Прятки по-взрослому. Выживает умнейший - Константин Скуратов

– Хоть бы на проческу дач отправились! – раздраженно подумал Глебов – занемела спина без опоры, да и в туалет уже сильно хотелось.

– Вечно я с тобой самый отстой выгребаю, – зло сказал один из оставшихся.

– Ты чего, Федос? Включи мозги, если они у тебя есть – да нам повезло!

– В чем это?! Сейчас опять муру всякую натреплешь…

– Сам смотри, – засмеялся Куцый, – пацаны сейчас весь город будут на уши ставить, рыться, выспрашивать – одним словом, пахать. А мы с тобой тут красиво отдохнем часика три-четыре, а потом спокойно поедем домой.

– В этой холодрыге?! Отдохнем?! Я тебе что – пингвин?

– Федос, ты не пингвин. Ты дятел. Да не дергайся, обидчивый! На стол глянь – видишь, лекарство от холода стоит? То-то! Дядя Саша пузырек засек сразу, как только в хату зашли. Все боялся, что Боцман захапает, но ему, видать, не до спиртного.

– Да, – вздохнул Федос, – это ж какие деньжищи москвачу достались, блин….

– Знаешь, что я тебе скажу, – вдруг перешел на шепот Куцый, – это еще неизвестно, кому они достались! Дядя ведь вполне сюда вернуться может…

– И что? Это же общак! Боцман верно сказал – окосеть не успеешь, не то что похмелиться – задницу на английский флаг порвут!

– Хороший ты пацан, Федос, – вздохнул Куцый, – но вот думать совершенно не обучен. Ну, вернем мы общак Боцману, он нам бонусом наградит – типа, по плечу похлопает и на флакон водки кинет. А если бабосики приныкать тщательно, да выждать с полгода, а? Я, пока по самолетной свалке лазили, такую нычку нашел – на ней стоять будешь и не заметишь! И в запой не уходить, слышишь, Федос! В Турцию по путевочке! А, Федос?!

– А дядя? С ним же Боцман поболтать хотел…

– Ну, ты и деревянный! Да кто ж его до Боцмана пустит?! Я? Или ты? Дядю валить надо, причем сразу – вдруг он и вправду снайпер. А Боцману скажем – хотели живьем, да он отстреливаться начал, пришлось валить. А можно и вообще сказать, что не приходил – река еще не замерзла, а сомов тоже кормить надо, – и Куцый зашелся кашляющим смехом.

– А если не придет?

– Придет, – уверенно сказал Куцый, – он сейчас где-то рядом залег и за хатой наблюдает. Я, конечно, не Чингачгук, и следы как индейцы читать не умею, но что из посадки на пустырь никто не выходил – зуб даю. Здесь он – на дачах. Ну, а если точно не придет, значит, нам не покатило.

– Проколемся, не дай бог…

– Языком не трещать попусту – тогда не проколемся! Федос, мы ж с тобой как братаны, сколько вместе пережили, а? Хорош пружинить, решайся!

Эти из-за денег и вправду могут часа три просидеть, раздраженно подумал Глебов. Он уже давно поочередно растирал заледеневшие ноги, стараясь, чтобы под ним не скрипнул хлипкий табурет. Утешало одно – фактор неожиданности по-любому на его стороне – стоит только откинуть ковер…

– Ладно, – наконец проворчал Федос, – только ты первый не проболтайся.

– Да что я – враг своему здоровью?! Давай-ка отметим наш уговор. Только стаканов что-то не видать, придется из горла.

Хрустнула скручиваемая пробка.

– И закусон тут козырный! Это тебе не магазинная хрень на голимом уксусе, это домашние огурчики, брат! Ну, за нашу везуху!

Послышались умелые глотки, сочный хруст огурцов.

– Только это…, – сказал Куцый между закуской, – ты дяде стреляй только в голову.

– Почему?

– Когда у чемодана ручка оторвалась, он куда деньги сунул? По карманам, за пазуху – куда смог. Понял? Выстрелишь в пузо и вместе с дядей продырявишь баксы, а такие никто не возьмет…. Так что лупи строго в глаз, как белку, – он снова захохотал.

Больше всего Глебов опасался, что периодически сотрясавшая сильная дрожь от холода может заставить его потерять контроль над телом. Тогда он упадет с табурета и Куцый с Федосом действительно разбогатеют.

Эй, ты, который свыше – мысленно крикнул он – пора вмешаться! Что у тебя запланировано на этот случай?

– Смотри, Куцый, – внезапно сказал Федос, – какая-то баба в калитку щемится.

– Ни фига себе, – удивился Куцый, – дядя снял не только дачу, но и бабу?!

– Хорош ржать, юморист! Гадом буду – это хозяйка рулит. Что делать будем?

Куцый думал недолго:

– Старуха! Так, втираем ей голую правду!

– Чего?!

– Правду – про дядю, про засаду. Только с одной поправкой – мы с тобой менты, опера, понял?

– Ага, – неуверенно ответил Федос.

– Короче, молчи и слушай, как дядя Саша эту корову сейчас разводить будет.

В наступившей тишине послышались осторожные шаги, сбившееся дыхание, потом женский голос испуганно-агрессивно спросил:

– Это чего вы тут расположились?! Кто вас сюда приглашал?!

– Спокойно, мамаша, – задушевно ответил Куцый, – полицейская операция, ясно? Сбежал особо опасный преступник! А мы тут у вас в засаде это… сидим.

– Вижу я, в какой засаде вы сидите! Покоя нет – так и шастают по дачам! Тут все лето горбатишься, пашешь как лошадь…

– Мамаша, – строго сказал Куцый, – ты свой мозг женский напряги чуток. Мы не бомжи тебе! В твоей халупе прятался преступник, понятно? Ушел, зараза, из цепких рук правосудия. Все претензии по бардаку – к нему! А мы с товарищем лейтенантом, наоборот, охраняем тут ваш мирный сон от маньяка, ясно тебе, клюшка тупая?!

– А ты на меня голос не повышай! – заорала осмелевшая хозяйка, видимо, поверившая в полицию. – Ты мне документ покажи!

– Документы? – на мгновение растерялся Куцый, но тут же нашелся: – документы у генерала на переоформлении. В связи с присвоением очередного звания! Хочешь, вместо документов пистолет покажу?

– Ничего не знаю! – продолжала бушевать женщина. – Засада у вас тут или пьянка какая – а только выметайтесь с моей дачи, да побыстрее, пока я и впрямь полицию не вызвала!

– А давайте, товарищ… капитан, – встрял в беседу Федос, – пока объезд дач проведем, а?

– Согласен, товарищ лейтенант. Идите, заводите машину, а я пока с хозяйкой еще маленько перетру. Вы, мамаша, нам здесь истерики не устраивайте. Учтите, что преступник нагло воспользовался вашей дачей…

– И не только дачей, – перебила его хозяйка.

– … для того, чтобы спрятаться от органов. Тут его вещички остались, так что не исключено, что он еще вернется. Мать! Будь бдительна…. Это такой зверюга – ему по хрену, кого валить, гадом буду.

– Иди, иди, – сварливо ответила женщина, а когда затихли шаги Куцего, с ненавистью сказала:

– Сейчас что полиция, что бандиты – никакой разницы по внешнему виду! Кто знает, может и правда капитан.

Угадывать, что она сделает первым делом после проводов незваных гостей, Глебов не стал. Тут Нострадамусом быть совершенно не обязательно – ясное дело, разглядела и опознала собственную консервацию на столе. Он только энергичнее стал напрягать и расслаблять мускулы, чтобы заставить кровь циркулировать быстрее.

Женщина влезла на застонавший под ней диван и ухватилась за край ковра. Андрей подался вперед и они едва не столкнулись с ней лбами.

– Тихо, тетя, без шума, – прошептал Глебов, коснувшись стволом револьвера своих губ.

Женщина круглыми глазами оглядела черное от копоти лицо незнакомца, револьвер, тяжело опустилась на колени. Ее рот неестественно искривился, а через мгновение раздался вой, сделавший бы честь любой пожарной сирене.

Андрей раздосадовано крякнул, шагнул на застоявшихся ногах вперед и что было силы ударил женщину наганом прямо в некрасиво раззявленный рот. Громко хрустнули сломанные зубы. Вой прекратился. Женщина закатила глаза и без сознания упала на пол.

Глебов перемахнул через диван и бросился к окну, за которым уже сгустились сумерки. Несколько долгих секунд ничего не происходило, потом над забором показались две стриженые головы. Услышали, да и не мудрено!

Куцый и Федос (кто из них кто? – мелькнула не к месту мысль и пропала) вломились в калитку и помчались к домику, набирая скорость с каждым шагом. Оружие тускло отсвечивало в их руках.

Глебов затравленно оглянулся вокруг, упал на пол и залез под стол. Там он взвел курок и, сдерживая дыхание начал ждать.

Дверь распахнулась от сильного удара, темный силуэт на мгновение замер на пороге. В комнате было намного темнее, чем на улице, нападавшему было необходимо время для адаптации зрения. Глебов ему этого времени не дал. Он прицелился, нажал на спуск и оглох от выстрела.

Фигура в дверном проеме качнулась и стала валиться на пол, головой на улицу, навзничь.

Глебов не стал досматривать это падение, перевернулся на спину и, сильно оттолкнувшись от стены ногами, заскользил по полу, поднял револьвер и начал стрелять поверх стола в окно, за которым чернел еще один силуэт.

Револьвер оглушил его еще трижды, потом только сухо щелкал, пока Андрей не понял, что патроны в нем кончились…

Ищут пожарные, ищет полиция…

Глебов лежал на полу, раскинув руки и ждал. Пульс в висках отсчитывал минуту за минутой. Никто не шел. Рядом – рукой подать – тяжело сопела оглушенная женщина. Больше звуков не было.