Танковые асы вермахта - Ганс Шойфлер

Подобные разрозненные группы слились воедино, сформировав «лесную администрацию». Наш «лесной район» назывался Сытенки. В него входили деревни Гавань, Сытенки, Пролысово и Пашеньки. Скаршевский стал командиром, Озеров – комиссаром. Объявив о «лесных районах», люди сидели в своих «лесах» и ничего не делали. В конце апреля наш «лесной район» был преобразован в партизанский отряд «Котовский».

В этот организационный период отряд провел операцию против железнодорожной станции в деревне Хмелево. Лично я в ней не участвовал; я только должен был предоставить 5 человек. Операция провалилась.

5 июня 1942 года отряд пустил под откос неприятельский эшелон и вступил в бой с врагом. Было уничтожено более 400 гитлеровцев. Мы потеряли 2 человек.

В конце июля я вместе с Осиповым и 150 бойцами предпринял атаку на Семцы, Валуец и Пьяный Рог, захватив 76 мин и полковой миномет. Мы уничтожили 70 немцев и гражданских и захватили множество коров, свиней и зерна в немецких обозах. Операция проводилась совместно с отрядом из Хомутово (Курская область). У наших потерь не было. Боевые операции завершились 10 июля. Мы отошли в наш район сосредоточения.

Почти весь Навлинский район находился в руках партизан; советская власть была восстановлена. В Пролысово был сформирован исполком со всеми подкомитетами, включая суд. В перерывах между боевыми заданиями партизаны жили дома. В батальоне была подготовлена сильная диверсионная группа, проводившая диверсии, а также пускавшая под откос поезда. Основные силы охраняли границы партизанского края; те, кто не выполнял боевых задач, занимались сельскохозяйственными работами.

С начала августа до сентября я проводил широкомасштабную разведывательную операцию с группой из семи человек в тыловых районах врага (на другой стороне Десны).

В сентябре группы из разных отрядов, включая одну из наших, взорвали железнодорожный мост через реку Навля. Отряд собрал 13 тонн зерна и хорошо его спрятал.

С 17 сентября немцы начали широкомасштабную операцию силами двух дивизий против партизан Навльского района. Разумеется, мы не сдали район без боя. Мы задали жару немцам, особенно у реки Коломина 29 сентября. Был перехвачен приказ командира немецкой дивизии, в котором он признавал гибкость партизанской тактики. Вдобавок там сообщалось, что они потеряли 800 «героев». Мы думали иначе: их должно было быть не менее 1500, поскольку только в одном бою было убито 400 фрицев. В ходе отступления мы сильно страдали от голода в Суземском лесу и прошли много километров. После боев у Коломины мы снова двинулись в сторону Навли и вернулись в наши леса. В леса, поскольку прилегающие районы были сожжены, а гражданское население угнано.

В это время развалилась наша 2-я рота, так как многие ушли в полицаи. Причиной было плохое руководство. Иванов, политрук, был пьяница, немногим лучше оказался и командир роты. Они постоянно проводили время за бутылкой. В результате осталось 35 процентов боевого состава; но зато это были надежные люди.

Укрепив село Глинное, немцы отрезали нас от Суземского леса. Мы трижды пытались пробиться. Они так крепко там окопались, что мы ничего не могли сделать без артиллерии. Когда у нас закончились боеприпасы, мы закопали свои орудия. В ходе этих боев мы потеряли 30 наших лучших товарищей убитыми и ранеными. Первых семерых – в результате глупости командира отряда. Он погорячился и не продумал свои действия.

В октябре и ноябре батальон создавал запасы материальных средств, вырыл 59 землянок для зимовки и пустил под откос 4 поезда.

18 декабря неприятель обнаружил наш лагерь и атаковал в течение трех дней. 21 декабря 1-я рота была атакована венграми. Мы задали им жару, открыв огонь по флангам из автоматов. Мы уничтожили более половины подразделения, около 120 человек. Уцелевшие спаслись бегством. Потери врага в эти дни составили 500 полицаев и 150 венгров. В результате нанесенного поражения они обратились в бегство и больше никогда не появлялись в наших краях.

18 февраля 1943 года я заразился тифом, который свирепствовал среди нас. Половина батальона болела им. Переболели даже привитые от сыпняка, но в легкой форме.

5 марта. Сегодня мы узнали, что советские войска овладели городом Севск и наши танки в деревне Смелиж. Ночь выдалась беспокойной. Одна из групп ушла в Карачев на боевое задание. Я пойти не смог, потому что все еще ощущал сильную слабость после перенесенного тифа.

7 марта группа вернулась и притащила четверых полицаев, а также три тяжелых и три легких пулемета. Потерь у нас не было.

9 марта. Вражеская часть вошла в деревню Ворки. Мы устроили ей засаду. Красная армия наступала. Мы готовились достойно ее встретить.

14 марта. Наша бригада вчера получила боевое задание взорвать железнодорожный мост через реку Ревна близ деревни Синезёрки. Наша группа вернулась и доложила об ужасных вещах. Немцам стало известно о нашей операции за четыре дня до ее начала. Они подготовились и подпустили наших людей на расстояние 15 метров, после чего открыли огонь. Партизан Козовой был убит; многие другие – ранены. Самое худшее заключалось в том, что враг не позволил нам отойти назад вдоль железнодорожного полотна. Бойцам пришлось остаться неподалеку вместе с тяжелоранеными; их там, по всей вероятности, было немало, а также много убитых. Откуда, черт возьми, они узнали о нас?!

18 марта. Положение осложняется все больше и больше; неприятель усиливает натиск в партизанских районах. Немцы высылали боевые патрули: иногда против деревни Ворки, иногда против наших сторожевых застав. Нередко появлялась немецкая авиация и бомбила наш лагерь.

7 апреля. За последние четырнадцать дней мы предприняли четыре крупные операции. Я был в районе Карачева и деревни Синезёрки. Последняя операция провалилась. Было очень темно. Землю развезло. Мы увязали по колено в грязи. Мы были на насыпи, когда я наступил на провод линии передачи сигналов тревоги. Пришлось вступить в бой; мои люди соскользнули вниз. Я запутался в проволоке, упал в болото и выбрался из него с большим трудом.

После этой операции у деревни Синезёрки неприятель усилил свой гарнизон, и, говорят, было разгружено шесть эшелонов, якобы с боевым заданием уничтожить нас, партизан.

8 апреля. Сегодня отмечаю 18 месяцев с тех пор, как я нахожусь в тылу врага. Много сил и здоровья было потрачено за это время. Но ненависть к немцам осталась прежней. Каждый день приносит неожиданности. Мы держимся стойко и, несмотря ни на что, будем стоять, пока кровь течет в жилах: за Родину, за победу, за товарища Сталина.

К сожалению, были и остаются предатели – трусы. Они прислуживают немцам. Но это просто запуганное население.

11 апреля. Неприятель ежедневно сжимает кольцо. Возможно, скоро будет широкомасштабное наступление, наподобие того, что имело место осенью прошлого года.

6 мая. Повел группу из 70 человек в Клинское. Полицаи и немцы были со всех сторон. Нам приказали раздобыть несколько коров, но из этого ничего не вышло. В результате нам пришлось прятаться в кустах весь день. Мы окружены. Неприятель численно нас превосходит; у него несколько танков и артиллерийских орудий. Немцы явно хотят уничтожить нас всех до последнего. Я прорывался с 20 бойцами через поля, и мы уничтожили три полицейские заставы. Оставшаяся группа из 50 человек очень искусно маневрировала. Немцы погнались за двумя зайцами и ни одного не поймали.

20 мая. С 18 мая неприятель занял деревни Сидоровка и Андреевка силами приблизительно трех батальонов; большие силы сосредоточены в районе вокруг Селепеговки. Сегодня со стороны Сивцово немцы атаковали наши сторожевые охранения, но были отброшены. Уже на протяжении трех дней мы находимся в очень непростой обстановке. Если раньше мы жили на пятачке величиной с трехкопеечную монету, то теперь он сократился до размеров двухкопеечной монеты.

Мы со всех сторон окружены мощными силами врага. Наши люди будут сражаться до последнего патрона.

Неприятель снова атакует. Немцы окружили наш лагерь кольцом, протянувшимся на 7 километров. Похоже, завтра будет решающий бой. Если я останусь жив, то напишу об этом[87].

Операция «Цитадель»

Ганс Шойфлер

«Цитадель» – кодовое название крупномасштабной операции, целью которой было окружить советские войска, предыдущей зимой продвинувшиеся вперед и образовавшие большой выступ к западу от Курска. Предполагаемые удары по сходящимся направлениям должны были наноситься одновременно с севера на юг, из района южнее Орла и с юга на север – из района Белгорода.

Операция была под большим вопросом, поскольку мы также знали, что русские войска сконцентрировали крупные силы для уничтожения дуги в районе Орла, где наши позиции вдавались в виде выступа аналогичным образом, но на восток.