очереди на процедуры, в столовой и перед дверьми кабинетов лечащих врачей шептались: а какое будет меню? а урежут ли тихий час? а пригласят ли аниматора? И всё в таком духе. Санаторий захлестнуло ожидание праздника. А Лиза не могла понять: неужели им всем правда так не терпится усесться за праздничный стол? Отчего им так хочется притворяться счастливыми? А самое главное – почему они всерьез говорят об этих бестолковых приготовлениях? От всех этих скучных людей и от их тоскливых разговоров о еде Лиза быстро устала. И все чаще в эти предпраздничные дни она стала навещать Молохова.
Вечером тридцать первого декабря – к почти всеобщей радости – в санаторской столовой действительно устроили праздничный ужин. На столы поставили по свечке и постелили пестрые скатерти. В зале притушили свет, и среди одиноких тусклых огоньков вскоре покатились тележки подавальщиц, раскрашенных по-праздничному провинциально: ярко-красные губы, нездорового цвета румяна на щеках и густые зеленые мазки на веках. В этой полутьме женщины показались Лизе похожими на средневековых японских воинов, идущих в атаку в масках демонов. Потом они и вовсе слились у нее перед глазами в одно яркое мутное пятно, в многоликую и бесформенную боевую машину, гремевшую железом тележек и лязгавшую столовыми приборами.
Подали жареную курицу, салаты с обезжиренным майонезом и даже по бокалу «Советского шампанского» на пациента. А потом отодвинули столы и объявили танцы. Пенсионеры и дети-инвалиды весело заковыляли в центр зала. Там, на скромной табуретке, уже сидел старичок-аккордеонист и меланхолично наигрывал смутно знакомые романсы.
Лиза решила, что не сможет выдержать больше ни минуты этого абсурда. Она сгребла остатки еды в салфетку, встала из-за стола и незаметно вышла на улицу.
Ночь была морозная и тихая. Только за спиной, из столовой, раздавались приглушенная мелодия аккордеона, хлопки, взвизгивания старух и удары костылей по полу.
Снег приятно захрустел у Лизы под ногами, когда она обошла лестницу, чтобы покормить котенка. Тот не заставил себя долго ждать и почти сразу выбежал на ее зов. Принявшись за еду, он все же то и дело отрывал нос от грязного блюдца и мурлыкал, посматривая на Лизу. Даже во время кормежки котенок разрешал ей себя гладить.
– Кто у меня любит пожрать? Кто этот пушистый дурачок? – ласково говорила Лиза.
Перед входом в аллею стоял Молохов. Лиза не сразу заметила его фигуру, выраставшую из земли в том месте, где свет, лившийся из окон столовой, сталкивался с темнотой внутреннего двора.
– Устала от праздника? – спросил Молохов.
Лиза оглянулась.
– Вы меня напугали.
Молохов с улыбкой приблизился к ней. В уголке его рта горел размытый огонек сигареты.
– Не знала, что вы курите, – сказала Лиза.
– Не курю. Позволяю себе только одну сигарету в год. Что поделать, не могу отказать себе в маленьком удовольствии.
Врач протянул Лизе пачку. Она достала сигарету, и Молохов помог ей прикурить.
– Ровно одну – в год? – удивленно спросила Лиза.
Молохов кивнул.
– Да. Не больше, но и не меньше. – Он помолчал. – И все же за свою жизнь я выкурил уже столько сигарет, что сбился со счета.
Лиза улыбнулась, приняв это за шутку. С минуту они курили молча.
Вскоре в столовой стихли музыка и голоса пациентов. Наверно, внутри включили телевизор. Послышался бой курантов.
– Загадай желание, Лиза, – шепнул Молохов.
Она не стала возражать. Если уж сам Молохов позволяет себе слабость, так почему бы и ей раз в год не помечтать?
С последним ударом часов Лиза закрыла глаза и проговорила у себя в голове: «Не отпускай меня, Мара».
А потом она открыла глаза.
2017, зима
– Вот видишь, совсем не больно, – сказал Молохов с улыбкой. – С Новым годом, Лиза.
В столовой заиграл гимн, и ночь снова наполнилась хриплым смехом, звоном посуды и голосами. И тут же исчезло то слабое и обманчивое ощущение волшебства.
~ ~ ~
На второй день после праздника Лизу навестил отец. Привез подарки: носки, шерстяной шарф и пакет мандаринов.
– Мама приехать не смогла, – сказал он сразу после того, как достал вещи из машины. – Уехала со своей компанией на обучение в Карелию.
– На обучение? – Лиза улыбнулась. – Пап, она же продает косметику.
Отец не улыбнулся.
– Ну, говорит, что не хочет упускать такой шанс. Их компания арендует дом на праздники. Если все пройдет удачно, она повысит уровень лидера по красоте. Что бы это ни значило… – Он помолчал. – Обещала навестить тебя на Рождество.
– Понятно, – протянула Лиза. – У вас все хорошо?
– Ничего. Как обычно.
«Значит, ничего хорошего», – подумала Лиза.
Хотя отец решил остаться на ночь, в номере они почти не разговаривали. Продукты он привез с собой: брусничный сок, салат с кедровыми орехами и какой-то фермерский творог с запашком. Сидя на кровати, Лиза внимательно наблюдала за тем, как отец неторопливо открывает пластиковые контейнеры. Он как будто не обращал внимания на фотографию Вани в углу стола. Кажется, ни разу на нее и не взглянул.
Закончив есть, отец включил телевизор и долго – казалось, без всякого увлечения – смотрел передачу о здоровом питании, попивая брусничный сок.
– Папа, ты меня хоть немного любишь? – тихо спросила Лиза.
– Конечно, люблю, – ответил он, не обернувшись.
К вечеру поднялась метель. И как будто из-за воя ветра за окном отец прибавил громкость на пульте.
На ночь он устроился на второй кровати. Прежде на ней спал Мара, а еще раньше – съехавшая в октябре соседка. Но почему-то именно присутствие отца в номере показалось Лизе особенно странным: его тяжелая фигура в пижаме, волосатые руки, усердно натиравшие мешки под глазами маминым кремом для лица… Она так часто видела его во сне, но
