Контрабанда без правил - Ричард Цвирлей

после обеда Бродяк ему позвонил. Он извинился, хоть и не должен был, за то, что взял инициативу в свои руки. Он понял намек на Иуду и поэтому решил действовать. Если из этого ничего не выйдет, добавил он, и дело обернется против них, он уже подготовил веревку, на которой повесится. Он сказал это шутливым тоном, впрочем, Фред хорошо его знал и был уверен, что Бродяк – последний человек, которого можно подозревать в наклонностях самоубийцы. Только, если напьется до смерти. В это майор мог поверить.

Мартинковский решил сам заняться расследованием, так как опасался, что оно может слишком затянуться. Следует, в первую очередь, разыскать людей, ехавших берлинским поездом, в вагоне, где произошло убийство, ну и найти в городе эту рыжеволосую девушку, которую видел Теофиль на Струся. Она многое могла объяснить.

Он вспомнил выражение лица Олькевича, когда дело развалилось, и потом, когда он приказал ему ехать в Катовице. Катовице были важным следом. Он не отправил бы сотрудников только за информацией о раненом бандите, ехавшем товарным составом. Мужчина должен был обратиться за медицинской помощью, а значит, можно было установить его местонахождение, тем более каждая поликлиника, больница и медпункт обязаны были сообщать о случаях оказания помощи лицам с огнестрельными ранениями. Настоящим поводом командировки двух милиционеров в Катовице была информация, которую раскопал Блашковский. Парень читал все, что попадалось ему в руки, сводки со всей Польши, валявшиеся на столах в отделе, старательно собирал и складывал в папки. До его появления в отделе эту макулатуру спустя какое-то время просто выбрасывали. Блашковский не только не выбрасывал, но и читал все это, а главное, запоминал детали. Именно так было с отрезанными руками. Как только он услышал об убийстве в поезде, он подбежал к шкафу и откопал в стопке бумаг сообщение из Катовиц. Местный комиссариат сообщал об убийстве железнодорожника, схожем по описанию с убийством, совершенным в Познани. Поэтому сейчас Блашковский с Теофилем сидели в поезде «Великополянин».

Сейчас важнее всего придумать, как неожиданный поворот в расследовании Олькевича представить полковнику, думал Фред. Особенно в ситуации, когда начальник предложил за блестящие показатели повысить Теофиля в звании, а эти показатели на самом деле ничего не стоили. Нужно помочь Теосю, решил Фред, а потом закрутил колпачок на одеколоне «Бруталь», чтобы он не выдыхался.

8:15

Было прохладно, в придачу ко всему начал моросить дождь. Движение транспорта в центре Познани не было уже таким интенсивным. Проехали утренние автобусы и трамваи, доставившие взрослых на работу, а детей в школы. Сейчас улицы заполонили грузовые «Нисы», «Жуки» и «Стары», развозившие товары по магазинам. Хоть на складах было пусто, поставки из Воеводского торгового предприятия и Всеобщего потребительского кооператива осуществлялись ежедневно, потому что они были запланированы несколько месяцев назад, и грузовики должны были ездить даже полупустыми.

Старший лейтенант Бродяк вышел из трамвая № 5 на остановке рядом с площадью Капонир. До перехода было всего несколько шагов. На противоположной стороне площади, сразу за кинотеатром «Балтика», стояло старое здание студенческого общежития «Иовита». Над крышей возвышалась давно погасшая неоновая реклама аккумуляторов «Центра». Яркий пример абсолютного абсурда, так как рекламировался товар, недоступный в магазинах. Аккумуляторы были дефицитным товаром, если они иногда появлялись в продаже, их сразу раскупали. Им не нужна была реклама, каждый произведенный экземпляр быстро находил своего покупателя. Но на предприятии «Центра» была, по-видимому, такая статья расходов, и поэтому появилась эта неоновая реклама.

Бродяк быстро прошел по подземному переходу под площадью и вышел с другой стороны, возле касс кинотеатра. Общежитие было прямо перед ним. Это место было первым следом, который им с Ричи удалось обнаружить. Вчера они вместе пошли в «Магнолию», потому что именно там развлекался накануне убийства валютчик, который, как утверждал Грубинский, и был убийцей. Со слов Тунё Клыка, с ним была рыжая девчонка. От Теофиля он успел узнать, что рыжеволосую девушку видели на Струся. Вчера им удалось выяснить, кто она и где живет.

Им помогла Зуза, представительница древнейшей профессии, проводившая много времени в «Магнолии».

– Можно пригласить вас на танец? – спросил Ричи, наклонившись над ухом крашеной блондинки, сидевшей за барной стойкой. Женщина повернулась, посмотрела вверх, а когда увидела лицо Толстого Ричи, заулыбалась.

– Рикардо, дорогой, с тобой я могла бы танцевать всю ночь и даже дольше, – рассмеялась Зуза.

– Нет времени на развлечения, у меня к тебе серьезное дело. Присоединишься ко мне и моему другу? – он указал на столик неподалеку, за которым сидел Мирек Бродяк и пил напиток красного цвета.

Вскоре Зуза сидела за их столиком.

– Эта рыжая живет в общежитии. Она только начинает и появляется здесь время от времени. Но она симпатичная и делится заработком, поэтому ее никто не обижает. Ее зовут Марлена, живет в «Аккумуляторах», но ее фамилии в моей записной книжке нет, здесь нужно знать только, как к кому обращаться, а в паспорт не заглядывают.

– Марлена – это имя или творческий псевдоним? – спросил Ричи.

– Ты спрашивал имя, вот я и говорю, а здесь она работает как Саманта. Когда она была здесь в последний раз, она развлекалась с твоим человеком, с головой, как русский квадрат, шесть на девять. Сорили деньгами, как будто выиграли в лотерею. А с ними за столиком сидели еще двое, болтали по-русски. Один из них даже хотел меня снять, но оказалось, что из валюты у него только рубли, так что я не стала с ним связываться, такую валюту только на сувениры раздавать, а не к порядочной женщине приставать. В рублях пусть платит в Совете экономической взаимопомощи, но только не здесь.

– Он что-нибудь говорил, чем занимается или что здесь делает? – поинтересовался Бродяк.

– Говорил, что он офицер, и поэтому богатый, что у него много золота. Я, действительно, насчитала у него восемь золотых зубов.

– Офицер? – переспросил Мирек. – Им ведь не выдают пропуска, они все время сидят в казармах.

– Он сказал, что он специальный офицер, разведчик или что-то в этом роде.

– Шпион? – удивился Грубинский.

Что в такой компании делали русские? – задумался Мирек Бродяк, переступая порог общежития. Мужчина, убивший железнодорожника, так, по крайней мере, считал Толстый Ричи, накануне убийства проводил время с рыжей Марленой и русскими офицерами. Если с девушкой у него не будет проблем, потому что он разыщет ее в общежитии, то с русскими все не так просто. Если они вернулись в казарму, они их никогда не найдут. Командование советских частей, расквартированных в Польше, неохотно сотрудничало с местной милицией. А точнее вообще не сотрудничало, любой след, касающийся