Любовь и другие иностранные слова - Эрин Маккэн

– То есть во все остальные разы я выглядела нешикарно?

– Да. Именно так и есть, – как он ни старается, все же не может сдержать улыбку.

– Ну, это же вечеринка, – это я о своем черном платье и смехотворно высоких каблуках. – Я решила, что не стоит надевать комбинезон. Халаты и костюмы для подводного плавания тоже под вопросом.

– Я могу одолжить тебе ласты.

– О! – Я в восторге от этой мысли. – Три недели назад я бы поймала тебя на слове.

– А сейчас что? Настроение поменялось?

– Может. Не знаю.

– Угу, у меня тоже быает.

– Ну и отлично.

– Что?

– Ты уже хочешь бросить Джен! Но вы ведь даже еще не встречались.

– Я не хочу ее бросить, потому что мы не вместе.

– Пока не вместе, – говорю я, и он пожимает плечами.

– Ну ладно, я хотя бы ее предупредила.

– И ошиблась.

– Нет.

– Спокойной ночи, Джози.

– Спокойной ночи, Стью.

Он отправляется в путь, останавливается у задней двери, смотрит на меня, будто хочет что-то сказать… что-то хорошее. Он улыбается, но потом просто машет мне и выходит из дома.

Ранее тем же вечером я листала открытки с ответами на приглашения, пока Кейт укладывала мои волосы в низкий хвост, одной прядью пытаясь замаскировать резинку. Миссис Истердей подписала открытку словами: «Ни за что на свете я не пропущу такое событие». И многие из ответивших разделяли это чувство.

Закончив возиться с моими волосами, Кейт назвала меня «лучшей в мире», ведь я пропустила бал ради ее встречи с подружками. И я ответила на языке Свадьбы Кейт: «Ни за что в мире я бы не пропустила такое событие». Больше мы не обменялись почти ни словом.

И вот мы, Шериданы, Вейгмейкеры и Брилл (пока один, хотя скоро их станет двое), стоим у тети Пэт и дяди Кена на кухне и ждем, когда приедут гости. Скоро мы начнем отмечать событие, которое я, похоже, не смогу предотвратить, и которое понимаю еще меньше, чем в феврале, когда все это только закрутилось.

– Что ты делаешь? – спрашивает Кейт Джоффа, который стоит, подцепив когтем воротничок.

– Бирка колется.

– Оторви ее.

– Ты что, – говорим мы с Джоффом хором, и нас это не удивляет.

– Вот, держите, – я протягиваю пару маникюрных ножниц, которые тетя Пэт хранит в ящике стола.

Кейт берет у меня ножницы и отрезает бирку, бормоча: «Ох, достались же оба на мою голову». Джофф по традиции мне подмигивает, но ничто не способно облегчить тяжкий груз моей тоски.

Первыми приезжают Итан и Мэдисон. Вестибюль тут же заполняется ее зычным голосом и объятиями. Мы с Итаном обмениваемся приветливой улыбкой и киваем. В моей душе поднимается буря чувств, которые я не могу описать, и я тут же спешу на помощь тете Пэт и передаю гостям закуски, на которые она потратила весь день.

Сегодня я не в настроении общаться, хотя тут говорят на многих известных мне языках. И все же я никогда не чувствовала себя такой оторванной ото всех, включая Кейт. С ней я не разговариваю совершенно. Я не злюсь и не обижаюсь. Просто сегодня мне почти нечего сказать ей на джозийском: ничего такого, что она хотела бы услышать. Сегодня мы с ней находимся в разных вселенных.

Весь вечер я нарочно становлюсь так, чтобы хорошо ее видеть. На ней атласное коктейльное платье густого винного цвета на тонких лямках и с легкой россыпью бисера на корсаже. Она сама не осознает, как потрясающе выглядит, и оттого красота ее сияет еще ярче. На ее губах играет сердечная и искренняя улыбка: улыбка счастливой женщины, которая предвкушает вечер, полный приятных сюрпризов. За ее спиной стоит Джофф, нежно приобнимая ее за талию. Время от времени они бросают друг на друга влюбленные взгляды.

Кейт сейчас такая, какая она бывает на работе: уверенная в себе, приветливая, жизнерадостная. Она танцует тот же танец, который я так часто наблюдала у Росса и Мэгги, у мамы и папы. Только сейчас у нее много партнеров по танцу. Очень много. Она танцует с каждым, кто пришел на праздник, словно это ее личный бал, первый бал девушки, появившейся в свете.

Она танцует со всеми, кроме меня. И каждый из ее партнеров вернется домой с чувством, что ослепительная королева вечера одарила его своим особым вниманием.

Я не могу отделаться от мысли, что это все происходит не только благодаря взглядам, которыми она обменивается с Джоффом, – словно они поддерживают какую-то безмолвную, счастливую и очень интимную связь. Но еще и благодаря тому, что таким взглядом он не смотрит больше ни на кого. До сегодняшнего вечера я не замечала, что Джофф – единственный мужчина, который не пожирает Мэгги глазами.

Он не смотрит ни на кого, кроме Кейт. И взгляд его говорит: «Ты для меня единственная и особенная, и я один вижу в тебе это». Неудивительно, что она его любит.

И я смиряюсь с тем, что прежде было для меня непостижимо: Кейт и Джофф действительно говорят на особом языке. На таком, которого я сама не знаю.

Джофф дважды ловит мой взгляд на себе – на них обоих. И оба раза он подмигивает мне. Во второй раз мне становится сложно глотать: такой огромный ком вырос у меня в горле. Я ухожу на кухню и пытаюсь развеяться, приманивая Моузеса креветкой.

Но потом, уже к концу вечеринки, в комнату врывается Софи. Моузес в испуге бросается прочь, и у меня появляется куда более существенный повод отвлечься от своих мыслей.

– Джози, – всхлипывает она и бросается в мои объятья. – Мы с Джошем расстались.

В субботу вечером Джен останавливается у моего дома и сигналит. Я забираюсь к ней в машину, и она говорит:

– Вот прямо так, посреди танца. Ну, то есть не то чтобы в центре зала, но, понимаешь, в разгар вечера.

– В хронологическом смысле, – помогаю я, пока даже не зная, о чем она говорит.

– Ага. В смысле времени. Ну то есть вечер идет, идет, и тут вдруг! Не то чтобы скандал, но я стояла рядом с Софи, и мне было видно, что она погрустнела.

Джен делится со мной показаниями очевидца о расставании Софи и Джоша.

– …Джози, ты вообще слушаешь меня?

– Да, – говорю я. – Ага. Продолжай.

Джен продолжает, но я не слушаю. Я пытаюсь, но это очень сложно. Слова Джен переплетаются в моей голове с воспоминаниями о вчерашних разговорах (тех, что я слышала, потому что сама я почти не говорила), и я уже не помню, что говорили на приеме у Кейт, а что на школьном балу. Мэдисон стоит рядом с Джен на балу, а Софи ссорится с Джошем у тети Пэт в гостиной.

Мы заезжаем за Эмми. Она садится на заднее сиденье и сразу же говорит:

– Только не злитесь, но я рада, что Джош и Софи расстались.

– Я не злюсь, – отвечаю я, но на самом деле мои мысли сейчас далеко. Я не хочу никуда ехать. И уж тем более в Истон, на этот Большой Базар Южного Огайо, где мы, паломники субботнего вечера, можем купить что угодно, от шлепанцев до бриллиантового ожерелья, подкрепиться хоть попкорном, хоть суши и прошляться, разговаривая, всю ночь напролет.