Болгары старого времени - Любен Каравелов

— Вот тебе и раз! — закричала тетка Вытовица. — Я-то думала погулять на введение, а он вон что запел! Чего тебе еще понадобилось готовить? Я и им так говорила, что на введение все порешим.

— Да что вы на него насели? — вмешалась тетка Стойка, Донкина мать. — Хотите, чтоб он так сразу и высказал: эта мне по душе, ее мне сватайте. Не видите, что он, как девка, от стыда горит! Мы вот с ним с глазу на глаз потолкуем, увидите, как сразу договоримся. Я-то знаю, где он глаза потерял, верно, Ненко?

Ненко ничего не ответил. Тетка Стойка и вправду все знала, потому что Донка ничего не скрывала от нее.

Девушки убрали тарелки из-под кислого молока и принесли другие, с куриной похлебкой. Дед Славчо три раза перекрестился, вслед за ним перекрестились другие, и все с аппетитом принялись за вкусную похлебку, Женщины стали говорить о том, кого уже сговорили и кого сговорят этой осенью, а мужчины повели беседу о налогах да о писаре.

В следующее воскресенье Ненко обедал у тети Стойки. Как только дед ушел, тетка выпроводила куда-то Донку и ребятишек и опять заговорила о том же. Ненко рассказал ей, как они с Райкой полюбили друг друга, и что говорят ее мать и дед.

— Вот что я тебе скажу, сынок. Раз уж вы друг друга любите, раз тебе люди рады, не пропускай этого. Другой такой девушки, как Райка, смирной, разумной, старательной, во всей округе нет. Да и дед Славчо — один на селе, и по доброте и по всему другому. И мать у нее первая умница, да искусница, и ласковая такая. Райку твою я давно знаю и рада за тебя. Одного я только боюсь: что дед Славчо на это скажет? Человек-то он хороший, а все ж крутенек. Все в божьей воле.

За неделю тетки и все родственницы Ненко обо всем между собой переговорили, посоветовались с мужьями, про все расспросили, все рассчитали. Ненко показал им две золотые монеты, которые отложил на сговор, вынул новые браслеты и специально для этого позолоченные серебряные материнские чопразы, и все решили, что можно засылать сватов. Райка всем нравилась. Только тетка Вытовица не верила, что дед Славчо отдаст единственную любимую внучку за сироту, и отговаривала Ненко. Но другие родственницы настояли.

Как бы там ни было, но на святого Симеона, сразу после заутрени, бабушка Джуровица потихоньку-полегоньку, опираясь на палку, приплелась к Славчовым и закричала в воротах:

— Младенчовица, молодка Младенчовица, собак у вас нету?

— Нету, нету, заходите, — приветливо отозвалась со двора Райка.

Она знала, зачем пожаловала старуха, — Ненко успел уже все ей рассказать. Потому так весело и так страшно было ей, когда она встретила гостью и проводила в большую комнату. Пока бабка Джуровица сидела у них, Райка не входила туда, а была в другой комнате, стараясь все время держаться поближе к дверям, чтоб услышать ответ деда. Она то надеялась, что он согласится, то начинала бояться чего-то, и ее всю пробирала дрожь.

— Доброе утро, Младенчовица, пошли тебе святой Симеон долгие годы.

— Здравствуй, здравствуй, тетя Джуровица, дай бог и тебе много лет. Как это ты вдруг про нас вспомнила, навестить зашла?

— Ах, молодка, стара я стала, сил нет. Раньше-то я любила по гостям ходить, часто у вас в прежние годы бывала. А теперь вот ноги еле несут, с места бы не двинулась. Сегодня увидела в церкви деда Славчо, дай, говорю себе, пойду погляжу, как они там, давно к ним не заглядывала. Да веришь, молодка, еле-еле дотащилась, мочи нет.

— Садись, садись, тетя Джуровица, отдохни маленько, старость дело такое. Спасибо, что не забыла нас. А вы как там живете? Ваши как? Молодуха здорова?

— Здорова, здорова, молодка, слава богородице и сегодняшнему святому Симеону. Все у нас здоровы.

— А внучата как, бегают? Ты ведь в них души не чаешь.

— Да как же их не любить, молодка. А вот и бай Славчо идет. Только я про него спросить хотела.

Дед Славчо вышел с заднего двора, где наказывал работнику вычистить и убрать в хлевах и под навесами.

— А-а, добро пожаловать, бабушка Джуровица.

Хотя дед Славчо был старше, чем она, он всегда ее так величал, потому что считал невежливым звать просто Джуровицей.

— Вот и хорошо, что я тебя дома застала, пошли тебе святой Симеон долгие годы, — проговорила она, привставая немного. — Вот проведать вас надумала. Как живешь-можешь?

— Пошли бог и тебе много лет, — ответил дед Славчо, садясь рядом с ней. — Какие уж наши дела! С виду держишься, а силы нету. Плох совсем стал. С каждым днем сил меньше. Еле дождался, пока хлеб свезут да обмолотят, а работа опять подгоняет, рассиживаться нельзя. Занесем присмотреть надо, само ничего не делается! Не знаю, как дальше будет, бабушка Джуровица, не гожусь никуда!

— Эх, бай Славчо, грех тебе жаловаться. Ты еще не хуже молодого бегаешь. Видели позавчера, как ты с кукурузой управлялся, — работник за тобой не поспевал. Я еще подумала: видно, бог знает что делает. Одному детей дал — на старость подмогу, другому здоровье, как у молодого, чтоб сам со всем управлялся. А я вот стара стала, ноги не ходят. Вчера пошла к нашему Ненко посмотреть, как он живет, а обратно и не могу идти. Он мне и скажи: «Оставайся у меня, бабушка. Я, говорит, один-одинешенек, давай вместе жить. Там вон в уголке постелю тебе, ни о чем тебе заботы не будет, оставайся только». А я смеюсь и говорю: «Я-то тебе, внучек, на что? Лучше уж я тебе подружку найду». А он тоже смеется: «Найди, говорит». — «Найду, говорю. Да еще какую, говорю, найду хорошую». Он мне, бай Славчо, как сын родной, своих детей так не люблю. До чего же он разумный, кроткий, на работу охочий.

— Парень он работящий, — проговорил дед Славчо. — Знаю его. Часто тут мне подсоблял. Старательный парень, на совесть работает. И разумом бог не обидел, ничего не скажешь.

— И живет он, бай Славчо, хорошо. От отца земли ему немало досталось, а он и сам еще прикупил. Пятьдесят копен в этом году собрал, пшеница — что золото. И скотина есть — овец с ягнятами штук сорок — пятьдесят наберется. Всего у него, бай Славчо, вдоволь. Дом полная чаша: и медной посуды много, и постилки он себе новые сделал, и черги, и подушки, и кошмы — всего, дед Славчо, наготовил.

— Вот и славно. Пускай в дом несет, пускай обзаводится. Пошли ему, господи, еще больше. Эй, дайте-ка сюда ракийки, бабушку Джуровицу попотчевать. Напоминать вам надо! Райка, где ты там?

Вошла Райка, сняла с полки кувшин и чашку, налила сначала деду, потом бабе Джуровице и так по три раза наливала каждому. Старуха, попивая ракию, все время наводила разговор на Ненко. Она похвалила Райку, благословила ее, пожелала ей прожить еще дольше, чем она она прожила. Когда ракия была выпита, Райка убрала кувшин с чашкой на полку и вышла.

После ее ухода все замолчали, словно в рот воды набрали, как у нас говорится. У бабушки Джуровицы слова вертелись на языке, да она не знала, как начать. А дед Славчо ждал, чтобы она заговорила первой. Младенчовица у окна резала лук и петрушку, дрожа от волнения.

Наконец бабушка Джуровица зевнула и, уже тише сказала:

— Догадался, бай Славчо, зачем я пожаловала?

— А уж про это ты нам сама скажи.

— Ты, бай Славчо, Ненко знаешь. Из своих детей я его больше всех люблю. Он мне все равно, что сын родной. А он говорит, что ты его любишь. Я и решила спросить про вашу Райку, дай бог ей жить долго и вам на нее радоваться. Ненко знать хочет, отдадите ли вы за него Райку. Посылать ему сватов или нет? Сирота он, конечно, да парень-то какой! Ты его и сам знаешь. И зажиточный. Вот я и пришла, бай Славчо, спросить, что ему делать.

— Посылать ли сватов? — спокойно проговорил дед Славчо. Слова бабушки Джуровицы нисколько не удивили его. Он давно смекнул, к чему она ведет. — Парень хороший, я его люблю и хвалил всегда. Райку я бы за него отдал, отчего не отдать за хорошего человека? Да молода она еще, жалко замуж отдавать. Так ему и скажи: молода Райка.

Бабушка Джуровица похолодела, словно ушатом воды ее окатили. Куда и разговорчивость девалась. Ей и стыдно было, и зло ее брало. Злилась она и на деда Славчо, и на Ненко, и на самое себя.

— Я и сама ему говорила, — подхватила она медовым голосом: «Молода, мол, она, сейчас не отдадут. Да она и не про нас, говорю ему. Где уж нам к деду Славчо в ворота стучаться!» А он свое заладил: «Иди да иди». Что станешь делать, — пошла. Вот оно как…

— Плохого тут нет, бабушка Джуровица, спрос не беда. Я б ему Райку отдал, да рано ей еще. Пускай уж в другом месте поищет. А второго такого парня во всем селе нет. Вот и позавчера я про него с бай Груем толковал. Парень, говорит, золото!

— Хороший, хороший, бай Славчо, парень, да вам не ко двору. Ваша ведь молода. Оставайтесь с богом, бай Славчо, оставайтесь с богом, Младенчовица.

— Иди с богом, бабушка Джуровица. Так ему и скажи: за спрос, мол, не осудят.

Младенчовица проводила старуху на улицу. Она хотела ей сказать что-то, уж и рот было открыла, но вымолвила только: