Анатомия призраков - Эндрю Тейлор

Уичкот толкнул тяжелую дверь мельницы. Она была заперта. Он нашел это место без особого труда. Конюхи на платной конюшне обладали энциклопедическими познаниями об окружающей сельской местности, и один из них когда-то работал на мистера Смедли, арендатора колледжа в Уайтбиче. Филипп знал, что следующий час может определить направление всей его будущей жизни. Благоразумие указывало в одну сторону, инстинкты толкали в другую.

За спиной раздались шаги. Из-за угла крытого соломой коттеджа появился Малгрейв. Он неуверенно направился к незваному гостю, кренясь в разные стороны по мере того, как переносил вес с короткой ноги на длинную и обратно. Остановился в нескольких шагах от Уичкота. Мужчины молча глядели друг на друга.

— Мне показалось, я слышал стук копыт, — произнес джип с мрачным удовлетворением человека, который опасался худшего и теперь, по крайней мере, утешается сознанием собственной правоты.

— Я пришел навестить мистера Олдершоу. Где он?

Малгрейв сплюнул на булыжники, едва ли в футе от ботинка Уичкота.

— Он сегодня не принимает.

— Черт бы побрал твое бесстыдство! — рявкнул Филипп.

Внезапно разъярившись, он выпрямился во весь рост. Вся тревога и разочарование последних нескольких месяцев вылились в восхитительном приступе злости. Не дав себе труда поразмыслить, он взмахнул правой рукой и вытянул Малгрейва хлыстом по лицу.

Захваченный врасплох, джип запоздало попытался уклониться от удара и перенес вес на короткую ногу. Нога подвернулась, и он упал. Уичкот снова вытянул его хлыстом, кончик которого на этот раз закрутился между шеей и плечом Малгрейва.

Джип застонал и поднялся на ноги. Он потерял шляпу и парик. Шатаясь, но, однако, поразительно быстро он убежал туда, откуда пришел. Уичкот зашагал за ним, размахивая хлыстом; его сапоги для верховой езды стучали и скользили по булыжникам. Ярость нашла безопасный выход. Он почти испытывал благодарность к Малгрейву.

Филипп завернул за угол коттеджа и оказался в заброшенном саду. Малгрейва нигде не было видно. Возможно, он укрылся в коттедже, или даже на мельнице за ним. Уичкот заметил силуэт у воды, едва различимый за неухоженными фруктовыми деревьями внизу сада.

Сперва порка, затем купание. Это преподаст жулику урок.

Филипп понял ошибку, прежде чем достиг деревьев. Это Фрэнк сидел здесь, совершенно один, спиной к коттеджу. Его сюртук и шляпа лежали рядом на траве. В руке была удочка, и леска безжизненно висела в воде, покачиваясь вместе с течением. Фрэнк не обернулся, когда Уичкот подошел ближе, хотя наверняка услышал шаги.

«Благоразумие», — напомнил себе Филипп. Он ощутил непривычное спокойствие. Игра будет долгой.

— Фрэнк! — Уичкот подошел и улыбнулся, зная, что должен притворяться, как никогда прежде. Он переложил хлыст в левую руку, готовясь к рукопожатию правой. — Чудесный денек. Рад вас видеть.

Фрэнк положил удочку и встал. Он проигнорировал протянутую руку и сухо поклонился.

— Выглядите превосходно, — продолжил Уичкот, небрежно упирая отвергнутую руку в бедро, как если бы с самого начала намеревался это проделать. — Да вы ходячая реклама благотворного воздействия сельской жизни! Знаете, мне даже захотелось переехать и жить в уединении с вами. Будем рыбачить, охотиться и скакать верхом дни напролет. Вы один?

Олдершоу промолчал, но Уичкоту показалось, что он кивнул. Разобрать было сложно, поскольку солнце стояло низко. Оно находилось за спиной Фрэнка, скрывая его лицо и слепя Уичкота. Медово-золотистый свет пылал на кончиках волос, которые он не причесывал и не пудрил, точь-в-точь деревенский паренек.

— Увы, но мне пришлось поучить вашего слугу дисциплине, — продолжил Уичкот. — Этот тип, Малгрейв… черт бы его побрал, в его годы пора быть умнее. Он вел себя чертовски бесстыдно. Вы должны его уволить, честное слово, должны.

Он сделал паузу, но Фрэнк промолчал.

— Ваши друзья с нетерпением ждут новостей. Могу ли я сказать им, что вы полностью выздоровели? Когда вы вернетесь к нам?

Он услышал звуки за спиной и обернулся. Малгрейв хромал по дорожке. Джип остановился рядом с деревьями, сохраняя безопасное расстояние между собой и Уичкотом. На его левой щеке уже горела полоса, и еще одна — на шее, под самой челюстью, словно алая лента.

— Он ударил меня хлыстом, сэр, — крикнул Малгрейв. — Так не годится. Я не его слуга. А еще он должен мне денег.

— Придержи язык, — рявкнул Фрэнк; его чувство благопристойности возмутила дерзость Малгрейва, посмевшего говорить грубо о том, кто выше его.

— Надеюсь, вы тоже его высечете, — сказал Уичкот. — Господь всемогущий, куда катится мир?

Фрэнк снова посмотрел на Филиппа. С внезапной жестокостью он ринулся вперед и обхватил своего старшего товарища за талию. Тот, захваченный врасплох, поначалу не пытался защититься. Олдершоу потащил его вниз по берегу. Уичкот сопротивлялся, и на мгновение ему удалось разорвать захват. Но Фрэнк был моложе, крупнее и сильнее. Он обхватил Филиппа и притиснул его руки к бокам.

— Черт побери, отпустите меня…

Фрэнк тащил его вниз. Земля у воды была мягкой. Сапоги скользили в грязи. Филипп ударил противника лбом в лицо со всей возможной жестокостью. Тот выругался и сменил тактику: оторвал Уичкота от земли.

— Ради Христа…

Олдершоу повернулся, поднимая свою жертву еще выше, и, хорошенько размахнувшись, отшвырнул Уичкота от себя. Мгновение тот висел в воздухе, болтая руками и ногами, затем упал в воду с оглушительным плеском.

— Кря, — улыбнулся Фрэнк. — Кря-кря.

Холдсворт быстро выбежал из Кембриджа, взбираясь по длинному подъему от реки, как будто за ним гнались фурии. Два лица непрестанно сменялись на сцене внутреннего театра его сознания: белое, костлявое и полное страха лицо Тобиаса Соресби и лицо Элинор Карбери, обращенный к нему взор прелестных глаз… столь неожиданных и, несомненно, восхитительных на суровом, худощавом, с густыми бровями лице.

Почему мы считаем, что только мертвые являются нам, задумался он, если у живых это получается не хуже?

Город остался позади. Когда свет начал меркнуть, с запада потянулись облака, и стало заметно прохладнее. Холдсворт замедлил шаг. Он вспомнил, как в первый вечер в Иерусалиме Ричардсон вывел его в сады и заговорил о колледже как о крепости, огороженной и защищенной. Но существовала и другая точка зрения, а именно, что стены удерживают своих обитателей внутри, точно так же, как не дают чужакам проникнуть снаружи. Это место — ловушка, а животные в ловушке не способны спастись друг от друга. Когда-то, в дни процветания, Холдсворт нанял подмастерье, который находил удовольствие в собирании крыс и помещении их в одну клетку. Крысы сражались друг с другом, пока не оставалась всего одна, окровавленная, торжествующая и зачастую умирающая. Наблюдать за ними — подлинное удовольствие, говаривал подмастерье и принимал ставки на победителя.

В четверти мили показался всадник. Его лошадь шла шагом, следовательно, он не спешил. Постепенно расстояние между ним и Холдсвортом сокращалось. В осевшем на седле человеке было что-то странное. Его голова опущена. Сюртук выглядел обвислым и забрызганным. Ни шляпы, ни парика.

Всадник приближался. Сюртук оказался не просто забрызганным — он выглядел мокрым насквозь, как и остальная одежда. Когда оставалось не более двадцати ярдов, он поднял голову. Встретился с Джоном взглядом, но тут же отвел глаза и снова уткнулся в лошадиную шею. Однако Холдсворт успел узнать его.

— Мистер Уичкот, — окликнул он. — Добрый вечер, сэр. С вами случилось несчастье?

Не обращая внимания, Филипп пустил лошадь рысью и проскакал мимо. Джон обернулся и поглядел ему вслед. Благополучно миновав Холдсворта, Уичкот позволил лошади вновь замедлить ход и лениво пойти вразвалочку.

Холдсворт продолжал свой путь, стараясь не обращать внимания на волдырь, набухающий на правой ноге. Он пересек деревушку, где его облаяли псы. Кузнец, курящий вечернюю трубку, проводил любопытным взглядом. Холдсворт повернул на тропу к мельнице.

Малгрейв находился во дворе и тоже курил. При виде хозяина он встал с заметной неохотой и чисто символически попытался спрятать трубку. На его левой щеке была отметина — длинная воспаленная полоса, и еще одна — на шее, частично скрытая галстуком и воротником.

— Слава богу, это вы, сэр, — произнес джип, набожно воздев глаза к небу. — На мгновение мне показалось, что этот дьявол вернулся.

— Мистер Уичкот?

— Кто же еще, сэр? Дьявол во плоти.

— Я встретил его на дороге.

— Он ударил меня стеком. В этом самом дворе. Я такой же свободный гражданин, как и он, сэр, и, возможно, я подам на него в суд. Это оскорбление действием, вот что оно такое. А еще он должен мне денег, злодей, все равно, что украл их.