Инфошок - Дэвид Луис Эдельман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Время – это роскошь. Действие – это валюта».
Кордес Фассель
Любезно приглашаем вас на завтрак с бодхисатвой Секты Фассель сегодня, 25 ноября, в 7.45 по омахскому времени, в блистательный комплекс имени Кордеса Фасселя на северной окраине мегаполиса Городов-Близнецов для обсуждения взаимовыгодных деловых предложений.
Нэтч отследил цифровую подпись к стандартному административному аккаунту Секты Фассель. Не задумываясь ни минуты, он тотчас же ответил согласием.
Перебирая свой гардероб в поисках подходящего костюма, Нэтч запустил в «Море данных» запрос «Сборщика информации» и попросил, чтобы программа зачитала результаты вслух, пока он одевается.
Выяснилось, что секта была основана почти сто лет назад Кордесом Фасселем, либертарианским философом и финансистом, который возглавил общественное движение исключительно потому, что больше ни в чем не преуспел. Каким-то образом его учение о достоинствах себялюбия снискало последователей среди новой прослойки влиятельных мастеров феодкорпов. Затем Фассель ушел в тень, оставив всю связь с общественностью в руках анонимных политтехнологов. На протяжении многих лет Секта Фассель старательно оберегала свои тайны, доходя до того, что от последователей требовалось давать клятву хранить все ее внутренние секреты и ограничиваться лишь самым поверхностным участием в Коалиции сект. Ходили слухи о кровавых ритуалах, обетах верности и загадочной управляющей программе, написанной программистами-отступниками.
А затем молодой начинающий цербер Сен Сивв Сорр сделал себе имя, опубликовав громкое разоблачение. Проведя скрытное расследование, он выяснил, что кровавые ритуалы – это на самом деле лишь салонные игры, обеты верности – не более чем элементарные требования конфиденциальности, и никакой загадочной управляющей программы не существует и в помине. Ряды Секты изрядно поредели, однако самые стойкие последователи остались верны ей. Вскоре о скандале забыли, и Секта Фассель отказалась от своей показной ауры таинственности ради более прозаической философии индивидуализма. Списки членов оставались закрытыми, однако теперь уже ни у кого не возникало желания в них заглянуть.
«Секта придурков, – размышлял Нэтч, направляясь по утренним улицам Шенандоа к терминалу ховеркрафтов. – Однако эти придурки терпеть не могут Секту Сурина и Совет». У него в ушах звучали слова Вигаля, сказанные накануне: «Я боюсь, что Маргарет выбрала тебя для этого дела, так как считает, что сможет тобой манипулировать». У Нэтча стыла кровь при мысли о том, что он станет пешкой в чужих руках, и ему хотелось придушить своего опекуна только за то, что тот высказал такую догадку. Тем не менее он понимал, что ему не помешает привлечь на свою сторону кого-то постороннего.
Приглашение фасселийцев пришло слишком поздно для того, чтобы воспользоваться трубой, любимым средством передвижения Нэтча. Поэтому ему пришлось подняться на борт одного из сотен ховеркрафтов, каждый час переправлявших пассажиров через весь континент. Перелет из Шенандоа в Города-Близнецы оказался гладким, без происшествий.
Нэтч нашел Комплекс имени Кордеса Фасселя одним из самых уродливых сооружений, возведенных человеком, из всех, какие ему только довелось видеть. Цепочка приземистых сугубо функциональных зданий, угрюмо выстроившихся в долине, наполовину скрытых промозглым ноябрьским туманом. Нэтч перешел по узкому мостику от терминала через ров, окружающий комплекс, и очутился в святая святых Секты Фассель. Внутри комплекс выглядел ничуть не лучше. Коридоры с покосившимися дверями отходили друг от друга под разными углами, придавленные низкими покатыми потолками. У Нэтча возникло ощущение, что во всем комплексе нет ни одного прямого угла. Он мало что смыслил в архитектуре, и все-таки у него сложилось впечатление, что потребовалось много денег и терпения, чтобы сознательно соорудить такую вопиющую кособокость.
Даже в такой ранний час сотни деловых людей спешили по коридору твердой, сосредоточенной походкой. Два здоровенных охранника провели Нэтча по лабиринту приемных и конференц-залов к назначенному месту встречи. Предприниматель оказался перед безликой дверью старинного типа, которую нужно открывать физически. Он поколебался мгновение, подозрительно разглядывая массивные дубовые доски. Покопавшись в своих чувствах, Нэтч не смог найти объяснение охватившему его беспокойству. Он протянул руку к дверной ручке.
Как только бронзовый язычок выскользнул из гнезда, ручка выдала мощный разряд статического электричества. Вскрикнув от неожиданности, Нэтч отдернул руку. Он поспешно вызвал программу заземления, нейтрализующую разряд, однако дело было уже сделано. Пальцы левой руки горели огнем, и так должно было продолжаться еще несколько часов.
Из комнаты донеслись гулкие раскаты хохота.
– Ты становишься небрежным, Нэтч! – произнес усталый голос, интонациями напоминающий престарелого дипломата или патриция. – В прежние времена я бы ни за что не поймал тебя на такую примитивную уловку. Провести Хорвила всегда было значительно проще. Но кто говорит, что мы не учимся на собственных ошибках?
При звуках этого голоса, на протяжении многих лет терзавшего его в кошмарных сновидениях, Нэтч непроизвольно поежился. Голос олицетворял худшие его опасения, вызывая жгучий стыд.
Броун.
(((19)))
Он сидел на похожем на трон стуле посреди просторного помещения. Это помещение представляло собой огромный пустотелый бриллиант необычайной чистоты. На столике перед стулом был накрыт спартанский завтрак из галет и черствого заплесневелого сыра.
«Опять «Мнимая реальность», – мысленно простонал Нэтч. – Я выпал из моды? Неужели сейчас все ведут дела в таких аляповатых вымышленных мирах?»
Броун заметно изменился по сравнению с тем, каким Нэтч видел его в последний раз, обмотанным окровавленными тряпками в салоне четырехместного «Сокола». От ауры юношеской самоуверенности не осталось и следа. Он заметно располнел, однако в его рыхлых габаритах не было того величавого достоинства, каким обладали Хорвил или Мерри, а привлекательное лицо, когда-то вызывавшее томные вздохи у женской половины обитателей улья, было безнадежно изуродовано. Длинный шрам рассекал его от подбородка до самого лба, проходя точно через правый глаз, сияющий болезненным изумрудом протеза.
– Вижу, тебе нравится мое лицо, так? – произнес Броун голосом, начисто лишенным эмоций. – Готов поспорить, ты даже не знал, что медведь сделал это со мной. Он готов был позавтракать всей моей головой, но, к счастью, мне удалось удовлетворить его небольшим перекусом. – Он поднял свою правую руку, и Нэтч непроизвольно ахнул. Мягкие ткани резко обрывались чуть ниже локтя, а дальше следовала бледная синтетика предплечья и кисти.
– О, Нэтч, ты особо не переживай за меня, – продолжал Броун, ухмыляясь при виде смущения, исказившего лицо мастера феодкорпа. – Эти искусственные протезы работают довольно неплохо. Смотри! – Он старательно разжал пальцы-протезы и потянулся к ножу для резки сыра. Столовый прибор неуклюже заплясал у него в руке, но затем со звоном упал
