Орел пустыни - Джек Хайт

– Нам следует выступить против них, – сказал Туран. – Они слабы и разобщены.

– Но мы заключили договор с королем франков Балдуином, – заметил Юсуф.

Нур ад-Дин нахмурился:

– Да, и я намерен сдержать свое слово. Но франки, если все пойдет своим чередом, не будут держать свое. Вот почему Усама посетил Иерусалим. Во всяком случае, такова одна из причин, – заключил он и подмигнул.

Усама развел руки в стороны.

– Я не знаю, что вы имеете в виду. Я побывал в Иерусалиме только для того, чтобы служить вам, повелитель.

Нур ад-Дин рассмеялся:

– Мне и красавицам Иерусалима. Я хорошо тебя знаю, Усама. Могу спорить, что в Иерусалиме осталось немало дам, которые скоро произведут на свет подозрительно темнокожих детей.

Все взоры обратились на Усаму.

– Но что я мог поделать, если женщины там исключительно любезны, а их мужчины лишены чести?

– Вот видишь! – воскликнул Нур ад-Дин. – Ты настоящий прохвост!

– О, расскажите нам, – попросила Азимат, приподняв брови.

– Если вы настаиваете, моя госпожа, – с улыбкой ответил Усама. – Всего несколько дней назад, на обратном пути из Иерусалима, я проезжал через долину Кадиша, где оказался в постели доброй франкийской леди, жены виноторговца. – Он замолчал, когда слуги внесли два новых блюда – одно с благоухающей жареной бараниной с нутом и луком, а другое – с апельсинами и инжиром.

– И как ты оказался в ее постели? – спросил Хальдун.

– Это было непростое путешествие, – ответил Усама и подмигнул. – Я устал, о чем и сообщил ее супругу, когда он вернулся и застал нас вместе. «Что ты здесь делаешь с моей женой?» – спросил он. Я сказал, что зашел отдохнуть. Кровать была застелена, и я лег поспать. «И моя жена спала вместе с тобой?» – спросил он. «Это ее кровать, – ответил я. – Как я мог ей помешать лечь в собственную постель?» Тут, как вы можете себе представить, виноторговец очень огорчился. Он покраснел и погрозил мне кулаком. И знаете, что он сказал?

– Я убью тебя прямо здесь и сейчас? – предположил Юсуф.

Усама покачал головой.

– Я отрежу тебе за это яйца, сарацинский ублюдок? – попробовал угадать Нур ад-Дин.

– Вы даже близко не подошли к правильному ответу. – Усама ухмыльнулся, заранее предвкушая реакцию остальных.

– Он побил жену за неверность? – спросил Хальдун.

– Нет, – сказал Усама. – Он потряс кулаком и взревел: – Видит бог, если ты поступишь так еще раз, я отведу тебя в суд!

Наступила тишина, а потом Нур ад-Дин расхохотался. Вскоре к нему присоединились остальные, за исключением Турана и Надиры. Юсуф посмотрел на брата, который отвернулся и неестественно рассмеялся.

– Но наверняка не все франки столь же снисходительны, – сказала Азимат, когда гости немного успокоились. – Неужели у них отсутствует понятие чести?

Усама кивнул:

– У меня есть своя теория по этому поводу. Чем дольше франки остаются в наших землях, тем больше они начинают подражать нашим обычаям. Возможно, со временем они даже станут цивилизованными.

– Смешно, – фыркнул Туран. – Они всегда будут варварами. Это в их природе.

– Я не уверен, – возразил Юсуф. – Среди моих людей есть франк, бывший раб. Когда я его купил, он был грязным и диким, как и его сородичи. Но теперь он одевается, как мы, читает и говорит по-арабски. Он такой же цивилизованный человек, как любой из нас.

– Вот видите! – воскликнул Усама.

Азимат обратила темные глаза на Юсуфа.

– Я бы хотела познакомиться с твоим франком.

– Конечно.

– Но он ревнивый человек? – спросил Хальдун.

– Я не знаю, – ответил Юсуф. – Я никогда не видел его с женщиной.

– Тогда он не мужчина, а святой, – заявил Нур ад-Дин. – Или евнух! – Он рассмеялся собственной шутке.

– Но это ничего не доказывает, – добавила Азимат. – Он может быть цивилизованным человеком, но не иметь ни малейшего представления о чести. – Она помолчала, глядя на Нур ад-Дина. – Может быть, франки правильно поступают, давая своим женщинам больше свободы.

Брови Нур ад-Дина поползли вверх.

– Свободы для чего, жена? – резко спросил он, и в его голосе появился гнев. – Стать шлюхами? Вынашивать детей других мужчин? Нет, женщину необходимо защищать. Ее место в доме. – Он посмотрел Азимат в глаза. – Хорошая жена та, что дарит мужу много сыновей. А для этого не нужна свобода.

– Хорошо сказано, – согласился Хальдун и хлопнул ладонью по полу, чтобы подчеркнуть свои слова.

Азимат покраснела.

– Понятно, – коротко кивнула она. – Я неважно себя чувствую, муж. Прошу меня простить. – Нур ад-Дин кивнул, и Азимат встала.

– Макин! – позвал Нур ад-Дин, и в комнату вошел мамлюк. – Проводи Азимат во дворец.

Азимат опустила чадру и последовала за мамлюком во двор.

– Может быть, Надира и я также можем уйти, муж? – спросила Зимат у Хальдуна. Он кивнул, и обе женщины встали. – Мы не будем мешать вам вести мужские разговоры. Спокойной ночи, братья, – сказала Зимат.

Она коротко поклонилась, и они вышли.

– Боюсь, что сегодня ночью мне придется нелегко, – со вздохом признался Нур ад-Дин, когда они ушли. – Я огорчил Азимат. – Он склонил голову набок, и тут ему в голову пришла новая мысль. – Юсуф, ты ей нравишься. Быть может, ты сумеешь ее развлечь. Надеюсь, завтра ты нас посетишь.

Юсуф удивленно посмотрел на Нур ад-Дина.

– Вы уверены, мой повелитель?

Нур ад-Дин улыбнулся:

– Ты благородный человек. Я знаю, что могу тебе доверять. Но помни, – добавил он, и его улыбка исчезла. – Я не виноторговец-франк. Если ты прикоснешься к моей жене, то лишишься головы.

Джон вздрогнул от холодного ночного воздуха, когда вышел во двор, оставив мамлюков в сторожке у ворот. Они играли в кости, шутили и смеялись, но у Джона не было настроения веселиться. Он подошел к фонтану в центре двора и остался стоять, глядя на входную дверь, из которой падал свет. Там, за этой дверью, находилась Зимат. Сколько лет прошло с тех пор, как он в последний раз ее видел? Три года? Она вышла замуж, и нее есть дети. Джон сомневался, что она его помнит. Он вздохнул и посмотрел на звезды, ярко сиявшие на небе.

Дверь дома распахнулась, и в ярком свете появился мамлюк, сопровождающий женщину в чадре. Сердце Джона забилось быстрее. Он внимательно посмотрел на женщину, и их глаза встретились, когда она проходила с другой стороны фонтана. Она быстро отвернулась, и Джон понял, что это не Зимат. Он проводил женщину взглядом, когда она садилась в паланкин. Потом ворота открылись, четверо крупных мамлюков вышли из сторожки и понесли паланкин.

Ворота уже начали закрываться, когда Джон услышал скрип у себя за спиной. Он повернулся и увидел женщину в чадре, стоявшую в темном дверном проеме, выходившем во двор с другой стороны.

– Зимат? – выдохнул Джон.

– Джон, – прошептала женщина. – Скорее иди сюда.

Джон вошел в дверь, и женщина быстро ее захлопнула. Взяв за руку, она повела его по тускло освещенному коридору в спальню, находившуюся справа. Она закрыла дверь, сняла чадру и повернулась к нему. Это была Зимат. За прошедшие годы ее лицо слегка вытянулось, но темные завораживающие глаза не изменились. Джон открыл рот, чтобы заговорить, но не смог произнести ни слова. Сердце отчаянно колотилось у него в груди, во рту пересохло. Миллион раз он представлял себе этот момент, но теперь, когда он наступил, чувствовал себя неуклюжим и смущенным.

Зимат шагнула к нему.

– Я думала, ты будешь счастлив меня увидеть, Джон. Неужели ты меня забыл?

– Конечно нет. – Он обнял Зимат, и она положила голову ему на грудь.

Ее волосы были умащены маслом, и от них пахло жасмином, этот аромат он не мог забыть. Прошло еще несколько мгновений, Зимат тихо заплакала, и у нее задрожали плечи.

– Что-то не так? – спросил Джон. – Что случилось?

– Ты все еще меня любишь? – спросила Зимат.

– Ты знаешь, что да, – прошептал Джон и поцеловал ее.

Ее губы были нежными, а когда они раскрылись, он ощутил вкус меда. Через мгновение она спрятала голову у него на груди.

– Я никогда не переставала тебя любить, – пробормотала Зимат, – даже в объятиях своего мужа.

– Твой муж… – Джон нахмурился и мягко отодвинул Зимат от себя. – Мне нужно уходить. Хальдун будет тебя искать.

– Нет, его больше интересует новая жена, Надира. Он не был в моей постели уже несколько недель.

– Почему? Ему наверняка нравится проводить с тобой время.

Зимат опустила голову.

– Я родила ему двух дочерей. Это не моя вина. Ни одна из наложниц Хальдуна не смогла родить ему мальчика.

– Теперь понятно, почему ты пришла ко мне за утешением, – сказал Джон, и его голос стал холодным. – Я был глупцом, полагая, что ты все еще меня любишь. – Он отступил на шаг и положил руку на дверь. – Я не буду твоей игрушкой, Зимат. И не стану рисковать нашими жизнями только для того, чтобы ты могла расквитаться с мужем.