Обнаженная дважды - Элизабет Питерс

Ответ на вопрос, является ли она единственным человеком, которого облагодетельствовал своим вниманием неизвестный злоумышленник, поможет разрешить другой животрепещущий вопрос — вопрос о мотиве. Наиболее очевидным был гнев на писателя, который отважился осквернить работу Катлин Дарси. Почитатель таланта Катлин мог нападать не только на писателя, но также и на других лиц, причастных к этому делу, — агента Катлин и ее наследников. Жаклин подумала о ненормальном фанате, проживающем в Пайн-Гроув; но она не могла поверить в то, что Джан была физически способна подстроить такие ловушки. Давний обитатель инвалидного кресла, подумала Жаклин с кислой усмешкой. Один из старейших приемов в детективной литературе. Никто не отважится использовать его в наши дни. Помимо этого, ей нравилась Джан — и она никогда не сомневалась, что О’Брайен подумал бы о методе исключения подозреваемых.

Возможно, что один из ее соперников в битве за книгу старался испугать ее, чтобы сорвать контракт или заставить ее нервничать, чтобы она не смогла выполнить условия соглашения. Хотя это довольно далеко от действительности. Даже если бы Бутону и Сен-Джону пришлось искать другого писателя, не было способа узнать, кого они бы отобрали. И любой, кто подумал бы, что ее, Жаклин Кирби, можно испугать настолько, что она откажется от многомиллионного контракта, недооценил бы ее боевой дух.

Жаклин отдавала предпочтение третьему вероятному мотиву. Предположим, что во время поисков в архиве Катлин она обнаружила информацию, благодаря которой можно вычислить убийцу Катлин.

О’Брайен сказал бы «гипотетического убийцу» и засмеялся бы, сделав эту уступку. Жаклин нахмурилась. Малыш, цепляющийся за плечо матери, проходящей мимо, увидел ее через открытое окно машины и начал орать от испуга.

Она должна побольше узнать о тех инцидентах с Катлин. Они казались более серьезными, чем ее собственные. Катлин провалялась в постели с неделю после случая с отравлением; какой бы ни был смертельный ингредиент, он не вызывал рвоту, как рвотный корень. Инцидент с лестницей мог бы быть фатальным, если бы подпиленная ступенька находилась на самом верху и если бы лестница была достаточно высока. Жаклин могла попытаться найти ответы на данные вопросы, а также разузнать насчет привычек кота Катлин. Катлин полезла по лестнице, чтобы снять Люцифера с дерева. Любил ли он лазить по деревьям? Некоторые коты любят, а некоторые нет. Коты из первой категории часто не желают или не могут спуститься; они предпочитают торчать наверху, жалобно вопя и отказываясь спуститься вниз даже за приманкой; отсюда все эти шутки про старых маленьких леди, вызывающих пожарных, чтобы спасти своих любимцев.

Катлин не была робкой маленькой старой леди, а оказалась одной из тех бесхарактерных владелиц кошек, которые позволяют бедным беспомощным животным обманывать себя. Более непреклонные хозяева просто закладывают вату в уши, чтобы заглушить душераздирающие крики, и ждут, пока кот не решится спрыгнуть. Те обычно так и делают. Как говорит старая пословица, «вы не увидите ни одного скелета кошки на дереве». Забавно, но неуместно; действительно, вы не увидите скелета кошки на дереве, кот свалится с него, когда умрет или потеряет сознание.

Жаклин заставила себя вернуться к основной теме. Тогда надо выяснить, был ли Люцифер любителем полазить по деревьям и каким образом Катлин спасла его. Если оба этих предположения правильны, убийце не нужно было присутствовать в тот момент, когда произошел несчастный случай. Он мог бы наполовину подпилить одну из верхних перекладин лестницы и ожидать развития событий.

Нужно было раздобыть более подробную информацию о третьем несчастном случае. Из какой части дома выпал камень? Жаклин вспомнила кажущиеся маленькими чердачные окна третьего этажа, расположенные высоко над карнизами. Вымощенная камнем дорожка, ведущая от фасада дома к задней двери, проходила точно под ними. Это было в той части стены, где можно логически предположить наиболее сильное повреждение раствора, скрепляющего кирпичи, вследствие протекания желобов водостока, где стена могла оставаться без внимания хозяев до тех пор, пока в результате воздействия дождей и солнца расшатавшийся камень не выдвинулся вперед. Наблюдая из чердачного окна, расположенного гораздо выше обычного, убийца мог поджидать Катлин, возвращающуюся из поездки по магазинам, несущую покупки по дороге к кухонной двери. Люди, живущие в сельской местности, редко пользуются парадной дверью. Затем камень, уже вытащенный, тихо падает… С такой высоты, что при удачном попадании легко разнесет на кусочки череп.

Теория была совершенно правдоподобна и абсолютно недоказуема. Жаклин хмурилась все сильнее. К счастью, в этот момент мимо больше не проходили маленькие дети.

Она даже не хотела размышлять о том, почему у кого-то могло возникнуть желание убить Катлин. Не то чтобы она не могла придумать с полдюжины подходящих мотивов; это мог сделать любой мало-мальски талантливый писатель. Но в случае с Катлин трудно предположить, что кому-нибудь станет легче с ее смертью. Все получали выгоду от ее работы, включая Крэйгов, консультировавших Катлин по юридическим вопросам. Все, за исключением Пола Спенсера и Тома. Насколько она знала…

Жаклин вышла из машины, забросила ремешок сумочки через плечо, вздрогнула и перебросила его на другое плечо. Затем пошла на поиски конторы Крэйгов.

Мистер Крэйг-младший был, конечно же, занят. Адвокаты, доктора, клерки всегда заняты. Приятно считать, что все чем-то заняты, за исключением писателей, как думают представители этой чрезвычайно занятой профессии. К очевидному неудовольствию секретаря в приемной, она отклонила предложение о назначении встречи, сказав, что подождет, и прочно уселась в кресло.

Оказалось, что Крэйги были заняты не так сильно. В приемной находилось только двое посетителей, и в течение следующего получаса они оба были вызваны в кабинеты того или другого Крэйга. Жаклин продолжала сидеть, переворачивая страницы журнала пятилетней давности, прокручивая в голове все таинственные истории, прочитанные ею, которые произошли при участии знаменитых подлых законников.

Когда наконец Крэйг-второй появился, кабинет у него был пуст. Возможно, милосердно подумала Жаклин, он сосредоточенно работал над проектом документа, инструкциями или тому подобными вещами. Крэйга на этот раз украшал ярко-красный галстук, и его вид слегка смягчил Жаклин, указывая на некоторую оригинальность. В деловом сообществе Пайн-Гроув красный галстук был неким символом проявления симпатий к коммунистическим идеям.

Он извинился за то, что заставил ее ждать. Это было приятным началом, отметила Жаклин; она извинилась в свою очередь и объяснила, что получила его послание только этим утром и остановилась проездом в надежде встретиться с адвокатом.

Затем Крэйг постарался растерять все очки, которые он набрал, предложив обсудить дела за ленчем. Собственно говоря, это произошло не благодаря приглашению, а после его упоминания об очаровательном уединенном ресторанчике, где подают великолепные морепродукты. Крэйг, очевидно, предположил, что она выбрала это время суток в надежде на то, что он ее пригласит.

По своему опыту Жаклин знала, что очаровательные небольшие ресторанчики часто находятся в уединенных мотелях. Несмотря на негодование, она была рада, что он допустил такую грубую оплошность; она начала думать, что была несправедлива к Крэйгу, и это приглашение усилило ее первоначальное негативное впечатление от него. Если и существовало что-либо, что могло оскорбить ее, то это был мужчина, обращавшийся с ней как с безмозглым существом.

— Боюсь огорчить вас, но у меня уже назначена сегодня встреча, — холодно ответила Жаклин. — То, что я должна сказать, не задержит вас надолго. Полагаю, и у вас ко мне мало вопросов.

— Я… гм… не было особой необходимости…

— Хорошо. Мы могли бы поговорить наедине?

Ему ничего не оставалось, как провести ее в свой кабинет. Жаклин видела, что он был в ярости, и хотела знать, сколько времени понадобится его секретарю, чтобы разнести весть о том, что Ронни попытался закадрить миссис Кирби и получил от ворот поворот.

Беседа длилась десять минут; Жаклин покинула офис, зная не больше, чем в момент своего появления в нем. Крэйг искренне огорчился и выразил удивление по поводу преследующих ее неудач. Однако он не смог увидеть связи между несчастными случаями, произошедшими с ней и с Катлин. На самом деле он не был осведомлен о таковых. А если и знал, то скорее всего забыл о них. Связь между двумя сериями происшествий была чистым совпадением. Конечно, в живом и ярком воображении писателя — писателя, чье дело воображать, — инциденты могли быть… мог ли он сказать «преувеличением»? Мог ли он назвать их «неправильным истолкованием»?