Чикаго - Аля Аль-Асуани

— Последний раз ты сказала: «Мне жаль, что ты оказался трусом!»

— Мы поругались, вот и сорвалось с языка.

— Долгие годы мне было больно от этих слов.

— Мне жаль…

— Не думаю, что это случайные слова.

— Чего ты хочешь?

— Хочу знать твое мнение. Я трус в твоих глазах?

— Долг обязывал тебя оставаться в Египте.

— Ты осталась. И что?

— Я ничего не ожидала.

— Ничто, за что ты боролась, не сбылось.

— Но я исполнила свой долг!

— Все зря.

— По крайней мере, я не сбежала.

Последние слова были резкими. Они замолчали, и она тут же извинилась:

— Прости, Салах. Не сердись на меня. Ты сам захотел поднять эту тему.

33

Мышцы на лице доктора Раафата Сабита, казалось, застыли навсегда в выражении безысходного горя. Как будто изнывая под тяжестью ноши, он стал еле передвигать ноги и сутулиться, а прежней подтянутой фигуры как не бывало. Как будто он не мог сосредоточиться, и казалось, он все время смотрит в пустоту. Его не переставал мучить один вопрос: куда исчезла Сара? Он искал ее везде, но тщетно. Сбежала с Джеффом за границу? Может, они подверглись бандитскому нападению в Оукланде? Бывало, что о преступлениях, совершенных в черных кварталах, узнавали только благодаря случайности, а могли и вообще не узнать. «Что с тобой случилось, Сара? Я никогда себе не прощу, если с тобой произойдет что-то плохое. Я был жесток с тобой. Как я мог так тебя унизить?»

После нескольких дней тяжелых самостоятельных поисков Раафат решил обратиться в полицию. Его принял вежливый чернокожий офицер, который внимательно все выслушал и, вздохнув, сказал:

— Мне жаль, мистер. У меня тоже дети, и мне понятны эти чувства. Но ваша дочь совершеннолетняя. По американским законам она свободная гражданка и может перемещаться, куда захочет. Следовательно, для начала поисков нет законного основания.

Раафат вернулся домой расстроенный и нашел жену лежащей на диване в спальне. Она бросила на него пустой взгляд:

— Где ты был?

Слабым голосом он рассказал, что делал сегодня, затем присел рядом и положил на нее руку. В этот момент они были старыми супругами, прожившими вместе так долго, что понимали друг друга без слов. Горе объединило их, и, перестав ссориться, они инстинктивно потянулись друг к другу, как перед лицом пожара или другой природной катастрофы. Она мягко убрала его руку и спросила, поднимаясь:

— У тебя есть новая идея?

— Напечатаю объявление.

— Думаешь, она его прочтет?

— Я помню, что она читала газетные объявления… иногда.

Жена пристально посмотрела на него и обняла. Он почувствовал, как она дрожит, и попытался успокоить. Он уложил ее в постель, а сам лег в другой комнате на диване. Голова раскалывалась от боли, на сердце лежала такая тяжесть, что было трудно дышать. После исчезновения Сары он не мог заснуть без снотворного. Он был не в состоянии ничем заниматься ни днем, ни ночью и до сих пор не ходил на лекции. Заведующий кафедрой доктор Фридман вызвал его к себе и сказал, улыбаясь:

— Раафат, мы все на кафедре понимаем ваше положение. Разрешите нам хоть чем-то вам помочь. Если вы почувствуете, что не в состоянии читать лекции, заранее позвоните мне, и мы все уладим.

Это был щедрый жест со стороны коллег, с которыми он проработал двадцать лет, но он знал, что их терпение не может быть бесконечным. Его контракт с университетом заканчивается в апреле. И если он не возьмет себя в руки, то договор с ним не продлят, как бы ему ни сочувствовали. Работа работой, но на его должность на кафедре есть претенденты, у которых такие же дипломы и такой же опыт, если не больше.

Он приподнялся и принял снотворное. У него есть сорок минут до того, как заснуть. Что он будет делать? В глубине души он знал — опять тоже самое, что делал каждую ночь. Несмотря на предостережение врача не мешать снотворное с алкоголем, он нальет себе двойной виски и достанет большой альбом с фотографиями, который Митчелл хранила в гостиной рядом с пианино. Он будет пить и рассматривать старые фотографии. Перед его глазами промелькнут счастливые дни жизни. Дни молодости, дни любви. Вот они с Митчелл стоят, обнявшись, в Линкольн-парке. Вот они отмечают Новый год в клубе «Дейви». В каком году это было? Он прочтет дату на обороте.

Потом на фотографиях появляется Сара. Вот она совсем маленькая. А это она в матросском костюмчике, который он купил ей на пятый день рождения. А это замечательная фотография, где она катается на велосипеде в саду у дома. Он всмотрелся в ее смеющееся лицо. Как она была прелестна! Где же она сейчас? Когда Раафат разглядывал фотографию Сары, у него в голове возник странный вопрос: написана ли судьба у человека на лице с самого рождения? Можем ли мы, внимательно всмотревшись, прочитать будущее наших детей в их лицах? Можно ли знать с самого начала, что ребенок рано погибнет или будет страдать всю жизнь? А тот, что кажется вполне обычным и даже ленивым, станет гением в своей профессии или невероятно разбогатеет? На детской фотографии Сара смеется, лицо ее излучает жизнерадостность. Но вот он замечает в ее лице что-то, говорящее о том, что с ней в результате произойдет. Есть какой-то мрачный отпечаток в ее улыбке и удивленных невинных глазах. Во взгляде едва заметная покорность — знак несчастливой судьбы, которой ей не удастся избежать. Он отложил альбом в сторону и поднялся. По ночам боль всегда становилась острее, и он был не в силах листать альбом дальше.

Он пил уже второй стакан, сидя перед окном, когда снотворное смешалось с виски и так подействовало на его мозг, что он провалился в тяжелый сон, черный как смерть. Вдруг ему показалось, что он услышал, как на первом этаже хлопнула дверь, а затем кто-то поднялся по деревянной лестнице. Он прислушался. О боже! Врачи же предупреждали его! Снотворное с алкоголем вызвали галлюцинации. Снова этот звук. Нет, ему не послышалось. На этот раз он уверен: кто-то ходит по первому этажу. Или это Митчелл проснулась и спустилась?

Он поставил стакан на тумбочку, побежал в спальню, осторожно приоткрыл дверь, различил в темноте фигуру спящей жены и окончательно проснулся. Почувствовав опасность, он смог взять себя в руки. Вот снова этот звук. Кто-то бросает ему вызов. Тот, кто вломился в дом, и не собирается скрывать свое присутствие. Он проник не украдкой, как вор. Может быть, он пьян или под кайфом? А может, у него есть оружие и он совершенно спокоен, потому что в любой момент может решить возникшие проблемы? И почему он решил, что это один человек? Скорее всего, это вооруженная банда. Чего они хотят? К сожалению, у него нет пистолета, как у Салаха. Раафат всегда отказывался хранить в доме оружие. Мысль о том, что он будет стрелять в кого бы то ни было, показалась ему чудовищной. Он наберет 911 по мобильному. Спустится на первый этаж и окажет налетчикам сопротивление, а в решающий момент как раз и прибудет полиция. Раафат схватился за перила, решительно бросился вниз, но вдруг застыл. У него ушло некоторое время на то, чтобы осмыслить увиденное. Дверь комнаты была распахнута настежь. При слабом свете в коридоре он заметил человека, стоящего к нему спиной. Фигура была до боли знакома.

— Сара! — закричал он и кинулся к ней.

Раафат включил свет и разглядел все, что происходило. Она развернулась к нему, посмотрела отсутствующим взглядом и повернулась обратно, как будто не замечая его. Она отчаянно что-то искала, с силой один за другим открывала и закрывала ящики письменного стола. Не отрывая от нее взгляда, Раафат подошел ближе. Выглядела она ужасно — исхудавшая, бледная, под глазами черные круги, пот струится, волосы запутанные и грязные, одежда не стирана, как будто она ночевала на тротуаре.

— Сара! Где ты была? — не выдержал он.

Но она не ответила, даже не повернулась, как будто не замечала. Сара продолжала нервно открывать и закрывать ящики, затем бросилась к шкафу, рывком распахнула его и стала кидать содержимое на кровать — ворох блузок, нижнее белье, цветные полотенца. Раафат схватил ее за локоть:

— Что ты ищешь?

Она оттолкнула его и закричала, задыхаясь:

— Отстань от меня!

— Что с тобой, Сара?

— Не твое дело.

Она осмотрела пустой шкаф, затем упала на кровать, зажав голову руками, и стала говорить самой себе:

— Проклятье! Куда могли деться деньги? Я уверена, что они были здесь.

— Сара!

— Отстань!

— Я знаю, ты сердишься. Прости меня. Я был с тобой жесток. Верь мне, я люблю тебя больше всех на свете.

— Хватит с меня этой фальши! Ты мне всю жизнь сломал.

Голос Сары срывался, взгляд блуждал, по искаженному судорогой лицу обильно лился пот. Она стала хрипеть, как будто ей было трудно дышать. Раафат подошел к ней и хотел обнять. Она вскочила и попятилась, но затем остановилась и уставилась прямо на него.

— Я просто хочу поговорить с тобой, — тихо произнес он.