Записи и выписки - Михаил Гаспаров

Эсперанто Среди эсперантистских споров один американец сказал: «Ведь уже есть прекрасный международный язык — молчание!» (Слышано от В. П. Григорьева). «Сойдутся, бывало, Салтыков-Щедрин и Пров Садовский, помолчат час-другой и разойдутся. Потом Салтыков и говорит: Преинтересный это человек, Пров Михайлыч!» (С.-Щ. в восп., 360). С. Шервинский говорил: жаль, что умер Жамм, — если бы мы встретились, нам было бы о чем поговорить; и помолчать.

Эрос В японском театре «влюбленные в момент страсти прижимаются друг к другу спинами» (Г. Гаузнер, Невид. Яп., 52).

Эго Он хочет сказать, что его рубашка ближе к его телу, чем твоя к твоему.

Эго Бродский о Хлебникове: он ироник, нарочно пишет абы как («Так, как описывал И. Аксенов?» — Пожалуй, да). Его интересует не слово, а предмет, он эгобежен. Вот Целан был эгоцентричен, относился к себе серьезнее, стал писать коротко и закономерно покончил с собой.

Экономика «Сытый голодного подразумевает»: эпиграф к разделу «Устойчивое неравновесие» у Г. Оболдуева. [184]

Экономика Пословица у Даля: Про харчи ныне молчи.

Энклитика Экспромт из СЖ 1915, 27:

Вот вам виньеткаЖивет поэт К.;И этот К. поэтСтихами капает.

Этикет Для А. Б. Куракина, посла в Париже в 1808, заранее нанимались покои, экипажи и метресса, которую он мог никогда не видеть, но у дома которой его карета должна была стоять два часа в день (Соллог., 170).

Этика «Этический подход не всегда уместен, — сказал И. О. — Мы плохо понимаем, как работает телевизор, но если мы разделим его детали на хорошие и плохие, то наше понимание не улучшится».

Юбилей Собираются праздновать 1000-летие русской литературы, но спотыкаются о три трудности: почему древняя, когда средневековая; почему русская, когда восточнославянская; и почему юбилей, если неизвестно, от какого памятника считать.

Юбилей «На самом деле празднуется память не о победе, а о торжестве по случаю победы» (Брехт, О лит., 77). Ю. Лужков видел мальчишкой сталинское 800-летие Москвы и умилительно копировал его в своем полуюбилее. Полуюбилеи — тоже традиция: после того, как Бонифаций VIII отпраздновал 1300-летие Христа, его преемник отпраздновал 1350-летие. На ускоренном столетии Рима при Клавдии всех звали посмотреть на актера, который играл еще на столетии Рима при Августе.

Юбилейная конференция о таком-то поэте, доклады на тему «Ах, как хорошо». Один доклад (умного человека) начинался словами: «Все стихи делятся на гениальные, которые меня завораживают, и не-гениальные, которые меня не завораживают». Пир самовыражений; но на третий день самонепонимающее взаимонепонимание стало ужасом.

Дорогой Ю. К.,

в прошлом месяце А Ф. Лосеву исполнилось девяносто лет, юбилей его отмечался в МГПИ, где он раньше преподавал. Я мало его знаю: философским языком я не владею и большие книги его понимаю плохо. Его античность — большая, клубящаяся, темная и страшная, как музыка сфер. Она и вправду такая; но я поэтому вхожу в нее с фонарем и аршином в руках, а он плавает в ней, как в своей стихии, и наслаждается ее неисследимостью. «Вы думаете, он любит Пушкина? — говорил С. А. — Пушкин дня него слишком прост. Вот «Мы — два грозой зажженные ствола…» — это другое дело». Он слепой: говорит зычным голосом, как будто собеседник дале[185]ко, и взмахивает руками широко, но с осторожностью, как будто собеседник близко. Сквозь слепоту он сочинил все восемь томов «Античной эстетики», не считая попутных книг и книжек. Мой коллега, который в молодости был у него секретарем, сказал: «Он все удерживает в уме по пунктам. Если он скажет: философия Клеанфа отличалась от философии Зенона четырнадцатью отличиями, — то, может быть, половина этих отличий будет повторять друг друга, но он уже никогда не спутает третье отличие с тринадцатым». Выжить в его поколении было подвигом, за это его и чествовали. Чествовали со всем размахом очень изменившейся эпохи. Зал был главный, амфитеатром. На стенах стабильные плакаты: с одной стороны — «…воспитание в ней коммунистической морали», с другой — «Сегодня абитуриент, завтра студент», посредине — «И медведя учат». О Лосеве говорили, что он филолог (делегация от филологов),

что он философ (делегация от философов),

что он мыслитель (делегация — я не понял, от кого),

что он крупнейший философ конца века (от Совета по мировой культуре; какого века — не сказали),

что он русский мужик, подобный Питеру Брейгелю,

что он донской казак из тех краев, где родились Тихий Дон и Слово о полку Игореве (т. е. из Новочеркасска; сказал Палиевский),

что он продукт и результат (от Союза писателей и лично от поэта Вл. Лазарева, со словами: «хочу подытожить стихами с точки зрения истины:

Правда, крытая враньем —Словно небо вороньем —Воронье с небес прогоним,Песню честную зальем!»),

что он историческая личность (завкафедрой древней истории МГУ В. Кузищин; ассоциации с Ноздревым, видимо, не предусматривались),

что он «отнюдь не великий деятель русской культуры, а великий деятель человеческой культуры — спасибо Вам и за это!» (делегация от Грузии),

что он — -issimus, -issime (от кафедры классической филологии МГУ, латинский адрес, больше ничего не было слышно),

что он — дыхание Абсолюта (не помню, кто),

что он — ломовая лошадь науки (автохарактеристика, кем-то припомненная),

что

За каждым образом у Вас идея,Вы нам открыли факел Прометея,Вы исполин, мудрец и человек,Вас жаждет видеть XXI век

(из Минска),

что «тайна призвания — одна из самых глубоких тайн, это тайна жизни» (Аверинцев),

что «мы Вас любим и готовы страдать с Вами и дальше» (от издательства «Мысль», говорил главный редактор, сменивший того, которюго выгнали за издание книжки Лосева о Вл. Соловьеве).

Говорили даже, что краткость — сестра таланта, хотя это звучало издевательством не только по отношению к говорившему (Н. из МГУ), но и по отношению к автору «Античной эстетики». Продолжалось чествование четыре часа, и к концу его А. Ф. еще был жив — по крайней мере, говорил ответное слово, и даже отчасти по-гречески… [186]

Язык В 1918 г. переговоры гетманского правительства с московским шли через переводчиков.

Язык «Пашка умел разговаривать даже с медведями, а если он, например, англичан не понимал, то только потому, что они на своем языке, вероятно, говорят неправильно» («Иприт», гл.2).

Язык Когда Меццофанти сошел с ума, он из всех своих 32 языков сохранил в памяти только цыганский (В. Вейдле).

Язык Н. говорила, что в детстве ей казалось, будто по-английски лгать нельзя, так как все слова там и без того ложь. А А. в детстве считала, что иностранный язык — это такой, на котором соль называется сахаром, а сахар солью.

Язык «Я владею чужими языками, а мною владеет мой». Карл Краус.

Язык С. Кржижановский об одесском лете: на спуске к пляжу тропинка огибала цветочную грядку, все срезали угол и топтали цветы, никакая колючая проволока не помогала. Тогда написали красным по желтому: «Разве это дорога?» — и помогло. «Вот что значит говорить с человеком на его языке».

Язык Уэллса спрашивали в Петрограде 1920 г.: почему ваш сын владеет языками, а вы нет? Он отвечал: потому что он — сын джентльмена, а я не сын джентльмена. — Мой сын тоже не сын джентльмена.

Язык Купчиха Писемского с ее мужем, офицером и кучером (см. ЛИЧНОСТЬ) — это вариант песенки Л. Лесной, как японец изменял японке с негритянкой, но это ведь не была измена, потому что «он по-японски с ней не говорил». (Восп. Л. Д. Блок; они вместе играли в Куоккале). Отсюда эротические метафоры в «Восковой персоне».

Язык Искусствоведческий язык, в котором каждое второе предложение должно быть восклицательным.

Язык Восп. В. Парнаха (РГАЛИ 2251.1.44): он выучил 11 языков, что бы деруссифицироваться, и утешался, читая испанских евреев, писавших на языке инквизиторов. «Гласные как балконы на море, литавры латинских -abam и каменные удары испанских -ado, подскакивающие синкопы арабов, мрак еврейских ш с бряцанием ц».

Я Из меня будет хороший культурный перегной.

Я «Это дело двоих: меня и еще одного меня», говорил Мейерхольд (Гладков 270). [187]

Я (см. выше). Le moi est hai'ssable — это Паскаль, Мысли, 455. Валери и Жид дополняли: pas le mien. Леви-Стросс пояснял (в «Тропиках»): Le moi n'est pas seulement hai'ssable: il n'y a pas de place entre un nous et le rien. А Реверди комментировал: «это из-за заповеди: люби ближнего, как себя».