У восточного порога России. Эскизы корейской политики начала XXI века - Георгий Давидович Толорая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Углубление процесса национального примирения позволило бы по-новому посмотреть на проблему объединения страны. На наш взгляд, после ухода с политической арены поколений, непосредственно вовлеченных в войну и конфронтацию, шансы для конвергенции значительно вырастут. Вначале, возможно, наиболее жизнеспособной окажется конфедеративная форма устройства при сохранении значительной региональной автономии. В ее рамках интеграционные процессы будут развиваться эволюционно, начиная с неполитических областей, с использованием опыта интеграционных объединений в иных частях света.
Представляется, что такое развитие событий отвечало бы российским интересам. Мирная, безъядерная, быстро развивающаяся и невраждебная России Корея, с которой у нас никогда не было конфликтов (будь то единое государство или сообщество Севера и Юга), стала бы важнейшим экономическим партнером, а с точки зрения геополитики – “балансиром” российской стратегии по отношению к Китаю, Японии и другим странам Восточной Азии. В интересах достижения этой цели РФ должна развивать отношения с обоими корейскими государствами, поощрять их к сближению, работать рука об руку с основными международными партнерами для обеспечения безопасности и безъядерного статуса Корейского полуострова.
Статус-кво ради развития[207]
Волна революций на Ближнем Востоке вызвала у многих экспертов-международников (особенно не занимающихся вплотную корейскими делами) вопрос: не следует ли ожидать подобных событий в Северной Корее? Не стоит ли эта тоталитарная закрытая страна на пороге потрясений? Тем более что подобному сценарию гарантирована внешняя поддержка: в Конституции сильной и процветающей Южной Кореи зафиксирована готовность и даже обязанность оказать содействие “повстанцам” и взять под контроль территорию Севера. Спонтанное достижение Республикой Корея заветной национальной цели – объединения, – очевидно, не встретит какого-либо осуждения или противодействия со стороны мирового сообщества. Даже поддерживающий КНДР Китай в такой ситуации вряд ли осмелится противостоять “воле истории”.
Необходимый элемент таких построений – расчет на то, что пхеньянский режим исчерпал возможности поддержания стабильности, и тем более – развития и экономического роста. Прогнозы учитывают и проблемы со здоровьем Ким Чен-ира, держащего в руках все рычаги правления.
Логика рассуждающих подобным образом “специалистов-глобалистов” такова. В стране налицо стагнация, в некоторых районах – голод. Народ разочарован, в том числе благодаря проникновению целенаправленной внешней пропаганды, число перебежчиков растет. Они ожидали кризис власти: 29-летний сын “полководца”, Ким Чен-ын, поспешно объявленный “наследником” в сентябре 2010 г., не приобрел необходимого опыта, не имел достаточной поддержки в руководстве и не пользовался доверием военных, хотя и был назначен генералом армии. Опасались междоусобицы в руководстве страны после ухода Ким Чен-ира. Высказывались предположения, что вызов Ким Чен-ыну может бросить муж его тети, влиятельный партийно-государственный деятель Чан Сон-тхэк.
Но и при гладкой передаче власти режим не застрахован от проблем, говорят уже специалисты-кореисты. Старая элита уходит, средний возраст членов Политбюро – около 80 лет. Реально “в курсе дел” – всего несколько сот человек, многие из них принимали непосредственное участие в корейской войне и даже в освобождении Кореи, накопили многолетний опыт управления и к тому же являются членами клана Кимов. А новая номенклатура формируется из военных, партократов и технократов “кимченировского призыва”, зачастую это – представители региональных элит. Большинство из них не бывало за границей, получило “чучхейское” образование и воинственную закалку, да и просто незнакомо с реалиями современного мира. Эти “младотурки” способны “заиграться” в провокациях и не оценить пределов терпения оппонентов.
Возможен и раскол в новом руководстве, особенно если будут предприниматься попытки модернизации системы. Реформы без предварительного решения вопроса обеспечения внешней безопасности чреваты крахом государства.
Действительно ли вероятность коллапса КНДР и спонтанного объединения Юга и Севера возросла в результате межкорейской конфронтации и обострения ядерной проблемы после прихода к власти в Сеуле в 2008 г. консерваторов?
Благие пожелания и иллюзии
Сразу скажу, что не разделяю эту точку зрения. На протяжении четверти века я потратил немало сил и времени в дискуссиях с южнокорейскими, американскими и японскими политиками и экспертами, пытаясь объяснить необоснованность надежд на то, что режим “вот-вот рухнет”. Вместе с тем полностью исключить кризис в КНДР (над провоцированием которого активно работают весьма мощные внешние силы) все же нельзя. Он может стать результатом как внешнего конфликта, так и внутренних факторов. Но давайте задумаемся, как это может произойти и к чему приведет.
Вероятность полномасштабного вооруженного столкновения все же невелика, так как в нем не заинтересована ни одна сторона. Однако нельзя полностью исключить и спонтанной эскалации локального конфликта: в истории, к сожалению, немало примеров, когда разгорались войны, которые вроде бы никто не собирался вести. Остается опасность того, что в этом случае северокорейское руководство решит напоследок “хлопнуть ядерной дверью”.
Даже при мирном развитии логика “удушения” Северной Кореи может привести к углублению экономического кризиса (особенно если Пекин откажется поддерживать Пхеньян), хаосу, а в конечном итоге – к утрате управляемости. Среди менее кошмарных (по сравнению с ядерным апокалипсисом) сценариев реальны в этом случае только два: поглощение страны Югом или переход ее под более или менее мягкий контроль Китая (либо раздел ее территории между этими двумя странами). В отличие от других бывших соцстран (за исключением ГДР) падение режима в КНДР означало бы не смену элиты, а исчезновение северокорейской государственности.
Горячие головы в Сеуле примерно с 2009 г. пришли к выводу, что “время объединения, наконец, пришло”, северокорейцы только и ждут “освобождения от гнета диктатуры” и “будут встречать южнокорейцев с цветами”. Реальность, однако, может оказаться не столь радужной.
Объединение путем поглощения Севера Югом может привести к весьма негативным последствиям не только для корейского народа, но и для всего региона. Вполне возможно, что некоторая часть “бывших” – сторонников “чучхейского” национализма – начнет вооруженную борьбу “с оккупантами и компрадорами”. По нашим подсчетам, “слуг режима” в КНДР насчитывается (вместе с членами семей) несколько сотен тысяч человек (даже если речь пойдет о 5 % “активных борцов”), и это опасная сила. Ведь им нечего терять: южнокорейская общественность вряд ли удовлетворится освобождением от ответственности за прошлые преступления “деятелей кровавого режима” и даже их потомков. Не сомневаюсь, что планы партизанской войны в Северной Корее разработаны, и соответствующие базы в горах и под землей уже оборудованы, причем на них может находиться даже оружие массового уничтожения (и не обязательно ядерные заряды, но вот химические и биологические средства – с большой вероятностью). Новые власти столкнутся не с диверсионной активностью по типу Афганистана, а с гражданской войной с применением ОМУ, причем не только
