Стенка на стенку - Евгений Сухов

— О чем вы говорите! — вскричал Иван Борисович. — Это просто невозможно!

Вы даже не подозреваете, какие силы в городе заинтересованы в скорейшей приватизации компании.

— Повторяю: не надо так горячиться, Иван Борисович! — по-отечески увещевал незнакомец. — Нервные клетки не восстанавливаются.

— Хорошо, я попытаюсь, — сказал Абрамов, — Но самое большее, что я могу сделать, это отложить конкурс максимум на две недели. И даже в этом случае мне нужно найти весьма убедительные аргументы.

— Вы говорите о деньгах? — В голосе собеседника послышалось недоумение.

— Какие к черту деньги! Я потеряю доверие… городских властей.

— Это не самое страшное в жизни. Если вы не выполните нашу просьбу, тогда потеряете наше доверие, а это, поверьте, куда опаснее. У меня сейчас лежит видеокассета, оригинал с вашей Анджелой. Ее можно немедленно отослать в мэрию…

— Хорошо. Я сделаю все, что от меня зависит.

— Вот и славненько. Когда вам перезвонить?

— Завтра… Нет, лучше послезавтра.

— Я перезвоню вам сегодня в шесть вечера. В самом конце рабочего дня, — жестко заявил Филат тоном, не терпящим возражений. — Чтобы к этому времени все было решено. — В трубке раздались короткие гудки.

Абрамов от ярости и отчаяния готов был швырнуть телефон в стену, но, взяв себя в руки, опустил трубку на рычаг.

Что за сучья жизнь! Как все непрочно, хрупко, зыбко. Как было спокойно раньше, при старом режиме. С девяти до шести. Оклад твердый, еженедельный паек в райкоме. Профсоюзные путевки летом. Госдача. Казенная «Волга» с шофером. А теперь ходишь в этот кабинет как на каторгу. Ни хера не понятно. Кругом одно лье, Антон Лаврович звонит, указания дает, Андрей Антонович звонит, указания дает, из мэрии звонят, указания дают — и каждый тянет одеяло на себя, каждый норовит поживиться за счет этой е…ной приватизации. Хоть бы он послушался тогда тестя и не согласился идти на повышение, остался бы главным инженером в пароходстве, не брался бы за этот чертов флот…

Почти с час Иван Борисович пребывал в полнейшей прострации. Будь он помоложе, собрал бы в охапку кое-какие сбережения да слинял бы за финскую границу. Авось не остановили бы друзья-пограничники, разве мало он им отдал мзды за годы плодотворного сотрудничества? Напомнил бы им, что пришло времечко отрабатывать легкий хлебушек. Но как быть с отлаженными связями, что нарабатывались годами; как быть с дачей, в которую он уже вложил не одну сотню тысяч долларов? Нет, просто так ни в коем случае уезжать нельзя, нужно что-то предпринять… Надо позвонить Гаврилову — он должен помочь.

Господи, как же он сразу не подумал об этом варианте? Вот что значит растерялся! Лицо Ивана Борисовича приобрело прежнюю решительность: почему он должен расхлебывать все это в одиночку? Разве он сам все это придумал? Теперь пускай голова поболит у Гаврилова!

Абрамов решительно снял трубку и с какой-то злобной обреченностью стал нажимать кнопки.

— Слушаю!

Это прозвучало так же, как если бы он услышал. «Вам что?»

— Иван Борисович говорит! — решительным заявил Абрамов, дождавшись ответа абонента. Сдерживая в душе бурю, продолжал:

— Антон Лаврович, вы можете мне уделить минутку? Спасибо. Вообще-то это не телефонный разговор, но дело не терпит отлагательства. Мне только что звонили. С просьбой отложить проведение тендера на… две месяца. Или на месяц.

Наступила пауза.

— Надеюсь, ты не прогнулся?

От этих слов у Абрамова все внутри похолодело.

— Да нет… У них имеется… в общем, они меня застукали с женщиной. Это долгая история. У них есть серьезный компромат на меня. Я не знаю, что делать!

На этот раз молчание было угрожающе долгим, и Абрамов терпеливо ожидал поток обвинений.

— И это все? Мы учли такой вариант и были готовы к нему… — спокойно проговорил собеседник. Легко было представить, как при этих словах он безмятежно улыбнулся. — Так что пугаться тебе не стоит. Разве ты забыл, о чем я тебя предупреждал: будут сильно давить. И, как видишь, ожидания вполне оправдываются.

Абрамовпонемногу началуспокаиваться.Спокойный голос Гаврилова-старшего действовал на него гипнотически, как речь проповедника.

Накрутил себя черт знает как, а дело-то оказалось пустячное. Все нервы! Надо будет съездить потом куда-нибудь в тайгу на пару недель: грибы, рыбалка, лес действуют на русскую душу куда более умиротворяюще, чем какие-нибудь хваленые Канары.

— Я позвонил так… предупредить, на всякий случай… мало ли что. — Абрамов уже полностью овладел собой. Он даже сожалел, что запаниковал.

— Ты правильно сделал, что позвонил, Иван, потому что я должен знать все, что происходит. Чтобы принять единственно верное решение. Вот что, я посоветуюсь с Андрюшей и перезвоню тебе. Ты у себя? Ну, жди.

Абрамов положил трубку и, подперев рукой подбородок, как первоклассник, уставился в стену. Так он сидел минут десять. Или двадцать. Наконец тишину кабинета прорезал телефонный звонок. Он поспешно поднес трубку к уху. Это был руководитель городского комитета по имуществу.

— Вот что, — без предисловий начал Антон Лаврович. — Я думаю, нам не резон опасаться каких-то московских бандитов. Мы своих-то в бараний рог скрутили. а уж с пришлыми как-нибудь справимся. Андрей го-Рит: все ерунда.

Забудь об этом звонке. Какой у них на тебя компромат? С любовницей в доме отдыха? Ну и кого это может в наше время удивить? Не бери в голову, Иван. И вот что… Я передам тебе сегодня список участников тендера. Посмотри, может, захочешь сделать какие-то замечания. К тебе сегодня вечерком домой заедет человек. Он тебе скажет, что от Петра Семеновича ты не удивляйся. И не забудь предупредить вахтершу в подъезде, чтобы его пропустила.

— Конечно. Я знаю этого человека?

— Кажется, нет… Это и неважно! Он принесет инструкции, как тебе следует поступать дальше. Не рассказывать же мне все это по телефону.

— Разумеется!

— Ну давай, не вешай носа! Завтра подъезжай ко мне, обо всем обстоятельно поговорим.

Настроение у Ивана Борисовича заметно поднялось. Будто бы и не было недавнего неприятного разговора с Филатом.

Глава 27

Андрей Гаврилов повернул холодный кран, усилив напор воды, и подставил под жесткие струи лицо. Он обожал холодный душ и предпочитал его модной сауне и русской бане. Баня, конечно, хороша, особенно с похмелюги, когда пар выгоняет из отяжелевшего тела пот с остатками алкоголя. Но ничего не может сравниться с контрастным душем, который нещадно колошматит по коже, и его бодрящее действие больше напоминает иглотерапию. Так и кажется, что у тебя за спиной стоит искусный желтолицый маг с хитрым восточным прищуром и вгоняет иглу за иглой в спину, в плечи, в шею.

Чем сильнее напор воды, тем благодатнее чувствует себя тело…

Андрей лег на дно ванны и вытянул ноги. Мелкие иглы резво пробежались по голеням, подарив телу новый восторг. Так и лежать бы тут до вечера… Но нельзя: дела!

Поднявшись, закрыл кран, нащупал босыми ногами Мохнатые тапочки и прошлепал, голый, до вешалки, Де висел шелковый халат. Посмотревшись в огромное, Ява ли не во всю стену, зеркало, он с грустью обнаружил, что начинает слегка полнеть. Особенно заметно сей неприятный факт проявился в талии: по бокам собрались неприятные жировые складки, которые можно было бы убрать только усиленной работой со штангой, та и на груди поднакопился жирок. Андрей потешил себя мыслью, что все-таки в его плотном рабочем графике в ближайший месяц появится брешь и он сумеет восстановить прежнюю спортивную форму. Ведь было время, когда фигура у него была как у Геркулеса, и лишние сто граммов веса он воспринимал, как личную трагедию.

Набросив на плечи халат, он направился в комнату.

Обтираться Андрей не любил — предпочитал, чтобы тело обсыхало само, под прохладным шелковым халатом. Подобную привычку Андрей приобрел лет пять назад, когда отдыхал в Арабских Эмиратах Его многое поразило в этой крохотной, но богатейшей стране — «роллс-ройсы», дворцы шейхов, золото и драгоценные камни в витринах магазинов. Впрочем, эту экзотику он воспринял едва ли не как должное.

Что его удивило по-настоящему, так это привычка богатых арабов покидать турецкую баню не вытирая тела: они набрасывали халаты прямо на мокрую спину.

Пробыв в Дубаи две недели, он стал поступать точно таким же образом, а, вернувшись в Санкт-Петербург, с удивлением обнаружил, что приобрел новую привычку, и его кожа уже более не могла смириться с махровым полотенцем, предпочитая ласковую мягкость шелка…

Он достал из холодильника бутылку «Баварии» — самое то после контрастного душа. Провалившись в мягкое кожаное кресло, он ловко поддел крышку открывашкой в виде рыбы и, припав губами к горлышку, принялся неторопливо пить, наслаждаясь каждым обжигающе-холодным глотком. Запоздало подумал о том, что за пять минут его вес увеличится еще на полкило, но поделать с собой уже ничего более не мог.