Чикаго - Аля Аль-Асуани

Утром они с Грэхемом завтракали на балконе. На ней было роскошное белое кимоно из хлопка, купленное в магазине «Tigoro». Он сидел рядом, пил кофе, курил трубку и читал статью в «Чикаго трибьюн».

— Джон, как ты думаешь, — спросила она, — наш дом стал стоить дороже после ремонта? Если мы выставим его на продажу, сможем прилично заработать. Я могу добавить к этому свои сбережения, и мы купим другой.

Грэхем, казалось, растерялся. Он начал дергать себя за бороду, а затем медленно произнес:

— Хорошая идея, но я привязан к этому дому, Кэрол. Я прожил в нем двадцать лет. Каждый квадратный метр здесь хранит воспоминания о моей жизни.

— Мы переедем в дом больше и красивее.

— Может, мои романтические чувства и глупы, но я не представляю своей жизни в другом месте!

На ее лице появилось разочарование.

— А вообще-то я подумаю об этом, — прошептал он, взяв ее за руку.

— Не нужно делать того, чего не хочешь.

— Ради твоего счастья я пойду на все.

Она посмотрела на него и, не сдержав своих чувств, потянулась к нему, обняла и поцеловала. В этот момент он любил ее как никогда.

В конце концов она перестала беспокоиться по поводу новой работы. На первых съемках, когда она сняла одежду перед Фернандо и почувствовала, как его холодная рука касается ее тела, она испытывала унижение, кружилась голова, и казалось, что она вот-вот потеряет сознание. Но с каждым разом отчуждение проходило, и она стала осваиваться.

«Фернандо — гей, — говорила она себе. — Женское тело его не привлекает, скорее даже наоборот. Не стоит его стесняться. Ведь для нас обоих это работа. Разве мне будет стыдно, если он будет снимать мою руку или ногу? А что меняется, когда он снимает мою грудь? Такая же часть тела. Мне стыдно, потому что еще живы старые представления о том, что женщина — чья-то собственность и ее нельзя трогать без разрешения отца или мужа. Что за предрассудки? Мне нечего стесняться. Я актриса. Я просто выражаю себя перед камерой посредством тела. Что здесь плохого? И потом, разве у меня был выбор? Я не могла отказаться от этой работы. Не могла больше приносить Грэхему одни несчастья. Он полюбил меня и моего сына и терпел ради нас все наши бесконечные беды. Я не могла дать ему счастья. Человек может терпеть бедность, пока он молод, но после шестидесяти это становится трагедией. А в чем виноват Марк? Родной отец отказывается его содержать. Я должна обеспечить ему достойное существование. Не могу забыть его радости, когда он получил новую одежду и когда бил шаром по кеглям в боулинге. Если бы мне пришлось выбирать еще раз, я без колебаний согласилась бы на это предложение ради Марка и Грэхема, которых я люблю больше всех на свете».

Так Кэрол успокаивала себя. Она скрыла от Грэхема правду, сказав, что нашла работу в рекламе на радио. Сказала, что им понравились ее голос и произношение и они положили ей высокий оклад. Грэхем поинтересовался, когда можно услышать эту рекламу, и она дала ему заранее готовый ответ. Вздохнув, она сказала:

— Рекламу, которую я записала, купила небольшая станция в Бостоне. В Чикаго она не ловится.

Затем она заставила себя улыбнуться и сказать мечтательно:

— Если у меня получится, мне дадут серьезный контракт на чикагском радио.

Грэхем быстро поцеловал ее в губы:

— Теперь мы должны беречь твои связки как национальное достояние!

Удивительно, но у нее действительно все получилось. Она произвела впечатление на менеджеров компании «Дабл икс», и они поручили Фернандо снять еще один ролик с ее участием. Его она сделала еще лучше, поскольку уже умела показать свое тело перед камерой. Через две недели Фернандо позвонил ей и назначил встречу. Он тепло ее принял и сказал, как всегда закуривая сигарету с марихуаной:

— Дорогая Кэрол! Одна победа за другой! Сегодня утром мне позвонили и попросили снять третий ролик.

— Здорово!

— На этот раз мы снимем твои ноги. Ты будешь надевать нижнее белье компании.

— Я никогда не разденусь полностью перед камерой, даже если мне заплатят миллион долларов!

Фернандо громко засмеялся и сказал с сарказмом:

— Да за миллион долларов ты бы сделала все, что они скажут!

Она молча посмотрела на него, испытывая унижение. Он это понял, опустил голову, схватился за нее руками и проговорил усталым голосом:

— Что я говорю! Совсем обкурился. Прости, Кэрол!

Она покачала головой и изобразила улыбку.

— В любом случае, — продолжил он деловым тоном, — никто от тебя не требует, чтобы ты полностью раздевалась.

Он снял несколько проб, пока она не поняла свою роль и не добилась качественного исполнения. Они будут снимать нижнюю часть ее тела. Она будет переодеваться в белье «Дабл икс». В течение трех секунд она должна полностью расслабиться перед камерой, погладить свое нижнее белье рукой, поднять ноги, медленно завести их одну за другую и создать впечатление удовольствия. И тогда в кадре появится надпись: «Нижнее белье «Дабл икс» — стиль вашей жизни».

Реклама имела большой успех, и оплата выросла до тысячи двухсот долларов в час. Вскоре Фернандо предложил ей новые съемки:

— На этот раз мы будем снимать пристойную часть тела — ноги ниже колена. «Дабл икс» заказала рекламу чулок.

На протяжении недели Кэрол посещала педикюршу, которая каждое утро по два часа усердно работала над ее ступнями — полировала ногти, смягчала пятки, увлажняла кожу. Результат был восхитительным. Даже Фернандо закричал от восторга, настраивая камеру:

— Какие великолепные ножки, достойные наложницы римского императора!

На этот раз ей предстояло эффектно поднять ножку перед камерой, потянуть носочек, как балерина, затем склониться и соблазнительно надеть чулки. После прослушивания аудиозаписи к рекламе Фернандо сказал Кэрол, сияя от счастья:

— Будет невероятный успех! Ты моя муза, Кэрол. С тобой я создал свою самую лучшую работу.

И он сделал ей новое предложение.

— Эта будет другая реклама.

— Что за идея?

— Оплата вырастет до полутора тысяч в час.

— Спасибо. Но что за реклама?

— Идея не традиционная, но я это сделаю. Если ты откажешься, я сниму другую модель.

— Фернандо, говори!

— Хорошо. В «Дабл икс» выпускают новую модель бюстгальтера, абсолютно прозрачную.

Он запнулся, затем продолжил грубо, чтобы скрыть свое замешательство:

— Идея заключается в следующем: я сниму твою обнаженную грудь, затем ты наденешь бюстгальтер и возбудишься, чтобы я смог снять твои набухшие соски.

— Что за мерзость! — закричала Кэрол и, рассердившись, вскочила с места.

Она схватила свою сумочку и направилась к выходу. Фернандо догнал ее, остановил и попытался успокоить:

— Кэрол, все гораздо проще, чем ты думаешь. Подумай, ведь мы много раз снимали обнаженную грудь. Что же такого в том, что мы снимем грудь с отвердевшими сосками?

— Я никогда этого не сделаю!

Он гневно посмотрел на нее:

— Послушай, что я скажу, и повторять не буду. Я сделаю тебе уникальное предложение. Две тысячи долларов за каждый час съемки. Ты получишь такие деньги только за рекламу с эротикой. В обычной рекламе больше не заплатят.

Кэрол молча смотрела на него. Казалось, события развивались быстрее, чем она была способна осознавать происходящее. Тоном человека, не желающего больше продолжать уговоры, Фернандо произнес:

— Даю тебе время на размышление до утра. Компания торопит меня с рекламой. Если ты откажешься, я буду вынужден быстро найти тебе замену.

На следующее утро Кэрол пришла, встала перед ним и, прежде чем он смог задать ей вопрос, пробормотала, избегая смотреть ему в лицо:

— Ладно. Когда начинать?

Фернандо громко рассмеялся, крепко обнял ее и приподнял:

— Ты чудо! Если бы я не был безразличен к женщинам, обязательно бы за тобой приударил… Ну, за работу.

Она вошла за ним в студию и как всегда разделась. Он долго настраивал свет и камеры и после нескольких попыток смог снять сцену, где она обнажает грудь. Оставалось самое трудное. Он попросил ее надеть бюстгальтер и сам застегнул его сзади, затем поставил ее в центр кадра и сказал:

— Кэрол, я помогу тебе возбудиться. Не смущайся. Я буду дотрагиваться до тебя только как профессионал.

Он подошел к ней, засунул руки в бюстгальтер, взял ее груди в ладони и стал их медленно массировать, затем взял пальцами соски и начал их нежно растирать. Прошла минута, но ничего не получалось.

— Кажется, так я тебя возбудить не могу, — сказал он. — Продолжать?

Она ничего не отвечала, стояла и смотрела на его ладони, которые он просунул ей под бюстгальтер. Он убрал руки и метнулся к камере, чтобы удостовериться, что она настроена правильно, а вернувшись, прошептал:

— Я приготовил кое-что, что тебе поможет. Посмотри на экран.