Восхождение миротворца - Павел Александров

Калиган убрал меч, достал флягу и вылил себе на голову половину ее содержимого.

— Помогите ему, — указал он устало на раненого рыцаря.

Харис с другим рыцарем подняли его под руки и потащили под любопытствующими взглядами горожан, пялящихся из окон. Для них это было развлечение, как если бы они наблюдали за пьяной дракой. В остальном эти взгляды оставались равнодушны. Спасенный рыцарь в исполосованном поддоспешнике истекал кровью, на плечах и на голове были рваные раны.

— Он исчез? — жадно глотая воздух, спросила хранительница.

— Исчез… до времени. Пока его не вызовут снова.

— А почему я не умер? — спросил Харис, бледный как сама смерть. Марк видел, что на этот раз он не играл в геройство, а в самом деле собирался пожертвовать жизнью.

— Разве я искал смертника? — скосил глаза Калиган. — Мне нужна была твоя готовность умереть, чтобы спутать чутье некрольву. Создания некромантов очень не любят, когда кто-то жертвует жизнью. Славно, Харис!

— Откуда среди нас взялся некромант? — вставила хранительница.

— Некромант? Нет, это был любитель, иначе мы бы не обошлись всего двумя воинами. Но очень непростой любитель, если смог сотворить сложнейшее заклятие, да еще и таким грубым способом.

Теламон бесцеремонно распахнул двери какого-то одноэтажного домишки и приказал занести раненого внутрь. Оккупировав дом, который оказался небольшой кузницей, они были встречены хозяином. Молодой кузнец в кожаном фартуке с загорелым мужественным лицом отложил молот и приветственно улыбнулся:

— Мир вам. Чем могу помочь?

Калиган грузно плюхнулся на скамью, пытаясь достать рукой кровавые царапины на спине. Глаза его обессилено уставились в пол. Теламон возился с раненым рыцарем, Харис предлагал ему свою помощь. Флоя и Никта тяжело дышали. Возникла неловкая пауза: группа неизвестных врывается в чужой дом, распоряжается в нем как хочет, и никто не желает объяснить свое вторжение хозяину.

— Прости, хозяин, можно мы посидим здесь? — решил заговорить Марк.

— Зачем? — добродушно усмехнулся кузнец.

— Мы только что бились с мертвым львом… у нас раненые… можно?

— Милости просим, располагайтесь. Нужна ли вам вода, перевязь, лекарства, у меня есть.

Не дождавшись ответа, кузнец вернулся к своей работе. Как бы искренне ни звучала его помощь, в его голосе чувствовалось типичное для здешних горожан равнодушие.

— Как тебе здесь живется? — спросил Марк.

— Хорошо, — с улыбкой ответил кузнец, примеряя к наковальне полоску металла.

— Не страшно?

— А чего мне бояться? Спаситель со мною. Он хранит мой дом от всякого зла.

— Ты аделианин? — недоуменно спросил Марк. От удивления исчезла даже нервная дрожь после схватки с мертвым львом. — Ты веришь в Путь истины?

— Я верю в Чашу терпения, — ответил кузнец.

Марк напряг память. Где-то он слышал о Чаше терпения, наверное, в лагере армии, но в чем суть сего учения, вспомнить не мог. Он глянул по сторонам: Флоя промывала три царапины от львиных когтей на лопатке Калигана. Раненый рыцарь лежал без сознания, побратимы стянули с него кожаный поддоспешник и перевязывали раны.

— В Амархтоне много аделиан? — продолжил разговор Марк.

— Нет, немного.

Калиган сидел красный как рак, молча сжимая зубы, пока Флоя накладывала повязку на его раны.

— Нужно идти, — строго, без прежнего веселого задора, произнес учитель. — Некролев мог привлечь магов Темного Круга.

— В моем доме вас никто не тронет, — заверил кузнец.

— Ага, только спалят вместе с ним, — съязвил Теламон.

— Мой дом не горит, — с безразличием отозвался кузнец.

— Славно! И много тут таких домов? — спросил Харис, меньше всех понимающий, что здесь происходит.

— Достаточно для того, чтобы город не стал жертвой пожара.

Кузнец повернулся к своим инструментам, но ненадолго. Хранительница решительно шагнула к нему:

— Кто ты, смеющий почитать Спасителя? Тебе все равно, что город пребывает под властью тьмы? Тебе все равно, что сотни людей гниют в грехах и болезнях? Тебе все равно, что есть люди, которые хотят принести свободу твоему городу?

Марк искоса увидел за дверью двух малышей с молодой матерью, испуганно глядящих на странных гостей.

— Никта… — прошептал Марк.

— Пусть ответит! Кто ты? — выпалила хранительница.

— Я тот, кто верит в Спасителя и в Чашу терпения Его, — невозмутимо ответил кузнец, обернув к ней спокойный взор.

— Тогда почему Темный Круг не сослал тебя в Подземные копи?

— Они боятся переполнить Чашу терпения.

— И что произойдет, если эта Чаша переполнится?

— Власть в городе перейдет к нам.

Кузнец шагнул навстречу хранительнице и Марк, испугавшись за нее, стал рядом, хотя понимал, что в случае чего, удар могучего кузнеца размажет его об стену.

— Зачем бороться с темнотой, когда можно зажечь свет? Зачем свергать власть зла, когда не свержено зло в сердцах? Перетерпите зло в своем сердце, и падет зло вокруг вас.

— По-твоему, наша война не имеет смысла? — произнесла хранительница с отвращением.

— Имеет. Но у нас другой путь.

— Какой же?

— Ждать, когда переполнится Чаша терпения, — сказал кузнец и улыбнулся. — В моем сердце, в сердцах моих соплеменников, в сердце этого города. И придет день, когда это случится. И над городом поднимется наше знамя.

— Долго же вам ждать, — шепнула хранительница. — Амархтон уже завтра будет в руках Армии Свободы. Не приходила тебе в голову мысль, что Чаша уже переполнена?

— Для вас, да, — улыбнулся кузнец. — Но наши сердца глубже. Гораздо глубже.

Калиган рывком встал со скамьи.

— Пошли, пока маги не набежали.

— Пошли, Никта, — Марк осторожно коснулся ее плеча.

Не отрывая подозрительного взгляда от кузнеца, хранительница направилась к двери. Выходя, Марк услышал необычно сдержанный голос Теламона:

— Прости, друг, мы можем оставить у тебя раненого? Мы вернемся за ним вскоре.

— В моем доме он в безопасности. Я позабочусь о нем.

Остатки отряда собрались на пустынной улице.

— Полубрат! — гневно проговорила хранительница.

— Ты сначала думай, а потом говори! — не выдержал Марк.

— Я всю жизнь думала! — хранительница была вне себя. — Я знала таких, как он в Сонной дубраве! Они имеют силу поднять целое восстание, а применяют ее только в своей лачуге!

— Его время еще не пришло. А когда придет…

— Придет, придет, конечно же! — Никта неожиданно перешла на сарказм. — Когда уже не будет ни темной власти над городом, ни самого города.