Закат и падение крошечных империй. Почему гибель насекомых угрожает существованию жизни на планете - Оливер Милман

Самое примечательное в истории монархов, что восхищение, которое они вызывают, почти не защищает их от уничтожения. Ради этого вида мы принимаем массированные меры: подсчитываем численность особей, высаживаем молочай, восстанавливаем утраченную среду обитания. Спасение монархов вызывает бурные обсуждения в Конгрессе США и инициирует многочисленные кампании по сбору средств. Мэры сотен городов, от канадского Квебека до техасского Хьюстона и мексиканского Гуанахуато, подписали торжественное обещание сделать все, чтобы увеличить численность монархов – беречь луга, сокращать применение опасных химикатов и информировать общественность о том, как важны для нас эти гости тигрового окраса. Несмотря на все эти подстегиваемые тревогой усилия, монарху по-прежнему грозит исчезновение повсюду, кроме нескольких районов Северной Америки. Такой же безнадежный сценарий ждет тысячи других видов бабочек и молей, которых связывают с монархом родственные узы и среда обитания, хотя они получают лишь малую толику нашей любви, финансирования и даже признания.

Отряд чешуекрылые, к которым относятся бабочки и моли, является вторым по величине в царстве насекомых и включает более 160 тысяч видов. Если учесть все пока неопределенные и неизвестные виды, эти цифры, скорее всего, удвоятся. Благодаря яркой красоте и привлекательности бабочек ученые и энтузиасты-любители усердно собирали данные об их популяциях и накопили значительную информационную базу по сравнению с наблюдениями за другими насекомыми. Например, нам почти ничего не известно о состоянии насекомых Сингапура, но мы точно знаем, что за последние 160 лет около половины местных видов бабочек вымерли, вероятно, из-за исчезновения зеленых насаждений.

Ситуация с бабочками в Японии тоже очевидна: анализ 192 участков леса, проведенный правительством и благотворительной природоохранной организацией, показал, что с 2005 по 2017 год численность 40 % обычных видов бабочек сократилась, и, вероятно, они находятся под угрозой исчезновения. Популяция Sasakia charonda, национальной бабочки Японии, уменьшилась на 90 %. Японское правительство обвинило в этом спаде оленей, объедающих растительность, а также применение пестицидов и загрязнение воды.

Данные по численности насекомых в большинстве регионов Новой Зеландии устарели, но, согласно проведенному в 2019 году опросу, половина жителей государства не видела яиц, гусениц или куколок бабочек-монархов. (Монархи встречаются не только в Америке, но и в Австралии, Новой Зеландии и на ряде островов Тихого океана.) По ту сторону Тасманова моря бабочки борются за выживание в тропических лесах северной Австралии – регионе с наибольшим биологическим разнообразием на планете. Австралийский заповедник бабочек, расположенный к северу от Кэрнса, привлекает посетителей со всего мира, которые приходят поглазеть на экспозицию из полутора тысяч видов тропических и субтропических бабочек. В течение многих лет заповедник успешно занимался разведением почти 20 видов бабочек и мотыльков, а потом вдруг все пошло прахом.

Жизненный цикл бабочки начинается, когда самка откладывает яйца на определенное растение, поскольку гусеницы – привередливые едоки. Примерно через 2–10 дней, в зависимости от вида бабочки и времени года, гусеница прогрызает себе выход в стенке яйца и превращается в вечно жующую машину, объедающую листья растения, выбранного ее родителем. Вскоре гусеница становится слишком большой и сбрасывает кожу. Она проделывает это несколько раз по мере роста. Период между двумя линьками называется возрастной стадией.

На заключительной стадии гусеница образует куколку или, в случае с молью, кокон, внутри которого ее тело разрушается и преобразуется в бабочку. В тропическом климате эта метаморфоза обычно завершается в течение четырех недель, после чего на свет появляется бабочка. У некоторых видов этот процесс длится дольше, иногда до двух лет.

Сотрудники Австралийского заповедника бабочек делают все возможное, чтобы поддержать этот процесс: они выращивают растения, которыми питаются гусеницы, и засевают окрестности любимыми цветами бабочек, например пентасом ланцетным и иксорой. Здесь предусмотрены места, где бабочки могут летать или укрываться от солнца. В заповеднике выращивают сильных гусениц, поэтому вероятность того, что насекомое успешно пройдет все стадии и из яйца превратится в бабочку, составляет 90 % по сравнению с 1 % в дикой природе.

Однако в 2014 году все пошло не так. Количество муссонных осадков сократилось, что привело к появлению павлиноглазки геркулес в середине зимы. Стала развиваться еще одна партия гусениц, но они окуклились слишком рано и погибли. Та же судьба постигла два следующих выводка. Это была катастрофа.

Работники заповедника никогда еще не сталкивались с подобным явлением. «Никто не понимал, что происходит, – рассказывает Тина Купке, руководитель лаборатории разведения. – Впервые на наших глазах гибли буквально все насекомые». Затем, в августе 2015 года, некоторые бабочки вида парусник эгей появились на свет со слегка загнутым верхним крылом и не смогли летать. В течение двух следующих недель оставшиеся гусеницы стали развиваться неправильно, и все парусники эгей погибли. Вскоре после этого гусеницы парусников Улисс, сверкающих сапфировых красавиц, начали умирать, едва достигнув середины жизненного цикла. «Они просто перестали расти и буквально растворились в воздухе, – говорит Купке. – Самоликвидировались. Испарились». Так как в заповеднике содержалась большая часть племенного поголовья парусников Улисс, яйца регулярно отправлялись по почте другим лицензированным заводчикам. В связи с этим проблемы в заповеднике привели к стремительному сокращению численности производителей этого вида в более широких масштабах.

По словам Купке, следующим летом сезон дождей вообще не наступил, и в тропиках установилась необычайно высокая температура. Еще три вида погибли. Работники лихорадочно пытались отыскать новые методы разведения бабочек. Чашки Петри, в которых 25 лет выращивали гусениц, начали перегреваться или становиться слишком влажными, что сделало их непригодными к дальнейшему использованию. Гусеницы отказывались есть растения, которыми с удовольствием питались последние 25 лет. Всего за пару месяцев половина видов вымерла – гусеницы гибли на разных стадиях развития.

Казалось, заповедник проклят. «За двадцать пять лет работы у нас случались сбои, но виды никогда не вымирали полностью, особенно один за другим, – говорит Купке. – За эти полтора года фактически каждый вид понес серьезные потери. Это было очень странно». Сотрудники заповедника отчаянно пытались восстановить популяцию парусников Улисс. Они вычистили все полностью на случай, если где-то затаилось какое-то инфекционное заболевание, и решили сделать паузу перед следующей попыткой в надежде на перезагрузку. Купке даже получила разрешение на отлов диких парусников Улисс, чтобы выяснить, будет ли потомство дикой популяции более жизнеспособно. Новых бабочек выращивали как в стенах лаборатории, так и за ее пределами с использованием нового стерильного оборудования. Ничего не помогло. «Это разбило мне сердце, – рассказывает Купке. – Гонка на выживание длилась пять лет».

Наладившийся сезон дождей и новые методы размножения помогли восстановить многие виды, хотя и не до прежнего уровня,