Обнаженная дважды - Элизабет Питерс

Джан беспомощно пожала плечами.

— Нет. Я постоянно задавала себе тот же вопрос. Она поддерживала многих из них с такой щедростью, к которой они не привыкли, включая Сен-Джона, покинувшего семью, когда близкие нуждались в его помощи. Он вернулся домой, как только деньги начали литься рекой.

— Предположим, Катлин обнаружила, что Сен-Джон или кто-либо другой совершил уголовный или неэтичный поступок, — предположила Жаклин. — Он был ее менеджером, так называемым; если она поймала его на растрате…

— Он на это способен, — с презрением сказала Джан.

— Но из того, что я слышала о Катлин, она не могла посадить его в тюрьму. Она не поступила бы так со своим братом. Самое худшее, что она могла сделать с ним, так это уволить его и вычеркнуть из своего завещания. Катлин не пошла даже на это. Второе завещание было написано за несколько недель до того, как она пропала.

— Вы тоже его видели, не так ли? — Рука Джан продолжала ритмично поглаживать изогнутую спинку кота. — Пол и я пришли к одному заключению. Катлин знала, что эти несчастные случаи были запланированы. Она знала, что кто-то хочет ее смерти, но не знала кто именно. Поэтому она и составила второе завещание. Катлин была слишком справедливой, чтобы вычеркнуть их всех из своего завещания; мог быть наказан невиновный. Но, по крайней мере, второе завещание уменьшило материальный стимул. Думаю, что первое завещание оставляло деньги непосредственно им, без большого вклада на благотворительные цели.

— Вы думаете, но не знаете. А Пол знает?

Джан энергично покачала головой.

— Он не… В ней его привлекали не деньги.

Итак, не все преграды между ними пали. Оставалась одна, самая высокая и прочная. Жаклин ужасно не хотела разрушать ее, но пока она не падет, не было надежды добраться до правды.

— Катлин никогда не говорила об этом Полу, не так ли? Он вычислил все потом, с вашей помощью; но он не знал, до того, как Катлин пропала, что она находится в опасности. Вот что постоянно приходило ему на ум, так? Он был ее любовником, но она не доверяла ему — не просила о помощи и защите. Он был одним из людей, которых она подозревала в попытках убить ее.

ГЛАВА 14

Вырвавшаяся фраза привела к резкому и неудовлетворительному для обеих сторон концу разговора. Жаклин не ожидала, что Джан благосклонно встретит ее предположение; люди так сдержанно и неохотно встречаются лицом к лицу с неприятными для них фактами. Однако Джан, с ее побелевшим лицом, бессвязными гневными криками, реагировала более бурно, чем предвидела Жаклин. Ей ничего не оставалось делать, как уйти. Даже кот зашипел на нее.

Однако Жаклин не испытывала чувства вины. Джан должна посмотреть в лицо фактам для ее же собственного блага — ради собственной самозащиты. Тем не менее Жаклин было неловко, и, сев за руль, она машинально потянулась за сигаретой. Затем остановила себя. Может быть, стоит снова заняться рукоделием, чтобы бросить курить. Дело в том, что она перепробовала почти все способы и ни один из них не помог. Однажды у нее даже нарушилось кровообращение в пальцах, пытавшихся плести кружево. Невинные зрители этого действа были поражены обилием алых пятен на образце, появившихся в результате многочисленных уколов спицами. Единственное, чем она еще не пробовала заниматься, была вышивка тамбуром, потому что крючки со злонамеренными закруглениями на концах напоминали ей об инструментах, используемых в кабинете у дантиста. Ну хорошо, это стоило попробовать. Напевая, Жаклин вышла из машины и направилась к магазину Вулворта.

Заказ занял дольше времени, чем она ожидала, потому что одна из продавщиц была в баре «Элит» во время второго визита туда Жаклин и она непременно хотела представить героиню всем своим сослуживцам. В конце концов Жаклин вырвалась оттуда, но только ценой обещания присоединиться к их банде в субботу вечером.

После схватки с президентшей женского клуба она стала опасаться заходить прямо в вестибюль гостиницы. Вместо этого Жаклин осторожно просунула голову и посмотрела за угол двери и, прежде чем войти, осмотрела помещение. Ее предосторожность оказалась не лишней.

Мужчина, занявший стратегически важное место в кресле между парадной дверью и столом дежурной, судя по его одежде и профессиональной манере держать себя, был из большого города; более того, лысеющая голова и торчащие в стороны уши показались странно знакомыми. Он всем своим видом давал понять, что читает газету, но его глаза продолжали бросать взгляды на дверь.

Жаклин на цыпочках пошла в сторону. Новая угроза не отвлекла ее внимание настолько, чтобы она пренебрегла осмотром ворот и тропинки в поисках коварных ловушек. Ничто не упало, не взорвалось, не разрушилось и даже подозрительно не пахло, поэтому она уселась за письменный стол и потянулась за телефоном.

Ответила Молли:

— О, Жаклин, здесь…

— Не надо произносить мое имя, — сказала Жаклин сквозь зубы. — У них уши как локаторы. Я видела его, поэтому и звоню.

— О, — Молли понизила голос. — Прошу прощения. Я думаю, он услышал, он смотрит на меня…

— И не шепчите! Это дохлый трюк. Называйте меня… — Под влиянием стресса воображение Жаклин стало причудливым. — Называйте меня Желлибин.

— Что?

— Желлибин. Скажите: «Дорогая малютка Желлибин, тетя Молли скоро приедет, чтобы посмотреть на тебя».

Молли повторила слова. Пузыри смеха, вырвавшиеся во время этой тирады, как раз подходили для сумасшедшей тетушки, разговаривающей с ребенком, вынужденным покориться имени Желлибин. По крайней мере, Жаклин на это надеялась.

— Теперь слушайте, Молли. Я собираюсь какое-то время не появляться в холле и в столовой тоже. Я хочу, чтобы вы пошли на кухню. И загрузили поднос. Не имеет значения, что вы туда положите, просто накройте его салфеткой и отнесите наверх. Но — вы меня слушаете? — прежде чем выйдете из кухни, попросите одного из ваших служащих подождать, пока репортер последует за вами наверх — что он и сделает, а затем пусть возьмет мою почту… Там есть почта для меня, не так ли?

— Да, много, Жак… Желлибин. — Ржание.

Жаклин закатила глаза.

— Хорошо. Скажите ему, чтобы он удостоверился, что шпион последовал за вами, прежде чем он принесет мне мою корреспонденцию. Понятно?

— Да.

Лучшее в натуре Жаклин восторжествовало над ее раздражением.

— Вам уже не так плохо?

— О да, спасибо за беспокойство. Я была так тронута, когда Том передал мне, что вы ему сказали. Как раз утром…

Ну вот, снова просыпается Желлибин, подумала, смирившись, Жаклин. Ну ладно. Ее стремление к уединению моментально рассеялось и сменилось желанием давать советы.

— Крекеры, — сказала она. — Подсоленные, на вашем прикроватном столике. Съедайте пару, как только проснетесь, даже не оторвав голову от подушки. Слабый чай. Пошлите Тома принести его вам в постель.

— Вы так милы, что заботитесь…

— Угу, — отвечала Жаклин. — Я только что подумала о том, как нам исправить наш план действий, Молли. Вы носите на себе один из этих бесформенных… этих очаровательных сельских платьиц и фартуков? Хорошо. Можете ли вы спрятать пачку писем так, чтобы Кларк Кент не заметил вас? Хорошо, постарайтесь это сделать. Возьмите их на кухне, затем посланец может пойти прямо к задней двери. И, Молли, не могли бы вы также приготовить и второй поднос, раз уж вы там будете. Я собираюсь пока оставаться здесь, в коттедже. Пришлите чего-нибудь поесть, не важно что.

Ожидая исполнения плана, Жаклин взяла из сумочки крючок и нитки и просмотрела книгу по вязанию, которую она купила. Салфетки. Как она сможет использовать эту салфетку, если предположить, что ей удастся когда-нибудь ее закончить, Жаклин не могла себе представить, но она казалась менее ужасной, чем боа, шаль или вязаный платок, и не более бесполезной, чем шапочка для ребенка. Жаклин могла бы отдать шапочку Молли… Нет, это было бы грязной шуткой по отношению к другу.

Пятый ряд. Жаклин закончила его и продолжала вязать, в то время как ее мысли блуждали где-то далеко. Если бы только расследования уголовных преступлений были похожи на вязание крючком — прямая линия нанизываемых петель, одна из которых привязывается к другой. Это более напоминало вязку коврика из лоскутков различных цветов и размеров, которые должны быть вплетены в узор.

Сен-Джон — толстая, объемная прядь. У него были средства и возможности привести в исполнение план нападений на Катлин, он также мог иметь и мотив. Однако, на взгляд Жаклин, дело против подозреваемого включает еще один фактор в дополнение к общепринятой триаде: темперамент. Не желание совершить преступление, любой может убить при определенных обстоятельствах; но был ли у Сен-Джона темперамент, позволявший совершить это особое преступление? Жаклин чувствовала, что она колеблется. Хитрость и отсутствие риска для злоумышленника, необходимые для подготовки несчастных случаев, соответствовали его личности, но был ли он таким безжалостным, чтобы отнять жизнь? Это зависело, конечно, от того, насколько серьезной он считал угрозу для себя.