Болгары старого времени - Любен Каравелов

И изменился же Ненко! В несколько дней пожелтел и высох — не узнать. Работал без охоты, кое-как, вертится с боку на бок да вздыхает.

Как-то вечером, дня через три, Ненко, рано вернувшись с поля, поспешил на чешму. Только подошел к мосту, глядь навстречу идет Райка с кувшином и полным ведром в руках.

Он даже издали заметил, как сильно она изменилась. Румяное личико осунулось, побледнело, стройный, как тополь, стан согнулся. Поравнявшись, Райка подняла на него заплаканные, угасшие глаза, и что это был за взгляд! У Ненко сердце сжалось от боли. Он хотел остановить ее — не воды попросить, до того ли теперь? — просто поговорить, узнать от нее самой, почему все так получилось. Но тут возле речки показались двое соседей с их улицы, и Ненко не решился, а только посмотрел на нее так, будто хотел проникнуть в самую душу и прочесть там все, о чем не мог спросить.

При виде Ненко у Райки задрожали ноги, глаза наполнились слезами. Как он высох, пожелтел, бедняга! И все из-за нее! Райка уже готова была подойти к нему, сказать, что она ни в чем не виновата, что любит больше прежнего и страдает не меньше его. Но на это у нее не хватило храбрости: стыдно было людей, страшно — вдруг узнает дед. И она прошла мимо, кинув на него исподлобья быстрый взгляд. Сколько в нем было любви и сердечной муки!

Ненко и Райка рассказали друг другу глазами многое. Но тем сильней почувствовали они, как нужно им повидаться. И они без слов договорились, каждый про себя решил: сегодня же встретимся где-нибудь наедине и потолкуем обо всем как следует.

Райка шла домой, не переставая думать о Ненко; его милое, грустное лицо так и стояло у нее перед глазами. И хотя последние дни она всячески избегала его, теперь твердо решила выйти к нему на бахчу.

А Ненко ноги несли прямо в балку — так был он уверен, что Райка придет туда.

Вернувшись домой, Райка проворно убрала кувшин в чулан, поставила ведро возле рукомойника, подложила дров в очаг и, повесив над огнем котелок с водой, схватила корзинку, с которой всегда ходила на огород за зеленью, и выскользнула во двор. Мать, собираясь доить, сидела на завалинке и замешивала пойло коровам, которых только что пригнали с пастбища.

— Мама, я поставила похлебку. Пока вода закипит, пойду на огород, надо помидоров, мяты да перцу нарвать.

— Иди, да не мешкай там, — .проговорила мать, направляясь к хлеву, чтобы выпустить телят.

Райка осмотрелась — не видно ли деда, и, убедившись, что во дворе его нет, поспешила на огород. Торопливо набрала там мяты, нарвала перцу и помидоров и, оглянувшись еще раз, помчалась на бахчу. За забором уже мелькала чья-то тень. Земля кругом была усыпана сухими листьями, они шуршали у нее под ногами. Райка бежала, не обращая на это внимания, забыв об осторожности. Ветка ударила ее яблоком по лицу, — она сломала ее и отбросила. Не бежала, а летела она навстречу Ненко.

Облокотившись о плетень, он напряженно всматривался в темноту, но почему-то не решался в этот раз перелезть на ту сторону.

Сразу за огородами начиналось поле. Сегодня там не слышно было людских голосов, обычно оглашавших его в эту пору летом. На огородах не раздавалось веселого чириканья птиц. Кругом стояла тишина. Только из деревни доносились собачий лай да мычание коров. Мелкий дождик кропил высохший бурьян у забора, свинцовые тучи густо обложили небо. От этого сумерки казались еще гуще, а осенний вечер, и без того неприветливый, еще мрачней и печальней.

— Я уж все глаза проглядел, — прошептал Ненко обрадованно. — Знал, что придешь, а все боязно было…

— Пришла, да что толку, — тяжело дыша после быстрого бега, ответила Райка. — Не на радость наша встреча, на горе… — И, уткнувшись лицом в лежавшую на плетне руку парня, она жалобно заплакала.

— Бог с тобой, Райка, не говори так, — утешал ее Ненко, другой рукой утирая ей слезы. — Думаешь, мне легко, у меня сердце на части разрывается. И еще горше было, когда тебя не видал. Вот пришел сюда, сразу и полегчало. Ты ведь меня любишь, как раньше, правда?.

— Еще больше люблю!.. Это все дед… Райка опять приникла головой к руке Ненко, и рука сразу стала мокрой от слез.

— Знаю, что дед, — вздохнул Ненко. — И чего это ему вздумалось! Что я лентяй или к старикам непочтителен? Сам меня хвалил.

— Ты не знал, что ом хочет отдать меня за сына хаджи Донко?

— За сына хаджи? — повторил Ненко, как огнем обожженный страшной вестью. — Вот оно что!

— Это он хочет, а не я… — заторопилась Райка, но он не слушал ее.

— Эх, почему я не сын богача! — воскликнул он с горечью.

— Для меня ты и так хорош. У богачей дети всегда беспутные. Верно, и сын хаджи…

— Лентяй, пьяница и распутник, — договорил за нее Ненко. — Я его, проклятого, хорошо знаю. Каждый вечер таскается к красотке этой Костадинчиной на нашу улицу. Эх, дед Славчо, не ждал я от тебя такого!

— Дедушка добрый. Это ему слава хаджи Донко глаза затуманила…

— Деньги ему глаза затуманили, те, что хаджи у бедняков да у вдов с сиротами отнял.

— Вот и мама говорит, что он кровопийца.

— Умная, потому и говорит, и тебя любит, не то что дед. Ему только деньги нужны, пропади они пропадом.

— Не пойду за него, не пойду, слышать не хочу ни про хаджи, ни про сына его, будь он неладен, — горячо уверяла Райка, стараясь хоть этим облегчить горе Пенко.

— Знаешь что? — гордо вскинув голову, прервал он ее вдруг. — Хочет дед Славчо богатого зятя, будет ему богатый. Я заработаю денег.

Райка изумленно глядела на него во все глаза.

— Продам волов и овец, поеду куда-нибудь. Есть места, где деньги сами в руки плывут. Поеду в Валахию, — подумав, заявил он решительно. — Там, люди говорят, деньги легко достаются. У меня дядька в Валахии живет. Тетя Куна рассказывала, что уехал он гол как сокол, а теперь одной земли у него вон сколько! Он тоже из-за девушки туда ударился. Поеду к нему, он мне поможет. Я здоровый, работать умею. Если днем и ночью работать, стараться изо всех сил, куска не доедать, знаешь сколько можно скопить!.. Приеду… А ты меня будешь ждать?

— Я?.. — задохнулась Райка.

Ненко, не слушая ее, продолжал все так же горячо:

— Знаю, что будешь! Приеду, пойду к деду Славчо, высыплю на стол полный кошель золота. «Ты мне Райку не отдал, скажу, когда я бедным был. Теперь я богатый, хоть отец у меня и не чорбаджия. Отдай ее за меня замуж». Согласится тогда, не прогонит! Правда? Эх!

И Ненко воодушевленно потряс кулаком.

— Только бы тебя раньше силком за Димо не выдали, — добавил он тише. — Ты ведь не согласишься?

— Видеть я его не хочу! — встрепенувшись, проговорила Райка, ободренная его словами. — Никто меня не заставит, мертвой с ним под венец понесут. Только тебя одного я люблю…

— Знаю, что не заставят, — опять не дал ей договорить Ненко. — Потому и надумал я в Валахию ехать.

— Мало чего ты надумал. Никуда я тебя не пущу! Все, кто туда едет, обратно не возвращаются. Не надо мне этих денег, я тебя без денег люблю.

— Да ведь дед не согласится, — остывая, проговорил Ненко.

Райка, которой слова Ненко ножом вонзились в сердце, задумалась в поисках выхода.

— Мало что он сказал, возьмет да согласится, — успокаивала она себя. — Меня он любит, все готов сделать, чтоб мне хорошо было. Совсем он не такой, как ты говоришь. Вот увидишь, согласится, знаю я его. И мама так думает.

И Райка стала рассказывать, как беседовали мать с дедом после ухода бабушки Джуровицы, как слушал он, что говорила мать о хаджи и его сыне. Не рассердился, не велел ей замолчать.

— Мать у тебя хорошая, старается для нас, — промолвил Ненко, которому решение ехать в Валахию стало казаться уже не таким разумным. — Только что теперь делать?

— Знаешь что, — подумав, твердо сказала Райка, — приходи, попроси сам деда.

— Самому попросить?! Что ж, я пойду. Совестно как-то…

— Ничего не совестно. Ты же грозился прийти, как вернешься из Валахии, да еще наговорить невесть чего собирался. Вот и иди теперь. Вместе будем его просить. Мне трудней, чем тебе, а я переборю себя. Пойдем вместе. И мама станет просить вместе с нами. Ладно? Мама говорит, он добрей теперь стал.

— Чудная ты, Райка, — глядя в широко открытые глаза девушки, промолвил Ненко.

— Почему? Разве я плохо придумала?

— Придумала славно. Да как тебе в голову такое пришло, смелость откуда взялась? — прошептал он, что есть силы сжимая ей руку.

— А знаешь, каково мне было слушать, когда ты про Валахию толковал, — засмеялась Райка, другой рукой уцепившись за его мизинец. — Не пущу тебя никуда! Пускай она провалится совсем, эта Валахия. Пойдем лучше завтра к деду. Отойдет у него сердце, обязательно отойдет.

— Я и сам так рассудил, — подхватил Ненко. — Еще когда бабушка Джуровица рассказывала, как оно было в день святого Симеона, я подумал: может, она не так поняла деда Славчо, надо самому пойти. Храбрости у меня не хватило. Ну, а раз уж ты решилась, я тоже как-нибудь решусь. «Дед Славчо, скажу, не могу я без Райки жить. Буду тебя слушаться и почитать, как отца родного, работать я умею…» И ты с матерью тоже проси. Уговорим как-нибудь вместе.