Шерлок Холмс в Америке - Ларри Миллетт

– Будьте осторожны, – сказал Рафферти, который тоже спустился и встал позади экипажа, высматривая признаки засады.

– Я вхожу, – громко сказал я, открывая дверь, но тут почувствовал, как ручка ускользает из пальцев, и буквально налетел на Холмса, чуть не сбив его с ног.

– Уотсон, вам стоит быть поаккуратнее, – фыркнул он, и тут я заметил у него в руках маленькую шляпку, скромную, с широкими полями и простеньким бантиком впереди. Розовую.

– Боже, это же…

– Да, – серьезно сказал детектив. – Без сомнения, это шляпка Муни. Уверен, она была здесь прошлой ночью.

Я подозвал Рафферти. Он присоединился к нам в бараке, состоявшем из одной большой комнаты, в которой по обе стороны от прохода стояли ряды кроватей. Белья не было, но на одной из кроватей в дальнем конце лежал матрас. Холмс сказал, что нашел шляпку именно под той кроватью.

Рафферти заметил:

– Странно, что шляпка осталась здесь, вам не кажется?

– Может, она попросту забыла ее? – предположил я.

– По моему опыту, женщины никогда не забывают свои шляпки, – возразил Рафферти.

– Мой опыт говорит мне то же самое, – согласился Холмс. – Шляпку оставили специально для нас, если я не ошибаюсь.

– Это дело нравится мне все меньше и меньше. Нас ведут как барашков на заклание.

Холмс кивнул с важным видом и добавил:

– Да, видимо, так. Но как вы сами сказали, у нас нет другого выбора, кроме как идти вперед.

Глава двадцать первая

Плохой человек

Рафферти направил лошадей к элеватору, который виднелся вдали. Я обратил внимание, что ветер усиливается. Небо распахнулось, как огромный серый тент, насколько хватало глаз; местами по нему скользили низкие темные облака, держа курс на юг, как и мы. Стало холоднее, и я застегнул пальто, чтобы защититься от сильного ветра.

– Попомните мои слова, – проворчал Рафферти, – еще и снег к ночи пойдет.

Мы ехали к застывшей башне элеватора, словно моряки на свет маяка. Экипаж несколько раз подпрыгнул, минуя отметки, разделявшие территорию ферму на квадраты со стороной в одну милю, и наконец мы оказались у полуразрушенной башни, где надеялись найти загадочный рунический камень, занимавший наши мысли всю последнюю неделю.

– Остановитесь здесь, пожалуйста, мистер Рафферти, – попросил Холмс, когда до элеватора оставалось еще несколько сот ярдов.

– Вы что-то видите, мистер Холмс?

– Нет, но нужно быть осторожным. – Сыщик достал бинокль и навел его на элеватор. – Хорошо, можно ехать дальше.

Мы подобрались поближе к башне, и меня поразил ее необычный вид. В нынешнем обветшалом состоянии эта махина, высота которой составляла, по моим прикидкам, от шестидесяти до семидесяти футов, приобрела очень странную и колоритную форму. Это было здание без окон, лишенное украшений и архитектурных притязаний; огромный контейнер для золотистой пшеницы, являвшейся главной ценностью этой долины. Рядом с элеватором, прямо под транспортером, явно задуманным для того, чтобы насыпать зерно в хопперы[32], проходили рельсы.

Хотя башня и была построена из дерева, все строение покрывали тонкие листы жести, которые, как объяснил Рафферти, защищают от пожара. Большие куски этой металлической кожи ободрал ураган, и теперь они с грохотом раскачивались на ветру. Низ элеватора сохранился в более или менее приличном состоянии, а вот верх представлял собой рваную мешанину из покореженного металла и потрескавшегося дерева. Венчал башню самый причудливый элемент – несколько металлических труб, напоминающих лапки какого-то чудовищного насекомого.

– Мы приехали по адресу, – сказал Холмс, указывая на огромную табличку наверху, которая гласила: «Ферма Фэрвью, собственность Ф. Комстока».

По настоянию Холмса мы сделали круг вокруг элеватора, а потом остановились около одной из двух больших дверей у основания башни.

– Может быть, здесь и девочка, и камень? – спросил я, с волнением глядя на двери.

– Не знаю, – ответил Холмс. – У нас есть все шансы найти камень, но вот Муни… Давайте надеяться на лучшее.

– Ураган, должно быть, выдался ого-го, раз он так потрепал рабочую башню, – сказал Рафферти, пока мы выгружались из экипажа. Ирландец снова вытащил пистолет, не переставая вращать глазами, чтобы уловить в случае необходимости любое движение.

– А что такое рабочая башня? – спросил я.

– Самая макушка элеватора. Когда фермер привозит сюда порцию пшеницы, ее скидывают в большую яму под полом, а потом поднимают по транспортеру в рабочую башню, а там уже специальное устройство распределяет зерно по бункерам, где оно и хранится. Помните трубы на крыше? Это все, что осталось от распределительного устройства. Похоже, в этом элеваторе восемь или девять бункеров. Обычный размер.

– Мистер Рафферти, вы не перестаете меня поражать своими знаниями! – воскликнул Холмс, занимавшийся проверкой одного из наших фонарей. – Правильно ли я понимаю, что у вас был опыт в торговле пшеницей?

– Не особо. Но в юности я провел одно лето, помогая возводить зерновой элеватор в Айове. Тяжелая работенка, особенно для человека вроде меня, который не шибко любит высоту.

– Постараемся держать вас поближе к земле, – пообещал Холмс, отложив фонарь и последний раз сверяясь с картой местоположения рунического камня. Довольный тем, что все в порядке, Холмс убрал карту в карман рубашки и зажег фонарь. – Давайте посмотрим, что внутри. Если верить карте, то камень, который предположительно обозначен буквой «Х», можно найти в четвертом бункере под желобом. Именно так я расшифровал пометы на карте, и мистер Рафферти согласился со мной.

– Да, – кивнул Рафферти.

Холмс направился к двери, но ирландец остановил его, положив руку на плечо:

– Вы ничего не забыли, мистер Холмс?

– Что же?

– А вот это, – Рафферти выудил мистера Стивенса откуда-то из недр своего шерстяного пальто. – Вы обещали взять его.

– Ладно. – Сыщик покорно принял пистолет, но, судя по лицу, перспектива расхаживать с такой тяжеленной штуковиной его не особо радовала. – Тогда не могли бы вы нести фонарь, мистер Рафферти?

– С удовольствием.

Обе двери оказались заперты на висячий замок – без сомнения, с целью не пускать внутрь любопытных детей, поскольку в башне, как нам сказали, не было ничего ценного. Правда, один из замков крепился к длинной разболтавшейся петле, так что можно было приоткрыть дверь на приличное расстояние. Через этот проход мы и решили проникнуть. Холмс изучил петлю и замок с большим интересом, в Рафферти пошел обратно к экипажу и вернулся с ломом, которым можно было легко поддеть петлю.

Соблюдая все меры предосторожности, мы вошли внутрь, спугнув стаю птиц, которые сначала громко возмутились нашим присутствием, потом перелетели в центр элеватора и скрылись через какую-то неизвестную щель. Первым делом я ощутил сильный запах – тошнотворное амбре тысяч бушелей сгнившего зерна. Кроме того, меня поразило обилие пыли, которая стояла в воздухе, словно туман.

– Фу! Один только запашок может убить, – поморщился Рафферти.

Постепенно мои глаза привыкли к полумраку, и я начал различать детали внутреннего убранства. Мы находились в низкой длинной комнате вроде туннеля, по которому должны были проезжать грузовые тележки. Пол здесь был земляным, а стены деревянными. Над головой я разглядел несколько больших воронок, которые, как я понял, использовались для ссыпания зерна из бункеров над нами. Мое внимание привлекли стены элеватора, сложенные из длинных досок, установленных горизонтально, наподобие бревенчатой хижины.

– Это называется срубовая конструкция, – пояснил Рафферти, заметив мое недоумение.

– Пустая трата дерева!

– Нет. Зерно крайне сложно хранить, доктор, поскольку оно очень тяжелое и течет как вода, вот почему стены должны быть толстыми, чтобы выдержать вес. Помнится, в Сент-Поле в семидесятые один элеватор просто лопнул, как консервная банка. Зерно вырвалось на волю и погребло под собой лачугу какого-то несчастного шведа, имевшего глупость поселиться по соседству. Хорошо еще, что в тот момент его не было дома, а то отправился бы к праотцам.

Мы прошли вперед. Коридор постепенно расширялся, и наконец мы оказались в центральном колодцеобразном помещении, которое освещал свет, проникающий через дыру в крыше. Наверху виднелись остатки распределительного механизма, и отсюда они смотрелись еще более странно и угрожающе. По одной из стен колодца вверх тянулись шаткие лестницы, которые, судя по слою помета на полу, теперь облюбовало большое сообщество птиц. Рядом с лестницами я заметил какой-то подъемник; как сообщил Рафферти, это был пассажирский лифт.

– Очень удобно для таких толстяков, как я, – улыбнулся ирландец.