Последняя жертва Розы Ветров - Наталья Ефремова

– Я подумал, и ты не представляешь, насколько серьезно. Пожалуйста, Селена, я очень тебя прошу, задержись еще на несколько минут. Мне нужно с тобой поговорить.

– А это не может подождать до завтра?

– Нет.

Лицо Логана, застывшее напряженной маской, еще несколько минут назад светившееся искренней радостью и озорством, привело меня в недоумение. Ему на смену пришло тревожное предчувствие, не осознанное до конца, неуловимое, словно пушистые цветочные зонтики, летающие вокруг и опускающиеся на траву.

Настроение у моего друга всегда менялось, как погода на побережье, и я давно привыкла к внезапным переходам от проявлений восторга к приступам меланхолии. Но в этот раз причина была, очевидно, настолько серьезной, что я забеспокоилась:

– Что с тобой, Стив? Что-то случилось? У тебя на работе? Почему ты раньше ничего не сказал?

Логан взял меня под руку и решительно потащил за дом.

– Не торопись так, пожалуйста. Куда мы идем? Я ничего не понимаю!

Он словно не слышал меня.

– Постой!

Стив резко затормозил, и я со всего размаха налетела ему на плечо. Он перехватил меня почти в падении и крепко прижал к себе.

– Ты какой-то странный. Объясни, что случилось?

Я не без усилия высвободилась, поправила платье и огляделась.

Мы пришли на берег небольшого искусственного пруда, куда в летнее время выпускали рыбок. На берегу, по краю асфальтированной дорожки, окаймлявшей почти правильный круг водной глади, белели высокие резные спинки скамеек. Возле одной из них Стив споткнулся и зашипел сквозь зубы, потирая ушибленную ногу.

– Может быть, присядем? – спросила я и после согласного кивка опустилась на деревянное сиденье. – Очень больно?

Он отрицательно помотал головой и шумно выдохнул.

Вокруг не было ни души. Несмотря на ясную августовскую ночь и недавнее полнолуние, жители близлежащих домов предпочли домашний уют свежему воздуху, напоенному запахами поздних цветов и трав, начинающих увядать.

Еще совсем немного, и сюда придет долгая осень.

В воде изредка раздавался всплеск: это резвились рыбки и другие обитатели пруда.

– Здесь так хорошо сегодня. Водой пахнет, – проговорила я, поворачиваясь к своему спутнику. – Скоро придут холода, и мне так грустно от этого всякий раз… Мне не хватает тепла, этого ароматного воздуха…

– А мне не хватает тебя.

Голос Стива звучал как-то надтреснуто, словно его пересыпа́ли песком, и я замерла, предчувствуя беду.

– Мне не хватает тебя, Селена. Зимой, весной, днем, ночью, даже сейчас, когда ты вроде бы рядом, но мне тебя недостаточно. В том состоянии, в том… кто ты для меня сейчас…

– Я не понимаю, о чем ты говоришь. Что с тобой?

– Я люблю тебя, вот что со мной, – Стив взял мои руки, и я поняла, что дрожь в пальцах скрыть не удастся. – Неужели это совершенно незаметно? Странно, я думал, ты давно обо всем догадалась. И мне… недостаточно нашей дружбы. Этого мало, потому что я не могу без тебя жить. С некоторых пор просто не могу.

Глаза у него стали такими огромными и выразительными, что я не выдержала его взгляд и опустила голову. А он продолжал говорить, лихорадочно, сбивчиво, как никогда прежде не говорил:

– Я так тебя люблю, что моим самым горячим желанием, нет, безумной, навязчивой идеей, смыслом моей жизни стала надежда на то, что ты однажды согласишься выйти за меня замуж. Я понимаю, звучит несколько… не вовремя что ли, не в должной обстановке, но я столько ношу это в себе, что мне уже почти физически больно молчать.

Летние сумерки внезапно стали удушливо-тяжелыми, или это просто у меня перехватило дыхание, и невозможно было протолкнуть внутрь ни глотка воздуха. Я отняла свои руки и заметила, как теплые пальцы Стива тут же сжались в кулаки.

В озере раздался всплеск, и на берег начали накатывать тонкие ленивые волны. Я смотрела на них, вся во власти чувств, тоже накатывающих на меня подобно волнам, только не таким осторожно крадущимся, а штормовым, сбивающим с ног.

Первой мое ноющее сердце накрыла волна разочарования. Нет, это было не разочарование, а скорее детская, иррациональная обида. Только не Стив! Как он мог? Ну почему это должно было произойти? Мой самый лучший друг, заменивший толпу приятелей. Мой брат, которого у меня не было. Мой дневник, которому я доверяла, но никогда не вела… Зачем он это сделал? Зачем все испортил? Наши доверительные, спокойные отношения, в которых я черпала энергию и кислород?

Следом накатила волна сожаления, и я отчетливо поняла – это все. Это конец нашей дружбы, доброй, легкой, безмятежной. Никогда уже не будет так, как прежде, так, как сегодня утром, как десять минут назад, когда мы весело смеялись в машине. Я его потеряла. Навсегда потеряла. И теперь с этим ничего не поделаешь.

На смену сожалению, острому, болезненному, как внезапная вспышка головной боли, пришло опустошение. Эта последняя волна смыла следы всех чувств, не оставив в душе ничего, кроме бездонной черной пустоты.

Это – все.

Я долго не могла пошевелиться и лишь смотрела отсутствующим взглядом на свои руки, стиснутые на коленях в безотчетном напряжении. Я сжала их так сильно, что ногти глубоко впились в ладони. Впрочем, мне совсем не было больно. Я просто знала, что мне положено чувствовать боль, но не ощущала ее.

В голове вертелся один и тот же вопрос: что же теперь делать? «Теперь» означало многое: и этот самый момент, здесь, в парке, в стремительно густеющих сумерках, и завтра, и вообще дальше, в наших со Стивом отношениях.

Я нашла в себе силы посмотреть на него, и у меня остановилось сердце. Остановилось, а потом вновь застучало, тяжело, натужно, в тревоге и смятении. Я находилась в полном замешательстве и никак не могла собраться с мыслями, чтобы ответить что-то вразумительное. А ответить придется: Стив так жадно, так напряженно смотрел на меня, что мне стало совсем не по себе, и я отвела глаза.

– Молчишь?

Не зная, куда деть руки, я раскрыла сумочку, достала упаковку влажных салфеток, которые всегда носила с собой на всякий случай, и начала зачем-то вынимать их по одной и тщательно вытирать пальцы, ладони, запястья.

Логан наблюдал за этим какое-то время, а потом пробормотал:

– Такое ощущение, что ты собираешься оперировать.

Я замерла и оставила салфетки в покое.

– А может, в этом есть смысл, – задумчиво добавил Стив и раскинул руки. – Ну что ж, вот он я. Давай, режь. У меня, правда, нет наркоза, но, думаю, в моем состоянии он все равно не подействует, так что…

– Стив, пожалуйста, не смейся.

– Ты себе не представляешь, Селена, насколько мне сейчас не смешно, – скривился он. – И все равно, как бы я себя ни чувствовал сейчас, я буду вечно благодарен и готов до конца жизни содержать того кота, который нас с тобой познакомил. Что бы ты мне ни сказала.